Глава, где происходит важный разговор, который дарит Насте огромную надежду.
Продолжение истории «В поисках правды и любви».
Начало можно почитать тут.
Вторая глава
Зайдя в кабинет участкового, в котором теперь временно расположился новый следователь, Настя зачем-то стала озираться по сторонам. Это было странным, учитывая то, что она хорошо знала это место, ведь она бывала здесь много раз и всегда здесь всё оставалось так же как и в предыдущее её посещение. Вот и теперь она привычно оббежала глазами крашеные в зелёный цвет деревянные стены; пару узких окон, через которые в комнату просачивался горячий дневной свет; простой деревянный стол, заваленный кучей папок и бумаг, среди коих возвышался старенький, но всё ещё исправно работающий компьютер. Чтобы отогнать нервную дрожь, Настя усмехнулась себе под нос. Что же она надеялась увидеть? Неужели думала, что новый следователь начнёт свою работу с ремонта своего временного пристанища? Стряхнув с себя эти глупые мысли, Настя наконец-то устремила свой взгляд на того, ради кого она, собственно, сюда и приехала.
Михаил Юрьевич Никаноров, мужчина лет тридцати пяти, сидел за письменным столом, положив обе руки на стол. В одной руке он держал ручку, которая зависла в воздухе над лежащими на столе бумагами, другой он постукивал пальцами о столешницу. Сам мужчина был русоволос, коренаст и крепок на вид. Взгляд его серых глаз, внимательный и серьёзный, пытливо изучал посетительницу, словно он оценивал, сколько драгоценного времени отнимет у него эта незнакомая женщина.
Настя на несколько секунд даже растерялась. Она скорее предполагала, что наткнётся на стену холодного безразличия в лице нового следователя, но, по-видимому, тот не привык терять время даром и желал как можно скорее перейти к делу. Поздоровавшись с гостьей, он кивнул ей на свободный стул, стоящий напротив его стола, предлагая сесть.
Настя в ответ также кивнула и поспешно села. Чуть дольше, чем это того следовало, она раскладывала на своих коленях сумку, а после наконец-то подняла глаза и внимательно окинула Никанорова взглядом.
Выглядел он моложе и расслабленнее, чем на фотографиях, которые Настя нашла в открытых источниках. Разумеется, как только она узнала о назначении Никанорова, она тут же бросилась в мировую пучину, чтобы собрать о новом следователе как можно больше информации. На фотографиях Никаноров всегда был в форме, сейчас же он был в штатском: на нём была лимонно-жёлтая рубашка и тёмно-синий, чуть ослабленный у шеи галстук. Поэтому выглядел он несколько иначе.
Никаноров ничего не говорил, ждал, когда заговорит гостья, на Настю он смотрел вопросительно и выжидающе.
— Добрый день, — ещё раз поздоровалась Настя, чтобы как-то начать не простой для неё разговор.
— Добрый, — снова кивнул Михаил Юрьевич. — Так о чём вы так настойчиво хотели со мной поговорить?
Настя отвела глаза и закусила губу, собираясь с мыслями; снова скользнула глазами по сумке, лежащей на её коленях, а потом быстро подняла их на своего собеседника.
Никаноров по-прежнему смотрел на неё спокойным и непроницаемым взглядом. Ждал.
— Меня зовут Анастасия Рапуловская. Я сестра Жени Ермоловой, той самой девушки, дело которой вы теперь ведёте.
Настя было хотела пуститься в лишние поясняющие подробности, но не стала этого делать, увидев, как Михаил Юрьевич покрутил ручкой в воздухе, призывая её как можно скорее перейти к сути дела.
— Хорошо. Всё дело в том, что я и мои близкие никогда не доверяли предыдущему следователю, мы всегда считали, что дело велось с огромными нарушениями и что не все виновные понесли заслуженное наказание. Я уверена, что некоторые виновные до сих пор на свободе. Более того, мы — я и мои родители — считаем, что те сроки, которые получили обвиняемые, ничтожно малы по сравнению с тем, что пришлось пережить моей сестре. Три года — это прямо насмешка какая-то...
— Постойте, постойте, Анастасия... — Никаноров вопросительно указал на Настю ручкой.
— Сергеевна.
— Так вот, Анастасия Сергеевна, давайте по порядку. Зачем вы приехали? Чтобы обсуждать решение суда? Или у вас есть какая-то новая информация?
Настя замолчала. Тон Никанорова, спокойный и чуть насмешливый, ей не понравился вовсе. Неужели она ошиблась на его счёт?
Перед тем как приехать на эту встречу, Настя тщательно подготовилась. Она изучила всю имеющуюся в Интернете информацию, которую смогла найти о Никанорове, и к своему удовлетворению обнаружила, что Никаноров — следователь честный, принципиальный и неподкупный. Дела он вёл кропотливо, вгрызаясь в них мёртвой хваткой голодного бульдога. Даже начальство его побаивалось, что уж говорить о подчинённых, которые просто млели в присутствии своего немногословного начальника.
