Чем известнее человек, тем скрупулёзнее изучена его биография, но тем больше при этом его окружает мифов и легенд. Судьба художника Ивана Константиновича Айвазовского – типичный пример. Для одних он был «патриархом» в мире живописи, для других тщеславным снобом, для одних- щедрым меценатом, для других - деспотом и самодуром. И лишь талант художника не вызывал сомнений даже у его недоброжелателей.
Когда в 1817 году будущего художника крестили, священник записал его в метрической книге как «Ованнеса, сына Геворка Айвазяна». Семья самого Геворка Айвазяна была родом из Армении, но еще в 18 веке переселилась в Галицию. Иногда упоминают некое семейное предание, что отец Геворка был турком, которого в детстве усыновил армянский солдат, но никаких документальных подтверждений этому нет. Из-за ссоры с братьями отец художника переселился в Молдавию или Валахию, а затем в Крым. Считается, что Геворк первый переиначил фамилию Айвазян и стал именовать себя Гайвазовским. Однако официально он, судя по всему, фамилию не поменял, и это позже сделал сам художник. Возможно, Айвазовский считал, что так фамилия будет казаться более звучной. Своим армянским происхождением он при этом очень гордился, принимал активное участие в жизни армянской общины и сделал внушительное пожертвование на строительство армянской церкви в родной Феодосии. Рассказывали, что однажды художник совершил поездку в Турцию, где был тепло принят и получил правительственные награды. Когда, вернувшись домой, он узнал о случившихся армянских погромах, он нацепил турецкие награды на собак и отпустил гулять в таком виде по городу.
Детство Айвазовского было непростым. Отец разорился, и будущий художник подростком работал «мальчиком» в трактире и там же играл на скрипке. Художественный талант в нем увидел архитектор Я. Х. Кох. Затем Айвазовскому стали помогать директор Феодосийского музея древностей С. М. Броневский и градоначальник А. И. Казначеев. Последний помог Айвазовскому попасть в симферопольскую гимназию. Преподававший там Иоганн-Людвиг Гросс дал талантливому ученику рекомендацию в Академию художеств. Кстати в академии художник уже числился как Иван Гайвазовский. В 1835 году он получил серебряную медаль и стал помощником к французского мариниста Филиппа Таннера. Тот категорически запрещал своим подопечным работать самостоятельно. Когда Айвазовский в 1836 году выставил свои картины на выставке Академии художеств, Таннер пожаловался Николаю I, и картины были сняты. Позже сам Таннер высоко оценивал работы бывшего помощника. В 1837 году Айвазовский получил Большую золотую медаль за картину «Штиль». После этого ему разрешили досрочно закончить обучение и следующие два года работать в родном Крыму, а затем отправиться в Европу. Золотая медаль давала право на длительную оплачиваемую стажировку за границей и весьма существенную стипендию, а также личное дворянство.
В Европе молодому художнику сопутствовал успех. Вообще за рубежом Айвазовский был один из самых известных российских художников. Такой популярностью могли похвастаться совсем немногие, например, К. Е. Маковский с его барынями-боярынями (но его творчеством интересовались больше как экзотикой) и В. В. Верещагин с его шокирующими картинами о войне. Так за серию из 4 картин «Богатства России» Айвазовский получил в 1857 году Орден почетного легиона. В 1847 году он стал профессором Петербургской Академии художеств. Также он был членом Академий художеств в Амстердаме, Риме, Париже, Флоренции и Штутгарте.
Айвазовский был одним из самых коммерчески успешных художников своего времени, и, что немало важно, своими работами зарабатывал не только деньги, но и чины. Уже в 1844 году, только вернувшись из Европы, он стал живописцем Главного морского штаба России. Всю последующую жизнь он числился чиновником морского ведомства. В достаточно молодом возрасте Айвазовский стал тайным советником – невиданный карьерный рост по меркам того времени (чиновник 3 класса, а всего классов было 14, где 14 – самый нижний). Позже он стал действительным тайным советником, то есть чиновником 2 класса. В 1846 году 6 военных кораблей во главе с флагманом черноморского флота «Двенадцать апостолов» пришли в Феодосию, чтобы поздравить Айвазовского, который в это время отмечал возвращение в родной город и десятилетний юбилей своей творческой деятельности.
