Ролан Пети был безумно интересным человеком. С ним было очень интересно разговаривать о кино, живописи, о чем угодно. Для него были не посторонние люди ни Монро, ни Одри Хепберн, ни Фред Астер, ни Дали, ни Кокто. Какой бы вид искусства ты ни брал, находятся люди, которых он знал, с которыми работал, лично пересекался, дружил.
Мне, например, было интересно наблюдать Ролана после нашего турне по Японии. Люди ведь расстаются, долго проведя время вместе, с горечью, а Ролан, может, ему и было больно внутри, старался как-то быстро попрощаться и чувства не показывать. Таково его воспитание.
А что касается друзей, то он говорил, что из всех артистов (представляете этот список?), с кем он работал, он дружил только с Нуреевым. Это о многом говорит. Только один друг! И ценил он его за определенные качества.
Он вспоминал, например, ситуацию, как в Лондоне ставил балет для Марго Фонтейн и Нуреева, и заболел, он не мог ездить сам в театр с высокой температурой – а жили они на разных концах города, – Нурееву не лень было два раза в день приезжать за ним из своего дома, обратно привозить, ходить за покупками.
Так он его буквально выходил за две недели. И Пети говорил, что он мало знает звезд, которые могли бы так поступить. Это и время, и силы, и при этом этот человек работал довольно много. Вот такие человеческие качества он ценил…
Он очень интересную вещь как-то сказал, что за всю его жизнь ни один артист ни разу не сделал ему подарок. А так получилось, что я ему очень хотел подарить «Пиковую даму» издания времен Пушкина. И не нашел. Но нашел басни Лафонтена, изданные в Париже в год написания «Пиковой дамы» и переплетенные в России заново в год смерти Пушкина, – вот такую книгу я ему подарил. У него появились слезы на глазах, он сказал, что это первый в его жизни подарок за спектакль.
Такие вещи он ценил. Ведь западный мир, наверное, не такой человечный.
Я много раз бывал с ним и его супругой Зизи Жанмер, в последний раз и с дочерью познакомился. Зизи даже специально приехала из-за меня из Женевы на «Клавиго», и потом, когда моя травма случилась, мы много времени в Париже вместе провели. И я видел столько обожания в их отношениях. А так как Ролан был очень шаловливым человеком, Зизи его все время приструнивала: «Ролан, веди себя прилично, не мальчик же, люди ведь смотрят». Такой забавный альянс.
И потом, они оба были очень острые на язычок. Каждая их реплика подкалывающая – не для того, чтобы обидеть, а так, кольнуть. Это забавно выглядело, когда люди очень любят друг друга.
Кто для меня Ролан Пети? Человек, который пришел и сказал: «Мальчик, поверь в себя, ты можешь». Я ему за это очень благодарен. Мало людей, которые могут так сделать.
В моей жизни их было три, помимо моих педагогов, только Григорович, Ролан и Брижит Лефевр (была директором балета Парижской оперы) мне все время говорили: «Ну поверь в себя, у тебя все идеально». Когда на пути ранимого актера появляются такие авторитетные люди – это подарок.
Ролан же был единственным иностранцем, который получил российскую государственную премию за всю историю, на момент ее вручения. Когда мы вошли в Кремль, я ему говорю: «Когда сюда пришел Наполеон, Москва была пустая, а вас президент встречает». Он был горд и очень смеялся: «Как это ты помнишь про Наполеона?».