“Я несла свою беду по весеннему по льду. Обломился лед. Душа оборвалася. Камнем под воду пошла, а беда, хоть тяжела, да за острые края задержалася…” песня Владимира Высоцкого из репертуара Марины Влади.
Сегодня смотреть интервью со своими любимыми актерами или музыкантами, как по минному полю ходить. Неизвестно, как и где может рвануть. Так, что останется стоять, смотреть, разводить руками и думать, ну это-то как могло случиться. У меня до сих пор какое-то странное впечатление от интервью Чулпан Хаматовой Екатерине Гордеевой. Ведь никто же их не заставляет говорить все это. Они же так думают. Ну или думают, что думают. Но, ведь можно же промолчать, если тв в чем-то не разобрался. Значит, они считают, что все поняли и это их осознанное решение. Имеют право. Но нам их зрителям с другим отношением к нашей стране от этого не легче.
Не хочу сказать, что актеры и музыканты, вообще деятели культуры являются какими-то нравственными ориентирами, тем более для человека, перевалившего через полвека жизни, который старше всех этих медийных персон, а значит, умнее. Системнее. И тем не менее, они часть (пусть и небольшая, не значительная) жизни. Мы их в нее пустили, а они теперь вот так… Но нам-то чего с этим делать? Это, как если бы мы посадили за семейный стол человека, которому неприятно находиться с нами в одной компании. Все сидят и молчат. И такое молчание, есть мука…
Вот примерно с такими мыслями я все-таки взялся смотреть интервью Ингеборги Дапкунайте Антону Долину. Про ведущих “таких” интервью отдельный разговор. Они как-то одномоментно превратились в настоящих коршунов, старающихся отщипнуть непременно от своего гостя то, чего он может быть и не думает, а если и думает говорить не хочет. Но, эти хотят крови. Причем жаждут они ее зачастую с такими “ангельскими” лицами, что думаешь… ешкин-матрешкин уж ни Святой ли Серафим мученик пред нами? А многие из ведущих и как ведущие натуральное говно.
Но Ингеборге… мудрее всех этих долиных. Про самую насущную тему, на которую так изворачивался вывести весь разговор этот… критик-недожурналист, она сказала две вещи. И мне их было достаточно, чтобы почувствовать, что поле пройдено и можно сидеть за столом и разговаривать и общаться. Искать общее. “Это беда”, сказала она. Конечно, беда. для всех, кому выпало в этом участвовать. Для нас с вами. Для них с ними. Для всех. “Не надо никого осуждать. У каждого своя жизнь и свои обстоятельства”, сказала она. А все остальное про искусство, кино и театр. А политика ее не интересует, потому что она в ней не понимает ничего. В отличие от остальных, дающих интервью сегодня.
