Продолжение. См часть 1
Окончание в 1721 г. Северной войны не ослабило интереса русского правительства к развитию металлургической базы страны. В четырёхлетие с 1721 по 1724 гг. на Урале было основано ещё 10 заводов, правда 7 из них были медными, 2 смешанными и только один чисто железным. Некоторое время Берг-коллегия не поддерживала инициативу строительства предприятий чёрной металлургии. На все запросы отвечали, что нужно стараться заводить серебряные, медные и квасцовые заводы, так как «железных везде довольно». Такая политика продолжалась до 1724 г. К этому времени правительство убедилось, в конкурентоспособности уральского железа на мировом рынке. Ещё в 1722 г. через Архангельский порт в Голландию была отправлена первая пробная партия русского железа, по сравнительно низкой, но позволяющей получить прибыль цене – 56 коп. за пуд. Товар был раскуплен очень быстро. На следующий год цена была поднята до 60 коп. за пуд, и торговля вновь прошла успешно. С 1724 г. начинается систематическая отправка за рубеж русского железа по цене 65 коп. за пуд. По своему качеству товар ничем не уступал эталонному, шведскому. С этого момента начинается новый этап развития русской металлургии, связанный исключительно с освоением Урала. Из способа удовлетворить военные нужды государства производство металла превращается в средство извлечения прибыли. Правда, пока ещё не частными предпринимателями. Заграничная торговля чёрным металлом сразу же стала монополией государства. Она продержалась до 1737 г. Медь также являлась предметом исключительно государственной торговли до 1739 г.
Нельзя, впрочем, сказать, чтобы частный капитал оставался вовсе в стороне. За период господства государственной монополии было основано более 40 металлургических предприятий, все на Урале, так как лишь уральский металл шёл на экспорт, и далеко не все из них были казёнными. Кроме Демидова и Строгонавых в 20-е годы на историческую сцену постепенно выходят другие заводчики: Небогатов, Тряпицын, Осокин, Турчанинов, Замощиков.
Всем уральским заводам, в том числе и частным, вменялось в обязанность изготовлять экспортную продукцию, для сдачи государству по твёрдым ценам. К началу 30-х годов Урал освоен уже настолько, что даёт о себе знать конкуренция между частными предпринимателями, борьба за лесо-рудные угодья.
Развитие идёт под жёстким контролем государства, которое стремится регулировать все стороны производства. В 1725 г. объектом его внимания стали условия работы заводских мастеровых людей, вследствие чего на свет появился первый в нашей истории документ, регламентирующий нормы труда. Согласно этому документу продолжительность рабочего дня должна была составлять 11 часов, после первых 7 часов полагался часовой перерыв на обед. Несколько раньше, в 1724 г. были введены единые для всех заводов расценки труда приписных крестьян: «Велено за работу людям и лошадям давать во всех местах равно, а именно: в летнее время мужику с лошадью 10 коп., а без лошади по 5 коп. в день, а в зимнее с лошадью 6 коп., а без лошади по 4 коп. в день». Позже вышло запрещение Берг-коллегии привлекать крестьян к заводским работам в страдную пору. Ещё через некоторое время сложилась практика приостанавливать производство на 1 – 1,5 летних месяца. В это время обычно производился ремонт оборудования. Работы также приостанавливались в церковные праздники. Всего рабочих дней выходило в году 255.
На 1733 г. годовая выплавка чугуна в России составила 40,4 тыс. т, приблизительно в 1,5 раза больше чем в 1718. Меди производилось 320 т , в то время как в 1718 г такое производство почти полностью отсутствовало. При этом доля Урала в производстве чугуна равнялась 33% (ранее 20%), а медное производство почти полностью сосредоточено на Урале. Таким образом говорить об упадке русской металлургии после смерти Петра не приходится. Но хотя в целом темп роста был удовлетворителен, определённые застойные явления в государственном секторе имели место. Годовые нормы выплавки на казённых заводах давали очень большие скачки (на Алапаевском заводе от 29 до 96, 5 тыс. пудов в год), тогда как на Демидовских показатели никогда не падали ниже 70 % от максимальных. Лучше здесь обстояли дела и с квалифицированными кадрами. Ряд демидовских мастеров были непревзойдёнными специалистами по рафинированию меди. Черновую медь везли для очистки на демидовские заводы с Алтая ( за 1900 км).
