Тако жиіѣх іа в самотности без нѣкаго с кым говорити по правдѣ. Догда іа паднах в пустыніе Сахара - то быше преди шест годов. Нѣчто сѧ зломаше в силнику моіего лѣтадла. И бо іа не имѣх ни механика, ни сопѫтника, іа пробовах сѧ справити своіыми силами то трудно дѣло. То бѣше изпыт живота чи міерти дліа менѧ. Іа имѣх воды само на осем дніеі.
В първы вѣчор іа спах на пѣску в тысѧчіе милі од іеднаго человѣка. Іа бѣх самотеншым, неж зтріесканы морник на сплаву посреди моріа. Тогда вы можете зразумити моіе удиваніе, на ранку дніа, когда нѣіакы тіененкы гласек мѧ пребудише. Он казаше:
- Молим... Нарисуі ми боранчика!
- Е?...
- Нарисуі ми боранчика...
Іа скочих на ногѣ, іакби бых поражен громом. Іа добро потрих очѣса ми. Стах сѧ оглѣдати. И увидих забавнаго малаго человѣчка, ке глѣдѣше вникливо на мѧ. От іе наі-лѣпа подобка, ктору іесм смогал нарисовати. Але моі маліовек, самозреіно, іе по-мало очароваіѫчи неж сам человѣчек. То не іе моіа вина. Іесм был обезхрабрен в моіоі каріеріе маліара возростниками в шест годов, и не сѧ научил іесм рисовати ничто кромѣ удавов - извѫтрѣ и извнѣ.
Іа наі‐крѫглама очѣсама глѣдѣх на ту зіаву с подиваніем. Не забуднуіте, іа бѣх в тысѧчіе милі од іеднаго человѣка. Але моі малы человѣк бѣше ни заблѫджен, ни уморен, ни гладен, ни жѧджен, ни устрашен. Он не имаше выглѣд дѣтѧти, заблѫдшаго в срединіе пустыни, в тысѧчіе милі од іеднаго человѣка. Когда іа смогах знову говорити, іа му казах:
- Але что ты здѣ дѣлаіеш?
И тоі знову тихо и веліми поважно попросише:
‐ Молим... Нарисуі ми боранчика...
Когда таіемство іе тако силноу ты не можеш противати. Како смѣшно ни быше то здѣ, в пустыніе, в тысѧчіе милі од іеднаго человѣка, близко до міерти, іа вытѧгнух из джеба лист папѣру и вѣчно пѣро. Але тогда іа запамѧтах, че особо учише земліепис, повѣсті, правопис и рачунство, и казах момцу (аж малко злобно казах), че не умѣм рисовати. Он одповѣдише:
- Не има разликы. Нарисуі боранчика.
Бо іа ниды не бых рисовал боранов, іа потворих дліа момца іедну з двох старых маліовков, само ктора іа умѣм рисовати ‐ удава извнѣ. И іа бых веліми удивен, ды момец крикнуше:
- Не, не! Не хтем слона в удаву! Удав іе прелиш грозны, а слон іе прелиш велікы. У мѧ вдому всіе іе дужо мало. Іа хтем боранчика. Нарисуі боранчика.
И іа нарисовах. Он позорно поглѣдише на моі маліовек и казаше:
- Не, овы боранчик іуж іе слабым. Нарисуі иншаго.
Іа нарисовах.
Моі новы приіателі мѧгко, благосклонно сѧ усмѣхнуше:
- Ты сам видиш бре, - казаше он, - то не іе боранчиком. То іе велікым бораном. Он има рога.
Іа знову нарисовах инако. Але он и тоі маліовек одмѣтнуше:
- Овоі іе прелиш старым. Іа хтем такаго боранчика даби жиіал долго.
Тогда, стратив тіерпливості, претож іа трѣбах разбрати силник лѣтадла, іа нарисовах схранку. И казах момцу:
- От дліа тебѧ іе схранка. А в неі сиди такы боранчик, іакаго ты хтеш.
Але како іа сѧ удивих, ды моі суровы сѫдец зразу сѧ оживише:
- От то іе добро! Како ты мыслиш, много тоі боранчик потрѣба тревы?
- Зачто?
- Зато, че всіе іе мало у мѧ вдому...
- То бѫде му доволно. Іа даіу ти веліми малкаго боранчика.
- Не такы малкы он іе.., - казаше он, наклонив главу и позераіѫчи маліовек. - Хеі! Он заснуше...
Тако іа сѧ познал с Малым принцом.