В молодости мой дед Василий зарабатывал на жизнь промысловой охотой. Какую дичь в лесу подстрелит, ту на скупку и на рынок таскал. В противном случае семью было не прокормить. В то время, это был единственный источник пропитания и заработка в посёлке.
О его былой охоте в доме напоминало многое. Облезлые шкурки зайцев и их хвостики, которые отдали мне в качестве презента. Рога оленя на стене и старая шкура медведя, хранящаяся в не менее старом сундуке. Главный охотничий инструмент дедушка много лет хранил подальше от сторонних глаз. На чердаке, в старом комоде, закрытым на ключ, лежало дедушкино охотничье ружье.
В один из приездов, я будучи взбалмошным подростком с глупостями на уме, пристал к дедушке с просьбой научить меня стрелять:
—Дедуль, научи меня стрелять. Ты хоть и стар, но опыт у тебя большой. Ты научишь, а я охотой займусь. Я тебе таких зайцев принесу! Да что там зайцы, на кабана пойду! Или даже на медведя! Дед, ну, научишь?
А дед потрепал меня по волосам и ничего не ответил.
Весь последующий день не отставал я от дедушки. Даже ругался, говоря: "Ну какой же ты охотник, сколько себя помню, ты в лес лишь по грибы и ягоды ходишь!"
Дед не обижался, видел, что мал я ещё и глуп. А вечером посадил меня напротив себя и сказал:
— Вот что, Егорка, ты меня не упрашивай. Я тебя сынок люблю, плохого тебе не желаю. Только дал я слово, что к ружью своему больше не притронусь, да ни одну живность лесную не погублю.
—Кому же ты, дедушка, такое обещание дал? —спросил я в недоумении.
— Самому лешему, Егорка. Самому лешему...
Дело было весной. Бывалые охотники соблюдают правило не охотиться в лесах, да не тревожить природу в это прекрасное время. Время, когда всё живое обзаводится потомством, растит и заботится о нём. Убьёшь взрослую особь и детёныш без неё погибнет.
А я ослушался, переступил закон. Жена и двое детей, денег не хватало, каждую краюшку хлеба делили, а тут один человек мне приличную сумму пообещал. Соблазнился я деньгами. Дёрнул чёрт меня пойти в лес.
И так у меня в тот день охота задалась. Поначалу утку подстрелил, потом двух зайцев. И все мне мало, дальше по лесу рыскаю. И вижу и не верю своим глазам. Стоит свинья, самка кабана, здоровая, килограмм под сто. Я ружье снял, на нее направил, а она быстренько так, да за дерево ушла. Я за ней следом. Только прицеливаться начинаю, она опять из виду скрывается. Будто уводит меня, да кружит. И так шёл за ней какое-то время, но никак не мог на прицел взять. Чувствую, что устал уже, но мысли о денежном вознаграждении не дают мне остановиться. Пока шёл за ней, мечтал о том, как деньги тратить буду. Как дочке куплю новые сапожки, а сыночку шапку. Жене серёжки куплю, она ведь так мечтала о них.
И в одно мгновение, потерял свинью свою. Метнулся в одну сторону, в другую, нет нигде. И вдруг слышу голос:
—За бугром она спряталась. Там ищи.
Огляделся, нет никого, думаю причудилось. И все же за бугор заглянул, а там и впрямь моя свинья. Ружье направил, а она в кусты и снова не видать. Я за ней, а сам снова голос слышу:
—Догоняй! Уйдёт ведь!
Я бегу за свиньей, а голос меня подгоняет:
—Скорей, скорей! Торопись!
Я будто не в себе, злость меня такая охватила. Бегу, свинью проклинаю, кричу вдогонку, как подстрелю её, как разделаю.
А голос вторит:
— Верно, Василий. Не останавливайся! Догони, застрели, разделай, продай! Быстрее Вася, быстрее!
Бежал я долго, счёт времени потерял, а свинья каждый раз в последний момент уходила от меня.
И вдруг я спотыкаюсь о корягу, падаю и не сразу же могу подняться. Сильно ногу зацепило, лежу, корчусь от боли. А потом начинаю оглядываться, и понимаю, я прямо в центре огромного болота.
—Чёртова свинья! —ору я, что есть мочи. Только вот нет свиньи, нет и голоса. Вокруг гробовая тишина.
Наслышан я об этом болоте, гиблым местом считалось. Охотники его всегда стороной обходили. А я, подгоняемый наживой, пришёл сюда сам. "Или не сам? Неужто леший наказал за мою дерзость. Неужели загубит меня теперь. Вот вляпался..." — раздумывал я, в попытках выбраться с болота, но каждый раз мои ноги увязали. Все было безуспешно. Всю ночь до рассвета просидел я в болоте. Сырой, грязный и голодный.
На рассвете вновь пытался выбраться с болота, но бугорки каждый раз провалились под моим ногами. Будто само болото меня не отпускало. И вот тогда мне по-настоящему стало страшно. "Неужели сгину здесь? По глупости своей, по жадности. А мои дети, кто же о них позаботится? А жёнушка моя несчастная... Разве смогут они без меня! " — думал я, с трудом сдерживая наступавшее отчаяние. Так прошла вторая ночь.
Утром исстрелял все свои патроны, в надежде, что меня ищут и услышав стрельбу, найдут и помогут. Но никто не пришёл.
Следующей ночью, я уже пожалел, что не оставил одного патрона для себя. Мог бы быстро со всем покончить, а теперь буду умирать медленно.
Утром, на четвёртый день, обессиленный и с затуманенным разумом, по ту сторону болота, я снова увидел свинью. И была она не одна, а с потомством. Шла вдоль болота, а поросята за ней. Маленькие, полосатые, смешные. Идут стайкой, за мамкой спешат. Пяточками рыщут, повизгивают.
И так мне тошно стало, сам себе противен был. Это же каким подлецом надо быть, чтобы в лес с ружьём сейчас прийти. На все законы наплевал... О деньгах думал, о своих детях заботился. А ведь у всякой животины сейчас потомство. У свиньи поросятки, и она вся в заботах и хлопотах о них, бережёт и любит. А я с ружьём убивать пришёл. И в раскаянии, крикнул я свинье:
— Прости ты меня. Прости дурака!
—Отпущу. А коль ещё раз с ружьём придёшь, не видать тебе белого света... —вновь услышал голос.
Я от неожиданности и испуга на ноги вскочил, да вижу, как в мою сторону бежит маленький поросёнок. И ладно так по кочкам скачет. Подбежал, и будто зовя меня за собой, обратно по кочкам запрыгал. Я за ним, и ведь ни одна кочка из-под ног не ушла, так за ним до земли и добрался. А дальше он к своим побежал. Мамаша свинья только обернулась на меня и всей семьей двинулись в лесную чащу.
Вот с тех пор, Егорка, лежит моё ружье. И сам охотиться не буду, и тебя учить не стану.
— Дедушка, пусть ружье и дальше на чердаке лежит. Перехотел я, не стрелять, не охотится, я не стану. А вот за ягодами и грибами, мы теперь вместе ходить будем! —решил я.
Дед мой умер пять лет назад. А эту историю, как леший дедушку проучил, я буду пересказывать своим детям, а они, надеюсь, своим. Не столько страшна история, сколько поучительная.