К началу 30-х годов произошло довольно ощутимое снижение доходности казённых предприятий по сравнению с 1726 г. В связи с этим, в правление Анны Иоановны, начало вызревать решение о передаче некоторых казённых металлургических предприятий в частные руки. С этой целью в 1733 г. была создана государственная комиссия. В 1736 г. подчинённую сенату Берг-коллегию заменили Берг-директориумом, подчинённым непосредственно императрице. Тогда же ряд новостроящихся заводов передали во владение частному лицу – саксонцу Шенбергу, ставленнику Бирона.
В 1737 г. была отменена государственная монополия на экспортную торговлю железом. В 1738 г. вышло решение специальной комиссии о передачи всех действующих казённых заводов частным лицам или компаниям, как русским, так и иностранным. Их лишь обязали вносить государственный налог. В 1739 г. отменена государственная монополия на торговлю медью. Дав первоначальный толчок развитию отечественной металлургической промышленности, государство теперь самоустранялось, передавая инициативу частным предпринимателям. Утверждённый в 1739 г. Берг-регламент отличался от петровской Берг-привилегии тем, что предоставлял большие льготы землевладельцам.
После возведения на престол в 1741 г. Елизаветы Петровны ставленник Бирона Шенберг был устранён от управления горной промышленностью, а Берг-коллегия восстановлена. В первое десятилетие правления новой императрицы наблюдается определённое снижение темпов заводского строительства, но снижение относительное. За период с 1736 по 1750 гг. было основано 21 металлургическое предприятие. Это конечно в 2 раза меньше чем в предыдущие полтора десятилетия, но всё же назвать такой темп застоем язык не поворачивается. Что касается уровня технологий, то в 20-е – 30-е гг. он неуклонно прогрессирует, а в 40-е стабилизируется. Но это мировая тенденция. Особого прогресса в этот период не наблюдается нигде. В начале XVIII в. были выработаны технологические нормы, которые признавались эталонными ещё очень долго. Некоторые нововведения в чёрной металлургии имели место в Англии и Швеции ( например замена прямоугольных горнов цилиндрическими). Но в Германии и в России не спешили вводить эти новшества, что не оказывало решающего влияния на производство. Что до цветной металлургии, то она была поставлена в России на высший европейский технологический уровень.
В 50-е годы XVIII столетия происходит не просто новый подъём, а прямо таки взрыв заводского строительства. С 1752 по 1762 гг. основано 55 новых заводов ( в среднем по 5 в год). Приведу цитату из монографии Дмитрия Кашиенцева 1939 года, которая послужилаважным источником информации для этой статьи: «Все авторы, касавшиеся истории русской горной промышленности, начиная от Крамаренкова (1778), и кончая Ю. Гессеном (1926), единодушно выделяют, иногда подчёркивая цифрами, исключительную яркость экономической истории Урала и России 1750-ых - 1760-ых годов. Этот период по необычайной интенсивности процесса индустриализации, по роли в нём частного капитала, по конечным результатам (главенство в стране) имеет весьма созвучный аналог в истории русского промышленного капитализма – конец XIX â. ñ подъёмом, расцветом и прочно закреплённым преобладанием угольно-металлургического Юга, комбината Донбасса с Криворожьем.»
