У меня в коммунальной квартире жили подопечные разного возраста. Бабушки, дедушки, взрослые самостоятельные люди, молодежь и, конечно, детишки. Куда же без них?
В иную пору несколько человечков сразу. Коридор у меня большой, и они порой катались по нему на детских велосипедиках. Но только если никому не мешали. Все-таки их воспитывали и приучали к вежливости.
Вот мальчику Володе все время говорили, что надо говорить «спасибо». А если тебя пожелают хорошего, надо в ответ тоже пожелать хорошего.
Наступила Пасха.
Накануне некоторые соседи ходили в церковь святить куличи и крашенки. А в сам день Пасхи поздравляли друг друга с Великим праздником.
Вот и нашего Володю послали по соседям с крашеным яичком. Дескать подари, и с праздником поздравь.
Встречает он одну соседку в коридоре. Протягивает ей яичко. «Ой! Это мне? Христос Воскресе, Володенька!» — «И Вас также!» — отвечает мальчик, и убегает в комнату за следующим яйцом.
Так он обошел почти всех соседей. И всем отвечал на приветствие «Христос Воскресе» пожеланием: «И Вас также».
Вечером все соседи собрались за общим столом и вдоволь посмеялись над таким его поздравлением.
Кстати, когда он вырос, то, вряд ли из забывчивости, скорее из озорства продолжал отвечать своим соседям на пасхальное приветствие «Христос Воскресе» — «И Вас так же!»
Володя родился за 12 лет до войны.
Он был третьим Володей в семье. Первый умер в Гражданскую от голода. Но моей любимой девочке (я о ней рассказывал, когда писал историю про Фимку) очень хотелось сыночка Володей назвать.
Я помню молоденького кадета, который захаживал к нам в гости с семьей. С девочкой они очень дружили. Потом он погиб.
После одного из Володей она родила еще мальчика. Его назвали Георгий. Потом был опять Володя. К сожалению, он тоже умер. А через девять лет снова родился долгожданный Володя.
Воспитывала его тетушка.
Эта тетушка была еще тот экземпляр! Из бывших.
Чопорная дама по утрам ходила в папильотках, а затем тщательно укладывала свои волосы. Часто в руках у нее был потертый веер или лорнет.
Пожилая дама жеманилась и говорила по-французски. Хотя ее уже редко кто понимал.
Говорят, что она училась в Смольном институте благородных девиц.
У самой тети не было детей. Но из-за Смольного ей и доверяли воспитание малышей.
Родители же должны были работать.
Вообще в моей квартире жильцы делились, как бы, на два лагеря: из бывших и из идейных. Но жили дружно, политических диспутов не устраивали и делились друг с другом керосином и спичками.
А также устраивали вскладчину столы в одной из больших комнат.
Ссоры, конечно, тоже проходили. Но об этом как-то писать не хочется.
Младенцем Володю одевали в платьице и панталончики, как требовала мода для малышей прошлого века. Хоть и родился он уже в конце двадцатых годов.
Ведь дите считалось существом без принадлежности к мужскому или женскому роду. И в городах, и в деревнях в девятнадцатом и начале двадцатого века их одевали средне. В платьице или рубашонку.
Прежде всего Володю приучали правильно сидеть за столом, пользоваться приборами и держать локти прижатыми к туловищу.
Он сидел на трех томах Великой реформы, так как кресла были низкими, и ребенок не дотягивался до тарелок.
Под мышками он держал еще две легкие книжки, чтобы не растопыривать локти.
Когда он делал устные уроки, то за спиной у него была палка, держащаяся за сгибы в локтях.
Стоило ему ссутулиться, то веером, или линейкой, или даже лорнетом, что были в руках у тети Сони, он получал по спине.
Старший брат, благодаря такой муштре до самой старости сохранил прекрасную осанку.
Володе же это не удалось. Во время блокады в 13,5 лет он начал работать на заводе у фрезерного станка. Ручки у станка были так приспособлены, что мальчику приходилось наклоняться в одну сторону.
(Кстати, зять его с 15-и лет работал на токарном станке, и плечи его имели наклон в сторону другую. Было забавно наблюдать, как они вдвоем шли по коридору.)
Володя был отличником в младших классах. Но потом началась война, и судьба его изменилась…
Что-то я сегодня расписался! Надо бы заканчивать.
О дальнейшей судьбе его расскажу в другой раз. Не хочется о грустном.
Про тетю Соню же могу отметить только то, что она умерла в блокаду.
Если вам, дорогие читатели, интересна эта моя линейная канва повести о моих подопечных, на которую меня привели мои воспоминания, то впоследствии я буду продолжать.
С тем и остаюсь. Ваш Хозяин Коммуналки.