Юриком называла моего старшего брата наша с ним двоюродная сестра Тамара, писавшия из далекого городка на Урале Ревды письма отцу в 1941 г. Я звала его - Юрочка , а он меня – Алик. Он родился 25 апреля 1932 г. Тогда были живы все бабушки и дедушки, за исключением маминой мамы, все тети и дяди, мама с папой были молодыми, здоровыми и красивыми.
Юрочка рос таким же здоровым и красивым. Жили они и в Москве, и в Подмосковье, например, в Подлипках или Кунцево, часто ездили в деревню под Гжатском, ставшим Гагариным после полета в космос первого советского человека. Война разбила все это сравнительное благополучие. Ему было 9 лет, когда мы оказались в эвакуации. Мальчики тогда взрослели рано, и Юра не был исключением. Ему, конечно, пришлось смотреть за мной, помогать маме. В своих письмах отцу его двоюродная Тамара, которая была старше на 5 лет, писала, что Юрик учится на отлично.
По возвращении в Москву он продолжил учебу в мужской средней школе N178. В их классе собрались ребята не одного возраста: кто-то отстал, кто-то не учился один или два года. Однако все они выглядели на фотографии 7-го класса не по мальчишески солидно, аккуратно подстрижены, но не наголо, неплохо одеты, а некоторые даже с галстуком, в том числе мой брат . Слева стоит его друг и по классу и по дому Борис Ключарев. Его отец занимал какой-то высокий пост в министерстве, и жили они обеспеченно. У Бори были всякие интересные для мальчиков вещи, например, боксерские перчатки, которые с восторгом примерял Юрик. Еще один мальчик из нашего двора, Вадим (2-й в 1-м ряду), тоже дружил с Юрой и переписывался с ним, когда брат был в армии. А вот со Светиком, племянником Ильи Ильфа (его голова – между Вадимом и другим мальчиком 1-го ряда), не дружил, уж не знаю почему.
Брат был натурой художественной: участвовал в школьных спектаклях – играл военных, используя в качестве театрального реквизита отцовские ордена, медали, гимнастерку. Замечательно рисовал, развлекая меня еще не умеющую читать, картинками зверюшек, танков и самолетов с красными звездами и черной свастикой в бою. И был у него еще один талант: у него был каллиграфически красивый почерк, роднивший его с героем Достоевского князем Мышкина. И по характеру он его чем-то напоминал, хотя мог быть и очень твердым и даже вспыльчивым. В общем, был он русским и в то же время советским юношей. Спорт тоже был не последним делом.
У Юры незаладилось с немецким языком, который он назвал «фашистским». Отчасти из-за этого, отчасти по причине нехватки средств в семье ( за обучение в старших классах надо было в то время платить), да и вообще высшее образование тогда не очень-то было распространено, Юра пошел после седьмого класса в техникум, который был при одном из закрытых КБ авиапрома, и практически сразу же встал за чертежную доску, совмещая работу с учебой.
Потом была армия. с фотографии на нас смотрит симпатичный солдатик с добрым взглядом, так ему свойственным. Фото, помечено 13.06.52 г. До сих пор помню адрес, за исключением номера военной части, по которому мы посылали письма и очень скудные посылки: Приморский край, Хасанский район, село Барабаш. А между тем в то время Приморский край был довольно небезопасным в военном отношении местом. Юра рассказывал о нередком вторжении американских самолетов из Южной Кореи. В этих боях принимал участие двоюродный брат Юры, сын нашей родной тетки, Эрик Козлович. Но об этом мы тогда не знали. СССР официально не принимал участия в войне, но советские летчики, считаясь "специалистам", принимали участие в боях на стороне северокорейцев. Тогда родилась байка: "Давай, Вася, покажи этим америкосам, как корейцы воюют".
В армию шли не только наши с мамой письма. Но и Верочки Гордеевой, это Юрина первая любовь. Осталось несколько ее фотокарточек, подписанных красивым почерком профессионала: она училась с Юрой в одной группе Машиностроительного техникума, учеба в котором прервалась в 1951г. в связи с уходом в армию. На обороте фотокарточки 1952 г. Верочка писала: «На память любимому Юрику от Веры. Помни! Любимый! У тебя есть друг, которому ты дороже всего. Дороже даже ее молодой жизни». Из-за нее Юра даже убегал из армии, когда их подразделение перебазировалось с Дальнего Востока через Москву. Но жизнь повернулась так, что и Юра и Вера соединили свои судьбы с другими людьми.