Причины подъёма Донбасса особых дискуссий не вызывают. Тут все более или менее единодушны: в России, наконец-то избавившейся во второй половине XIX века от крепостничества, бурно развивается промышленный капитализм. А вот что вызвало подобный всплеск в XVIII столетии? Может быть, он, как и заводское строительство петровской эпохи был обусловлен военно-политическими причинами и проводился в жизнь при помощи командно-адмнистративных мер? Ничуть не бывало. Причины в высшей степени интенсивного, прямо-таки революционного развития российской горной промышленности в елизаветинскую эпоху – чисто экономические. В то время набирала силу промышленная революция в Англии. Спрос на металл в этой стране многократно возрос. Но собственная английская металлургия переживала застой. Не хватало лесных ресурсов для обеспечения металлургических заводов древесным углём. Использовать же каменный уголь в металлургии тогда ещё не научились. Таким образом, главная металлообрабатывающая страна Европы, оказалась всецело зависимой от импорта металла. Сначала это был импорт исключительно шведский, но зависимость от страны-монополиста начинала тяготить Англию, кроме того, русское железо оказалось дешевле шведского, не уступая ему по качеству. К середине XVIII в. сформировались устойчивые торговые связи между Англией, как потребителем железа, и Россией как производителем. Английский рынок представлялся бездонным. Только в 1750 г. за границу было продано более 20 тыс. т железа. Если вспомнить: что годовая выплавка в 1733 г. составляла в России около 40 тыс. т, а доля Урала составляла 30 %, т. е. около 12 тыс. т, что вывозилось исключительно уральское железо, что часть высококачественного металла неизбежно должна была идти на военные нужды государства то, во-первых, динамика прироста в период 1733 – 1750 гг. получается весьма впечатляющая, и во-вторых - производственных мощностей Урала должно было едва хватить, чтобы удовлетворить спрос 1750 года. Таким образом, дальнейшее развёртывание горнозаводского строительства на Урале сулило баснословные прибыли и российские предприниматели оказались на высоте момента.
Впрочем, наращивание металлургической базы страны соответствовало и политическим её интересам: оно подрывало экономику Швеции, которая, несмотря на успешное для России завершение Северной войны, продолжала оставаться опасным соседом. Тем не менее, этот чрезвычайно интенсивный период горнозаводского строительства, прошёл без особой плановости и твёрдого надзора со стороны государственных структур. К строительству были допущены представители торговой буржуазии, а после 1754 г. среди владельцев уральских заводов впервые появилась петербургские знать. Пётр Шувалов, представитель самой могущественной аристократической семьи елизаветинского царствования получил во владение ряд казённых заводов. По его стопам пошли Чернышев, Ягужинский, Воронцовы ( в том числе гр. Роман Воронцов, отец княгини Дашковой, знаменитой сподвижницы Екатерины II ). Официально казённые заводы были проданы этим лицам, но расплачиваться они должны были в рассрочку, и деньги эти большей частью не были выплачены. Дальнейшие события показали, что возникший в результате таких вот раздач слой частных предпринимателей весьма чутко реагировали на международную торговую коньюктуру, и во многом определял не только внутреннюю, но и внешнюю политику Российской империи.
В 50-е годы началось активное освоение Южного Урала. Здесь строительство заводов встречало враждебный приём со стороны местного населения - кочевников-башкир. Интерес русского правительства к этому району проявлялся и раньше. Но колонизация шла медленно именно вследствие отношения к ней туземцев. Многие заводы здесь ещё при основании снабжались оборонительными стенами и пушками, и тем не менее, некоторые из них были сожжены башкирами. В 30-е годы волнения и набеги башкир случались постоянно. В 1740 г. край «замирили» весьма жестокими методами. Конфликт был связан с захватом под рудники и заводы башкирских земель, а не с эксплуатацией населения. Несмотря на острейший дефицит рабочей силы, башкиры к работе на металлургических предприятиях практически не привлекались. Это было вызвано как отсутствием у них квалификации, так и трудностью учёта и контроля этих людских ресурсов. Подобные отношения часто складывались у западноевропейских колонизаторов с индейцами – коренными жителями Американского континента. Последние редко привлекались для работы на плантациях. Считалось, что они недостаточно выносливы для такой работы и не приспособлены к ней психологически. Кроме того, находясь в родной среде обитания, индейцы имели шансы на удачный побег и могли организовать серьёзное сопротивление. Поэтому в странах Нового Света коренное население часто предпочитали не покорять, используя их труд, а попросту уничтожать, или в лучшем случае, сгонять на бесплодные земли. А для того, чтобы наладить производство колониальных товаров, в страну массово ввозились невольники с другого континента, совершенно беззащитные в незнакомой им части света. Необходимость же войны с индейцами долго осталась важным элементом существования в Западном полушарии. Подобная ситуация складывается в России в процессе освоения Южного Урала. Но не имея заморских колоний, Россия становится сама себе Африкой. Источником рабочей силы здесь являются центральные губернии.