Но сейчас, сидя прямо напротив Никанорова, Настя впервые задалась вопросом: а не ошиблась ли она? Всё-таки Интернет — штука ненадёжная. Чего там порой не понапишут только.
Но отступать Настя и не думала. Поздно было отступать. Всё равно другого способа добиться справедливости она на данный момент не видела. А Никаноров пока что тёмная лошадка, непонятная и даже в какой-то степени загадочная. Рано делать выводы после пары слов. Рано.
Одёрнув себя таким образом, Настя несколько воспряла духом. По крайней мере, что она теряет? Ну пошлёт её новый следователь, и что с того? Как будто в первый раз. Да её за последние четыре года, как мячик футболили по всей области и ничего. Только наглее стала.
— А разве не вас назначили вести дело о нападении на мою сестру?
— Разумеется, — скромно кивнул Никаноров одним подбородком.
— Ну так я и приехала, чтобы познакомиться с вами и узнать, что вы будете делать и с чего планируете начать.
— А ещё попытаться понять, что я за человек, правда?
— Не без этого, — теперь пришла Настина очередь кивать. — А разве в этом есть что-то странное?
— Да нет, это как раз вполне понятно. Не вы первая, не вы последняя.
Михаил Юрьевич немного помолчал. Невероятно, но всего несколько минут спустя он уже не производил на Настю столь удручающего и безнадёжного впечатления.
Никаноров встал из-за стола и, неспешно пройдясь по кабинету, который, надо сказать, не отличался солидными размерами, остановился около двери, развернулся и сложил руки на груди. Насте, чтобы не терять его из виду, пришлось вслед за ним развернуться на стуле.
— Скажите, Анастасия Сергеевна, почему вы считаете, что предыдущий следователь, скажем так, не совсем корректно вёл дело вашей сестры? Вы же это не с потолка взяли, правильно? Думаю, что у вас должны быть какие-то реальные основания так считать.
— Разумеется. Ну, насколько я знаю, во-первых, в тот день с Женей было больше человек, чем это указано в официальных документах, это не один свидетель видел. Из наших, местных, я имею в виду. Сначала они, то есть свидетели, так и говорили, а потом, чуть позднее, некоторые из них вдруг резко изменили свои показания. А с нами, родственниками, вообще общаться перестали, как будто это мы преступники какие-то. Вот с чего бы это? Причём так внезапно. Вот, например, Ева Егорова. Я с ней лично на следующий день разговаривала и она мне во всех подробностях рассказала, когда Женьку видела, с кем она была. Говорила, что сама к ребятам подойти хотела, но она с собакой гуляла, а там шумно было, много народу, вот она подходить и не стала, а то Арчик испугаться мог, убежал бы ещё, потом ищи его всю ночь. Очень пугливый пёс, знаете ли.
Настя перевела дух. Немного волнуясь, говорила она быстро, дыхание сбилось.
— Допустим, — сказал Михаил Юрьевич, пряча едва заметную улыбку. — Никаноров по-прежнему стоял скрестив руки на груди. Он повёл в воздухе плечами, разминаясь и облокотился на дверной косяк. — А Арчик это и есть та самая собака, я полагаю?
— Ну да, она у них трусливая очень, постоянно куда-нибудь убегает. Особенно если салют услышит или громкую музыку...
Михаил Юрьевич многозначительно дёрнул бровями и Настя сама себя пресекла. Кажется, её понесло куда-то не туда. Но вот только на чём она остановилась — она уже и не помнила.
Михаил Юрьевич, поняв из-за чего вышла заминка, усмехнулся, спиной оттолкнулся от косяка, вернулся за свой стол, из-за чего Насте снова пришлось поворачиваться на стуле, чтобы не терять его из вида, взял со стола ручку, как будто собирался продолжать писать. Чем он, по-видимому, и занимался до Настиного прихода.
— Ещё свидетели были? Ну те, которые изменили первоначальные показания?
— Да, ещё пара человек точно были. Мы же сами со всеми разговаривали, пытались своими силами вычислить, кто мог такое совершить. Это же деревня, понимаете? Я здесь выросла, Женька здесь выросла, парни эти, которых посадили, тоже. Да мы в одной песочнице куличики лепили, да в казаки-разбойники играли. — всё больше и больше распалялась Настя, теперь её голос звучал громче и отчаяннее. — А тут такое! Представляете наш шок? Да, конечно, нам самим хотелось узнать, кто мог на такое пойти. Думаете, не хотелось?
