А в Питере, между прочим, прибавилось пьяненьких. Не пьяниц, что наперегонки с домашними питомцами укромно опорожняют себя в арках, дворах, на каменных стенах старого города. Таких до отвратности с избытком было, есть, дай бог, что в будущем меньше будет. Я имею ввиду мирное население, после (во время) работы умудряющееся как-то промочить горло, но не себя ради, а быть может, в интересах трезвой невротичной публики, чтобы запудрить ей безмятежной болтовней мозги, расслабить ум, ни на чьих нервах не играя. Ведь мы все в единой связке на уровне того самого коллективного психического пребываем.
По пути домой решила зайти в Дикси - фрукты закончились. Я остановилась у перехода в ожидании зеленого света. В это время к краю дороги вольный ветер прибивает чуть пошарпанную лодку, точнее качающегося на волнах вечера мужчину. Поджарое рослое тело с лицом пропитого интеллигента, позой, посадкой головы, да и внешностью напомнил мне красавчика актера Игоря Костолевского.
Подкоркой поняв, что я к нему присматриваюсь, человек обратился извинительно-просительно ко мне: "Дайте пожалуйста рубликов 30-40 на хлебушек". Я рефлекторно махнула "нет" головой, ступая ногой на дорогу - загорелся зеленый свет. Мужчина, опережая меня, молча засеменил вперед, очевидно, в направлении продовольственного магазинчика.
Да, там я его вновь подметила, уже при свете разглядев у соседней кассы. Красивый, местами подутюженный, скорее, рукой матери, подбирающийся к не триумфальному полтиннику, он выглядел моложаво, как заспиртованный. И по-тихому очень раздражал мужчину-кассира, долго выискивая во всех карманах аж по целой монетке, затем бережливо раскладывая их на кассовой стойке. Он сбивался со счету, зачем-то озирался по сторонам в поисках поддержки, выглядел таким растерянным и расстроенным. Почему?
Да потому что перед ним уже красовалась эпицентром счастья чекушечка дешевой водочки, на которую он просто обязан сейчас по сусекам наскрести. Наблюдая за этим верблюдом, в мыслях дошедшим до спасительного оазиса, мне стало стыдно, что я отказала мужчине в крошечках, так значимых для него.
Казалось, ничего нет в мироощущении этого человека, кроме той маленькой девочки-бутылочки, его великой госпожи, с которой он проведет вечер, по душам наговорившись сам с собой. И дальше он продолжит спиваться под сурдинку, в стороне от шумного мира. Он ему уже не интересен. Стеснительный, рассеянный, по речевым оборотам не последнего ума тип здесь и сейчас замерзает у кассы, молча досадуя на нехватку одной монеточки. И почему-то не просит ее ни у кого.
И тут откуда ни возьмись уже второй из ларца волчком закрутился в нашей очереди, зацикливая на себе пожилую женщину-кассира. Я мысленно пожалела, что сегодня занеслась в этот Дикси за фруктами, могла и обойтись. Вот вам и затор на ночь глядя, стойте до посинения граждане, не скучайте. Но пару минут спустя, я изменила свое мнение. Надежно прилипнув к кассе, сбитый, коренастенький мужчинка под 60 с чувственной плешинкой в области Сахасрары, одной головой метался вправо-влево в поисках решения, какую б вторую бутылочку прикупить. И в советчики ему попалась серьезная жертва - ответственная женщина-кассир.
"Ну что - брать, или не брать мне еще вторую? Ведь не хватить может одной. И разнообразия хочется. Ой как хочется. А Вам? Эта красная. Может, тогда вторую белую взять, а?" Продавец, подумав, соглашается: "Да, отчего бы и не взять". "Ну тогда я все, иду за второй, ждите". При этом он собирается подмышку взять первую бутыль, она выскальзывает, и продавец со спины бравого тела ловко ловит его "прэлэсть". Навык, однако! А затем по-учительски ему напутствует: "Идите вперед и в сторону, мужчина, бутылка будет ждать Вас здесь, так ей безопаснее". Мужичок, качаясь, отправляется к ближайшей витрине с алкоголем. Очередь не шевелится, не возмущается. И по ходу никто из нас уже никуда не торопится. Почему?
Потому что этот пьяненький так хорош в своей экспрессивности. Его внутренний ребенок выскочил чертенком в торговый зал и забегал, с восторгом обозревая полки со спиртным, все свои мысли проговаривая вслух: "Ой, какая красивая бутылка, а цена-то дешевая". Он зачем-то показал стеклу язык. "Это не просто так. Здесь подвох. Может быть паленка. Вы слышите, женщина, мне надо найти не дорогую, но качественную продукцию. И поторопиться, потому что организм должен расслабиться". С кассы в ответ: "Да, расслабиться в первую очередь, и о людях подумать, во вторую. Всем бы так жить и думать". Она вздохнула, но улыбнулась при этом.
Мы тоже все почему-то внимательно следили за этим подвижным мужчинкой, прощупывающим бутыли. Стекло гремело. Кто-то хохотнул в очереди. Один серьезный статный пожилой человек очень интеллигентного вида так склонил и повернул голову, чтоб со стороны казалось, что он читает журнал, а сам глазами следил за подпитым мужичком. И тихо подсмеивался.
Да, пьяненький человек, что ребенок - открытый, искренний, шебутной. Тем и располагает к себе. Устами ребенка глаголет истина. Он делает глупости, забирает чье-то время. Да и хай с ними, этими минутами или часами, потраченными на усугубление твоего персонального или коллективного невроза.
Этот человек, выбирающий игрушку на алкогольной полке, сейчас делает намного больше для мира, демонстрируя свои естественные потребности и чувства. На кассе он вновь оккупировал внимание мамочки-продавца. "Понимаешь, как мне тяжело сейчас, как в мире, как на душе, ох, как все болит, так болит внутри, аж выть хочется. А как дальше со всем этим жить. Ты-то должна знать. Скажи".
Может, в итоге две желанные бутылки, как там у Омара Хайяма, те "самые глушители забот", выше истины станут для него. И умиротворение на сон грядущий хоть одному человеку принесут. А кого-то, возможно, от пагубной власти над миром отучит "хороший глоток"...