Определённая кадровая политика в отношении Южно-Уральского региона была выработана не сразу. В 1750 г. сенат предписал строить в Оренбургской губернии казённые заводы. Такое предписание мало соответствовало общей тенденции времени, когда даже уже существующие и работающие государственные предприятия стремились передавать в частные руки. Исключение для Южного Урала предполагалось сделать ввиду особой застойности этого района и особой необходимости его развития. Но из-за отсутствия финансирования и трудовых ресурсов постановление сената не было выполнено. А через несколько лет, после того, как укрепились торговые связи с Англией, и правительство окончательно взяло курс на приватизацию казённых заводов, вопрос был решён силами частных предпринимателей. Новое постановление, принятое после долгих дискуссий и при несогласии Берг-коллегии гласило: «Во всей Оренбургской губернии казённых железных и медных заводов… Берг-коллегии не заводить…, а велеть железные и медные заводы размножать одним партикулярным людям, кто оные заводить пожелают». На строительство железных заводов предполагалось давать льготные ссуды.
Медные заводчики в таком поощрении не нуждались, так как прибыли от их предприятий шли фантастические даже в сравнении с тоже немалыми выгодами от предприятий чёрной металлургии. Из 18 южно-уральских заводчиков 5 принадлежали к высшей придворной аристократии, двое были средней руки чиновниками (один столичный и один оренбургский), остальные 11 были выходцами из купеческого сословия. Но важно отметить, что купцы, ставшие заводчиками, получили привилегии, традиционно принадлежавшие благородному сословию: право покупать земли и крестьян. Земли под заводы выкупались у башкир, причём часто по неимоверно низким ценам. Тут шли в ход все те же хитрости, которые известны нам из романов об освоении Нового Света. Туземцев спаивали, и в обмен на небольшие подарки получали огромные территории. За 1 коп. можно было купить несколько десятков десятин земли. Бытовали легенды об обмене земли на водку, по полштофа за десятину.
При этом кадровый вопрос стоял здесь куда более остро чем на Центральном Урале, русского населения практически не было. На центральном Алапаевском заводе, где вспомогательные работы были возложены на 5 с лишним тыс. приписных крестьян, ближайшая из приписных слобод была расположена в 31 км от завода, а самая удалённая – в 190 км. Чтобы обеспечить кадрами металлургические предприятия Южного Урала, к заводам приписывали деревни, находящиеся на расстоянии 650 – 700 км. Уже один этот факт доказывает, что развитие уральской металлургии отнюдь не было явлением локальным, не имевшим особого значения, для других регионов. Обслуживание заводов ложилось тяжким гнётом и на плечи жителей европейской части страны. На переход приписных крестьян от места жительства к месту отработок и обратно уходило до полутора месяцев в году. В течении этого времени крестьянин не был занят ни на заводе, ни в собственном хозяйстве. Правда, переходные дни оплачивались, но, во-первых, не регулярно, и во-вторых, по мизерным ставкам. Таким образом , система приписывания к заводам всё более отдалённых деревень не оправдывала себя в полной мере. Она разоряла крестьян и одновременно была не слишком выгодна заводчикам.
Окончание следует.
Автор: Наталья Беспалова.
Путеводитель по каналу «Кот-учёный». 2021
#история #промышленность россии #металлургия #экономика #российская империя #урал