Возможно, успеху живописца помимо таланта способствовали умения заводить полезные знакомства, находить подход к власть имущим, а также, как сказали бы сейчас, интересные маркетинговые ходы. Я. Д. Минченков в книге «Воспоминания о передвижниках», рассказывая о художнике К. В. Лемохе, упоминает и об Айвазовском. «Успех Айвазовского много зависел от покровительства, которое оказывал ему император Николай I. При путешествии по морю на колесном пароходе царь брал с собой и Айвазовского. Стоя на кожухе одного пароходного колеса, царь кричал Айвазовскому, стоявшему на другом колесе:
– Айвазовский! Я царь земли, а ты царь моря!
Николай часто обращался к своим приближенным с вопросами: знакомы ли они с произведениями Айвазовского и имеют ли что-либо из них у себя? После таких вопросов всякий из желания угодить царю старался побывать в мастерской знаменитого мариниста. Рядом с мастерской Айвазовского была комната, где Лемох с товарищем при помощи губки покрывали лист ватманской бумаги разведенной тушью или сепией. На бумаге образовывались пятна неопределенных очертаний. Тогда Айвазовский резал бумагу на небольшие кусочки, подрисовывал пятна, и получались морские пейзажики с тучами и волнами. Такие произведения, вставленные в рамки, он преподносил каждому важному лицу, посетившему его мастерскую. А "лицо", польщенное вниманием художника, считало долгом приобрести потом у Айвазовского какую-либо картину за сотни, а иногда и за тысячи рублей.
Ивану Константиновичу был пожалован чин тайного советника, чего не удостоился ни один из художников того времени. Айвазовский говорил, что для него важен этот чин лишь потому, что им повышается престиж художника. Однако он не отвергал и другую сторону вопроса, когда, входя в церковь в своем родном городе Феодосии, слышал шепот горожан:
– Дорогу, дорогу его высокопревосходительству!
На выставки Айвазовский не ходил и с художниками не общался. Только когда устроил свою выставку, встретился на ней с некоторыми из бывших своих товарищей по Академии. Здесь с ним поздоровался Владимир Егорович Маковский. Айвазовский снисходительно спросил его: "Вас, Маковских, было, кажется, несколько братьев?" – как будто не знал, кто именно Владимир Маковский и каково его место в искусстве. Маковский ответил: "У моей матушки, действительно, было нас три сына, а вот вы, Иван Константинович, как видно, родились единственным в своем роде".
Когда праздновали пятидесятилетие художественной деятельности Айвазовского, он устроил парадный обед, на который пригласил всех членов Академии и выдающихся художников. В конце обеда объявил гостям: "Извините, господа, что мой повар не приготовил к обеду заключительного сладкого. Поэтому я прошу принять от меня блюдо, приготовленное лично мною". Тут лакеи на подносах подали каждому гостю маленький пейзажик с подписью Айвазовского (хотя нельзя было ручаться за подлинность оригиналов: возможно, что и они были выполнены каким-либо помощником Айвазовского, как приготовлялись Лемохом и его товарищем подарки для высоких посетителей его мастерской)».
Отношение к Айвазовскому-художнику было восторженным, а вот к Айвазовскому-человеку неоднозначным. Некоторые считали его высокомерным снобом, некоторые – «патриархом» и щедрым меценатом. Ю. Галабутский в книге «Айвазовский. По личным воспоминаниям» оставил потомкам весьма интересный портрет именитого земляка. «Когда Айвазовский проходил по улицам своею медленной, но бодрой походкой, всякий обыватель почтительно снимал шапку и низенько раскланивался. Нельзя сказать, чтобы это почтение воздавалось Айвазовскому как великому художнику, ибо феодосийцы отнюдь не были особыми ценителями и почитателями искусства, тут едва ли не главную роль играло обстоятельство, что Айвазовский был тайный советник, сановник и влиятельный человек... Айвазовский много заботился о благолепии города. Когда порт был разрешен и в Феодосии началась строительная горячка, Айвазовский зорко следил за всеми вновь воздвигавшимися постройками и наблюдал, чтобы они не «портили» города. Благодаря своему влиянию, он распоряжался в этом отношении весьма энергически и безапелляционно, как будто бы все постройки были его собственными. Был, например, такой случай. Однажды, зимою, Айвазовский, по обыкновению, уехал на некоторое время в Петербург. При возвращении его обыкновенно за две-три станции от Феодосии встречали наиболее близкие к нему лица и тотчас же сообщали все городские новости, которые Ив. К-ч выслушивал с живейшим любопытством. И вот он узнает, что обыватель N строит на главной улице, Итальянской, дом: постройка уже начата в отсутствие И. К-ча, и дом будет одноэтажный. И. К-ч заволновался ужасно: одноэтажный дом на главной улице! Тотчас по приезде, не успевши отдохнуть с дороги, он зовет к себе обывателя N. Тот, разумеется, немедленно является. "Вы строите одноэтажный дом? Как вам не стыдно? Вы богатый человек! Что вы делаете? Вы мне улицу портите!" И обыватель покорно изменяет план и строит двухэтажный дом».
