Рассказывать о Татьяне Григорьевне Васильевой – всё равно, что собирать мозаику из волшебного стекла. Она многогранна и предельно прозрачна, невозможно не влюбиться, но особенно в сердце западут отдельные «фрагменты» - таких немало…
Скудно, да дружно
«В детстве я очень боялась потерять маму с папой. Страх, что они умрут, доходил до какого-то сумасшествия. Они ведь были немолоды, я поздно родилась. Родители очень любили друг друга. Папа шёл в булочную за хлебом, а мама вставала у окна и ждала. Если казалось, что отец задерживается хоть на несколько минут, отправлялась его встречать… Когда началась война, мама с моей старшей сестрой Аллой уехали в эвакуацию в Курган. А папа был на фронте, прошёл всю войну. Вернувшись в Ленинград, устроился слесарем на завод. Родилась я. Жили мы на одну папину зарплату. Это была даже не нужда, а настоящая бедность. Я колбасу попробовала первый раз, когда уже училась в Москве в институте. Жили в классической питерской коммуналке: длинный коридор, выкрашенные жуткой краской стены, огромная кухня… Как ни странно, но в такой обстановке люди умудрялись существовать относительно мирно. Мы считались еврейской семьей. Поэтому наши права не то чтобы ущемлялись, но, например, умыться, зайти в туалет мы могли только в последнюю очередь. Мы не протестовали. Так было заведено, и как-то всё мирно шло… Я не чувствовала, что мы плохо живем. Потому что вокруг все так жили…»
«Просто такая сильная любовь»
«Само слово «воспитание» для меня какое-то неправильное, опасное. За ним я слышу превосходство, даже насилие над ребенком. Воспитание не эквивалент благородства души. Наоборот, мне кажется, что хорошие манеры – укрытие, за которое дети научились прятаться. Но это я сейчас такая умная, а 30 лет назад ничего не знала. Я неправильно воспитывала своих детей. Знаете, что важно? Терпение. Когда ты приходишь после спектакля или со съёмок уставшая, единственное, что хочется, – упасть в кровать, и чтобы никто близко не подходил. Именно в этот момент тебя трясут за плечо и говорят: «Мам, у меня вот такая история...» И ты не имеешь права сказать: «Уйди». Нужно выслушать до конца, посмотреть рисунки, включившись на полную силу. Материнство – это терпение. И умение договариваться. Нельзя давить на детей. Потому что первая естественная реакция в ответ – протест: раз мама велела так, сделаю наоборот. Я не сразу, но научилась отвечать и Лизе, и Филиппу: «Ты можешь поступать так, как считаешь нужным. Не исключено, что это будет правильно. Но я бы сделала то-то и то-то». А потом высказываю свою позицию. Как ни странно, эти слова оказались волшебными… Несмотря на все меры предосторожности, иногда беседы с детьми заканчиваются тем, что сын или дочь на эмоциях кладут трубку. Когда такое случается, хожу по квартире и думаю: «Жизнь проходит. Кому я характер показываю?» И перезваниваю первая. Знаю, наступило такое время, когда детей надо отпускать от себя. На мгновение в своих мыслях я позволяю себе это, но тут же страшно пугаюсь: вдруг уже что-то случилось, а я не в курсе… Может быть, это вредно и неправильно. Но так было с самого начала, с их рождения. У меня, видимо, слишком сильно чувство материнства, на каком-то животном уровне».
Детский вопрос
«Филиппа я всегда считала маменькиным сынком. И он им был. Я так тряслась над ним, что он рос под мои постоянные оговорки: «Сюда не ходи, там упадешь, этого не делай, а то в милиции окажешься…» В его характере есть эгоизм, самолюбие, амбициозность, взрывной темперамент, все обязательные для актёра качества. Но при этом он очень домашний, доверчивый...
Внуки - моё большое достижение в жизни. Раньше я рассказывала про свои роли, а теперь только про этих детишек. Кстати, никто меня бабушкой не называет. У нас это запрещённое слово. Старший Ваня спросил меня недавно: «Таня, а ты кто?» Я говорю: «Как кто, Ваня… Я твоя подруга и родственница, очень близкая». – «Нет, скажи, ты дедушка?» Он решил, если я не бабушка, значит, дедушка. Ну, мы разобрались с ним… Я очень люблю своих детей! Думала, что не смогу кого-нибудь полюбить так же, любви не хватит. Но оказывается, любовь вырабатывается постоянно, как какой-то гормон, она не заканчивается. Наоборот, умножается. Когда я приезжаю к внукам, у нас столько игр, беготни, криков и радости, что не чувствую никакой усталости с ними».
Вредные привычки – в прошлом
«Я о себе столько всего слышала: и якобы под поезд бросалась, и дралась со всеми, и вообще много разного бреда. Сейчас я алкоголь практически не употребляю - и не тянет на алкогольные напитки. Хотя период, когда я со спиртным была на короткой ноге, к сожалению, в моей жизни имел место. Я могла выпить и утром, и днём, и вечером, и ночью. Но, слава богу, потом одумалась. Какое-то время алкогольные напитки действительно помогали убрать из головы гнусные мысли. Но сейчас я сильно жалею, что тратила время на выпивку. Ведь за то время я могла кучу дел сделать! Сейчас я не представляю себя утром со стаканом водки в руке».