Но три года службы прошли, и в 1954г. Юра вернулся в родное КБ. Дома он бывал редко: работал, продолжал учиться, участвовал в самодеятельности и других делах комсомола. Как-то проезжая мимо стадиона в Лужниках, сказал мне, что работал на его строительстве и не видит в этом ничего ужасного: не так уж было и трудно для здорового молодого мужчины, да и заплатили неплохо. Я была на новом стадионе в день открытия VI фестиваля молодежи, 28 июля 1957 г., ликовала и радовалась вместе со всеми там присутствующими и не подозревала, что в создании этого замечательного сооружения принимал участие мой брат. Был он удивительно скромен, немногословен, занимался своими делами и не лез с наставлениями и требованиями о послушании старшим. И был он то время таким молодым и красивым, как на самой первой из фотографий. Уже не было пышного чуба, уже носил он хорошие костюмы, и девушки очень даже его любили. Но не только за это, а и за доброту и какую-то душевную щедрость. Он, не долго думая, бросался на выручку детям, женщинам, да и просто тем, кому надо помочь. Помню, как увидела в окно идущего в неурочное время брата с забинтованными руками. Все оборвалось от ужаса: мало ли что. Пришел и сообщает, что овчарка набросилась на девушку, он ее отогнал и засунул в горло кулак, чтобы она не могла двигаться. Такого я больше никогда не слыхала.
За свою активность он был награжден почетной грамотой, в которой говорилось: «ЦК ВЛКСМ награждает настоящей грамотой Соболевского Юрия Александровича, техника предприятия п/я 1457 – за хорошую работу на производстве и активное участие в общественной жизни. Секретарь ЦК ВЛКСМ В.Семичасный. 1/XI1958 г.». В это время брат трудился в авиаконструкторском объединении у Мясищева, под руководством которого были созданы бомбардировщики Пе-2И, М-4, М-6, М-50 и др. В 1957г. Мясищев получил Ленинскую премию и стал Героем Соц. Труда. Естественно, что был отмечен и работающий под его руководством коллектив, в том числе и мой брат.
В начале 60-х гг. Юра переходит в объединение Сухого, работой в котором очень гордился. Здесь он дорос до должности инженера-конструктора, много работал не только за чертежной доской, но и на испытаниях. Когда мы пасли сына на 42 км по Казанке, брат приезжал с аэродрома в Жуковском.
Особенной страстью брата, которой он заразил и меня, был туризм. У меня осталось несколько его почетных грамот за участие в туристических мероприятиях, особенно в судействе на разных слетах и т.п. В нашем большом коридоре в квартире на Лесной лежали байдарки, лыжи, разное оборудование и экипировка. Всем этим в старших классах пользовалась и я со своими друзьями. В1962 г. он ходил зимой на лыжах на Приполярный Урал, ночевал в палатках на снегу.
Экипировка в ту пору была почти самодельная; бахилы, например, шили сами. Но энтузиазма и впечатлений был океан. В этом походе он нашел себе настоящую жену - красивую, энергичную, веселую девушку Валю Симантову. Весной 1963 г., когда я заканчивала университет, у них родился сын, которого по моей просьбе назвали Ромочкой. Потом и я родила ему племянника Никиту.
Рома рос, учился, пошел в армию, а когда вернулся, сразу женился. На милой девушке Оле.
Примерно через год они родили ему внучечку Женю. Ее так назвали по просьбы Юры. Он ее очень любил, что было взаимно. Жили они недалеко и часто приходили в гости. По дороге кормили на пруду уток. Когда Женя выросла, вышла замуж и родила дочку, то с ней ко мне приходил уже Рома. Теперь у нее уже две замечательные дочки. Но до правнуков Юра не дожил – ушел в 62 года.
.Юрина судьба схожа с судьбой многих молодых людей его поколения. Стране нужны были инженерно-технические кадры, а в Москве располагались самые именитые КБ авиапрома. Здесь была и профессиональная работа, и общественная, и просто досуг. Работа не была простой. Иногда испытательный полет заканчивался трагически. Первый инфаркт, второй. Ранний уход на пенсию. Потом перестройка, когда рушилось все, чему отдавали всю свою жизнь эти люди. Ранний уход. Но жизнь, слава Богу, продолжается.