Айвазовского считали хлебосольным хозяином. Однако при этом некоторые отмечали его чрезмерно уважительное отношение к богатству, даже полученному сомнительным путем. Рассказывали такую байку. Однажды в гости к Айвазовскому приехал армянский купец, про которого ходили слухи, что богатства свои он нажил в том числе изготовлением фальшивых денег. Айвазовский хотел познакомить его со знаменитым скрипачом Венявским. Скрипач знакомиться с фальшивомонетчиком не желал. Айвазовский недоумевал: «Да знаешь ли ты, что у него больше рублей в кармане, чем ты в свой жизни взял нот на скрипке!». На это скрипач ответил: «Может быть, но пока я выучился играть, я взял очень много фальшивых нот на скрипке!» В своей галерее Айвазовский выставлял работы многих местных художников и разрешал им копировать свои картины. Однако когда художник Лысенко стал делать настолько хорошие копии, что их стало не отличить от оригинала, то Айвазовский из галереи его выставил, копировать свои картины запретил. Даже оригинальные картины автора он называл плагиатом и ругал его при встрече.
Двояко описывают и семейную жизнь Айвазовского. Первой женой живописца стала англичанка Юлия Гревс, дочь служившего в России военного врача. Художнику был 31 год, невесте 19. На момент знакомства она работала гувернанткой, поэтому некоторые посчитали выбор уже известного живописца и высокопоставленного чиновника мезальянсом. В браке родилось 4 дочери. Через 12 лет Юлия ушла от художника, но развод из-за бюрократических сложностей удалось оформить только в 1877 году. Долгое время считалось, что причиной семейных раздоров стало то, женщина, выходя замуж за мировую знаменитость, рассчитывала на яркую и интересную жизнь, возможность бывать в свете и т.д., но ее ожидания не оправдались. Айвазовский большую часть времени предпочитал жить в дорогой его сердцу Феодосии, где она изнывала от скуки. Также утверждали, что ей категорически не нравилась армянская культура. Но позже появилась и другая версия, на которую натолкнуло некое сохранившееся письмо Юлии на имя самого императора. В нем она жаловалась на семейное насилие, тиранию мужа и притеснения со стороны многочисленных восточных родственников, которым категорически не нравилась невестка-англичанка. Император якобы письмо не получил, так как дело удалось замять, но уйти от мужа она все-таки смогла. Косвенно эту версию может подтвердить то, что Юлия не только получила разрешение на раздельное проживание, но и возможность официально оставить детей при себе – редкий случай в патриархальной России того времени. Вторая жена Айвазовского – армянка Анна Саркисова-Бурназян. Примечательно, что впервые художник увидел Анну на похоронах ее первого мужа. Она была младше Айвазовского на 40 лет. Детей в этом браке не было. Художник очень переживал, что у него не было сына, поэтому добился того, чтобы фамилия Айвазовский была передана одному из внуков.
Айвазовский увлекался археологией и лично принимал участие в раскопках, изучении курганов, а также на свои деньги возвел новое здание для Феодосийского музея древностей с мемориалом П. С. Котляровского (они были разрушены во времена ВОВ). Многое из найденного пополнило музейные коллекции. Также он был инициатором строительства железной дороги «Феодосия — Джанкой», завершенной в 1892 году. Он считается основателем Феодосийской картинной галереи. Но особенно благодарны жители Феодосии были за то, что Айвазовский построил трубопровод от находившегося на территории его имения Субашского источника. Вода поступала в городской фонтан, из которого ее могли бесплатно брать горожане, изнывавшие каждое лето из-за нехватки воды. Сейчас фонтан носит имя художника. Когда в 1900 году Айвазовский скончался, вся Феодосия погрузилась в траур.
этот материал можно также увидеть на моем канале пикабу
#история #живопись #картина #художник #искусство