«Ешь, пока рот свеж»
«Я много времени посвящаю тренировкам, часто хожу пешком. Если у меня нет утром тренировки, то надеваю спортивный костюм и в путь – часа за три прохожу километров восемь. А ещё пересмотрела рацион, легко отказалась от хлеба, масла, картошки и за полгода похудела на 18 кг. И живу без этого уже давно. Но вот от чего не могу отказаться – это варенье, оно моя слабость и лучший антидепрессант. Все об этом знают и все подарки, взятки, которые мне несут, – это только банки с вареньем. Особенно уважаю протёртое, не очень сладкое, смородиновое. Ем его, когда хочу поднять настроение».
Лечь под нож? Легко!
«У меня нет времени на салоны красоты. И денег жалко. К тому же я поклонница радикальных методов омоложения. Если бы раньше пластическая хирургия была того же уровня, как сейчас, я бы ещё тогда начала делать операции. Недавно увидела в каком-то журнале свои старые фотографии. У меня на фото «мешки» под глазами висят на пол-лица, как у старого бульдога. А мне там всего лет 30.
Первую пластику делала в нашей стране, но теперь оперируюсь за границей: наши мастера уже не в той форме, постарели. Они мне сами рекомендуют искать хирургов зарубежом.
Но вот что я скажу: сколько ты пластику ни делай, возраст никуда не уходит. Он в глазах. Как бы ты ни затянулась, как бы ни загримировалась, в глазах видна вся твоя жизнь».
Ох, и темперамент!..
«Недавно смотрела по телевизору спектакль «Дальше – тишина» с моею любимой Фаиной Раневской и плакала... С удовольствием перечитываю «Сто лет одиночества». Мне сейчас хочется таких долгих больших романов. А для души у меня всегда есть Хемингуэй, которого я безумно люблю и к которому всё время возвращаюсь. Мне нравится Моцарт, Шопен и Рахманинов. Люблю цветы и чувствительна к запахам.
… И тут же - не сдерживаю себя, когда это касается моих детей, когда они не так оденутся, не так скажут, не то сделают. А что касается других людей, я никого, надеюсь, не обидела, а если обидела, то очень виновата. Недавно вот вспылила против одного режиссёра. Начала какую-то кампанию против него. А потом показалось, что его уволили. Боже мой, как я перепугалась! Пошла умолять, чтобы его не трогали, стала с ним дружить, встречала хлебом-солью, целовала...»
Жизненные уроки
«Главное — не любить никого больше, чем себя. Судя по тому, что когда-то со мной творилось, я не всегда это понимала…Я вполне солидарна с Мадонной, например. Она рожает детей от мужчин, и это не значит, что они ей мужья, что она им чем-то обязана. Вот это я понимаю: найти красивого мужчину, желательно, не идиота, и рожать. От одного, от другого… Главное, быть в состоянии обеспечить своих детей. Идеальный вариант».
О вере
«Как-то в православном храме вдруг подошла незнакомая женщина, посмотрела на меня и сказала: «Тебе необходимо креститься». И я поверила её глазам... Крестилась в маленькой церквушке в окрестностях Ростова-на-Дону… А ещё я верю в бессмертие. Но это именно вера, а не знание. И тех, кто умер, дорогих мне людей, хотелось бы увидеть. И не смейтесь - я увлекаюсь гороскопами и астрологией. К астрологии нельзя относиться серьёзно, это скорее игра и мода. И уж тем более путать астрологию с верой никак нельзя...
Мне часто снятся вещие сны. Я понимаю, что и к чему снится, чего мне ждать. Бывают сны, которые запоминаешь навсегда. Они в основном светлые. Так однажды мне приснилось, что я разговариваю с собой – маленькой…
Однажды летела в одном самолёте со священником очень крупного сана, он вёз мощи Андрея Первозванного. Мы приземлились, священник вынес из самолета небольшую серебряную шкатулку с мощами, позвал, и я смогла приложиться к ним. Это было настоящее чудо».
Вдогонку
О Татьяне Григорьевне всегда судачили, ей не привыкать к молве за спиной. Послушаем, что о ней говорят мужчины – лучший друг и бывший муж
Актёр Станислав Садальский: «Таня - дура в хорошем смысле слова. Она бывает и умная, и хитрая. Но в житейском смысле совсем не приспособлена к жизни. Спорить с ней бесполезно, она никого не слушает. Очень много работает, играет кучу спектаклей в месяц. И давно живёт в таком темпе. Не может остановиться. Все, что зарабатывает, отдает детям - Лизе и Филиппу, она сумасшедшая мать… Мы друзья, но есть вещи, о которых актёры не должны рассказывать. Когда говоришь человеку «люблю», в этот момент любви становится меньше. Я Васильеву так люблю! С ней всё время интересно».
Актёр Георгий Мартиросян: «Я до сих пор не понял, почему мы развелись. Знаю точно, что никого лучше меня у неё не было. Говорю откровенно: к профессии я её никогда не ревновал. Наоборот, создавал все условия для творчества: «Танечка, пожалуйста, ваш выход».
От быта жену отстранил полностью. Никогда такого не было, чтобы я лежал на диване у телевизора, а она крутилась на кухне. Даже во времена дефицита дом был полная чаша…
Но я не жалею о том, что с нами случилось, и на Таню никогда зла не держал. Мы остались в хороших отношениях, в гости друг к другу не ходим, но общаемся спокойно и даже вместе играем на сцене и в кино».