— Как раз я-то думаю, что очень хотелось, — не стал с ней спорить Никаноров. — он откинулся на спинку стула и почесал ручкой подбородок. — Скажите, пожалуйста, Анастасия Сергеевна, на ваш взгляд, какой мотив был у предыдущего следователя... — Михаил Юрьевич прервался, он надел лежащие на столе очки, порылся в бумагах, лежащих на его столе, достал нужный ему лист и прочитал: — Сапунова Леонида Кирилловича, давить на свидетелей, возможно, даже угрожать им? В этом деле был замешан его сын?
— Роман? Нет, что вы, — Настя даже как будто удивилась этому вопросу, хотя его ей задавали и раньше, и не единожды. — Насколько я знаю, у Романа есть алиби.
— А я прочитал в деле, что в тот день изначально Роман Сапунов был вместе с остальными, так как в тот день праздновался день рождения его друга, — Никаноров потряс в руках листок бумаги из материалов Женькиного дела, на котором он, видимо, и прочитал все эти важные сведения.
— Да, но потом он ушёл, так как почувствовал себя плохо. — Настя остановилась. Она вдруг отчётливо поймала себя на мысли, что защищает Романа Сапунова.
Она громко фыркнула от столь неожиданного открытия и стукнула себя рукой по ноге: этого только не хватало! Ромку она просто органически не переваривала. Но всё же её душа жаждала справедливости, а не желания спихнуть столь тяжкие обвинения на неприятных ей людей.
Михаил Юрьевич, который успел углубиться в бумаги, поднял на неё глаза и вопросительно посмотрел. Разумеется, он не понимал, чем была вызвана столь бурная негодующая реакция.
— Михаил Юрьевич, вы не подумайте, что я защищаю Романа, просто у него есть алиби. Младшая сестра Романа сказала, что в тот день он пришёл рано и почти сразу же отправился спать, да и папа мой видел Рому во дворе его дома в начале одиннадцатого вечера. Ему-то точно незачем врать, правильно? Знаете, как он сильно Женьку любит. Да он бы всё на свете отдал, чтобы виновные были наказаны. Настоящие виновные, я имею в виду.
— Я понял, — в голосе Никанорова Настя опять уловила лёгкую усмешку, но на этот раз она не восприняла её как личное оскорбление или откровенный непрофессионализм.
— Значит, сестра Сапунова, да? И ваш отец, — Никаноров, что-то пометил у себя в записях, после снова задумчиво откинулся на спинку стула, крутя ручку в правой руке. — А сестра его у нас где сейчас? Она же, если я не ошибаюсь, ребёнок ещё. Сколько ей тогда было?
— Тогда ей было двенадцать, сейчас — шестнадцать.
— Ну сестру, тем более такую юную, Сапунов мог, конечно, и попросить...
— А папу? Папу он тоже попросил, да? — взвилась Настя, когда поняла куда он клонит.
— Что вы, Анастасия Сергеевна, я слегка не об этом. Даже наоборот. Послушайте, какие отношения у Сапунова Романа были с вашей сестрой Евгенией? Они ладили?
— К Женьке он всегда хорошо относился. Она же выросла на его глазах. В общем, отношение как к младшей сестрёнке.
— Значит, к сестрёнке.
Никаноров снова что-то пометил у себя в записях и хотел ещё что-то сказать, но его прервал звонок мобильного телефона, доносившийся откуда-то из-за его спины. Порывшись в пиджаке, висящем на спинке стула, Никаноров вынул из кармана мобильник и ответил на звонок.
— Да, Никаноров слушает. Ага, да, хорошо, — он отдёрнул рукав рубашки, глянул на циферблат внушительного размера часов. — Минут через двадцать пять буду у вас. Да-да, понял. Уже еду.
Никаноров отключил дисплей мобильного и начал поспешно собирать ворох бумаг, разметавшийся по столу.
— Анастасия Сергеевна, мне нужно ехать. К сожалению, сегодня договорить у нас с вами не получится. Хотя через пару часов я вернусь, и мы могли бы закончить, чтобы по два раза вас не гонять.
— Нет, столько ждать я не могу. У меня маленький ребёнок, мне домой надо.
— Ну раз так, тогда до завтра, хорошо? Завтра же вы сможете приехать где-то в это же время?
— Если никаких форс-мажоров не случится, то я приеду.
Никаноров кивнул и встал. Он снял со спинки стула свой пиджак и натянул его, параллельно пытаясь засунуть телефон в карман. Настя тоже встала.
— Ну, значит, до завтра?
— До завтра, Анастасия Сергеевна.
Из участка они вышли вместе. Настя остановилась на крыльце, глубоко вздыхая тёплый, практически летний воздух. Наблюдая, как Никаноров чуть неуклюже садится в машину, припаркованную на углу полицейского участка, Настя не могла скрыть довольной, почти счастливой улыбки. Несмотря на то, что расследование ещё толком и не началось, она уже верила, что всё будет хорошо. А иначе и быть не могло.
Спасибо, что прочитали:)
Продолжение находится туточки.