Милые слова «летнее чтение» — это вежливый эвфемизм чтения легкого, иногда даже бездумного. Почему-то считается, что летом читаешь исключительно на пляже и в самолете, хотя на пляже читать почти невозможно, а в самолете почти все уже смотрят, упершись в ноутбук, кино. На даче же и даже лежа в гамаке прочесть можно книгу любого уровня серьезности, не говоря уж о том, что совсем немногим счастливчикам удается перелечь в этот гамак надолго. В списке ниже есть экономические и филологические исследования, публицистика почти столетней давности и военные воспоминания. Но все же все эти тексты объединяет некоторая легкомысленность.
Томас Венцлова «Вильнюс»
Умный, знающий, спокойный человек рассказывает о многослойном, таинственном городе, в котором он знает не только все здания, но "почти каждое окно и колонну". Он не говорит ничего лишнего, не старается поразить или развеселить, но в книге нет ни одного скучного или вялого места. Обычно книги о городах — жанр беззаботный, но рассказ о Вильнюсе, где с 1915 по 1991 власть сменилась 12 раз и "жители которого постоянно переселялись из одного государства в другое, не выходя из дома", не может миновать болезненных вопросов — и Венцлова говорит о них трезво и точно, не боится задеть ничьих национальных чувств и не идет на компромиссы ни с какими мифами — ни правыми, ни левыми.
Виталий Амурский «Тень маятника и другие тени»
Живущий с 1973 года в Париже журналист собрал в одну книгу сорок интервью с русскими эмигрантами, с теми, кто приезжал из СССР и из России, и с французами: с Бродским и Вознесенским, Зиновьевым и Рытхэу, с Нива и Сеземаном. В Париже, особенно в Париже перестроечного времени, бывали "все" — вот этих "всех" Амурский и расспрашивал. Но интереснее всего здесь даже не сами говорящие, а общее для них время: недавнее прошлое всегда самое забытое и неизвестное, а здесь оно изображено в сорока разных ракурсах.
Дональд Бартон Джонсон «Миры и антимиры Владимира Набокова» (пер. Т. Стрелкова и Т. Пономарева)
Старая (1985 года) книга, состоящая из 12 очерков, рисует хрестоматийного, почти карикатурного Набокова — любителя анаграмм, ребусов, многоязычных каламбуров, шахматных задач, лабиринтов. Попытки связать комбинаторику и смысловую сторону не очень-то убеждают — например когда Джонсон уподобляет перевод инцесту. Общей идеи у этих очерков нет, это сборник шарад, верно или неверно разгаданных, своего рода "занимательный Набоков".
Грег Мортенсон, Дэвид Оливер Релин «Три чашки чая» (пер. Татьяна Новикова)
История о том, как американский альпинист, проведя несколько дней среди балти (народа, живущего в горах Северного Пакистана), полностью переменил свою жизнь — и начал строить школы для тамошних детей. Плюс книги в том, что это история абсолютно сказочная по сюжету и при этом абсолютно правдивая, другой плюс — что речь о народе, живущем в недоступных местах, где кроме героя книги побывал мало кто из посторонних. Минус, а может, еще один плюс — что текст написан в духе журнала "Ридерз дайджест", то есть верхний предел его сложности — фраза "Мама мыла раму".
Нина Шнирман «Счастливая девочка»
Воспоминания о счастливом советском детстве до и во время войны. Главная героиня, девочка Нинуша, от лица которой ведется рассказ, выросла в московско-ленинградской интеллигентной семье: отец, выдающийся ученый, и чудесная мама, играющая Шопена на рояле, две сестры и поющая, а иногда и летающая бабушка. Голод, свердловская эвакуация, обритые от вшей волосы — все это при чтении куда-то опускается. Счастливая девочка из заглавия ни на секунду не становится несчастной и объемлет весь мир умешительно-ласкательными: Мамочка, Бабуся, сестры Эллочка и Анночка, брат Мишенька. После "Подстрочника" любую книгу о чем-то советском и радостном одновременно тянет сравнивать с Лунгиной, и, как у Лунгиной, время действия здесь размывается, не имеет значения, а остается только одна абсолютно счастливая большая семья, которая легко переносится в любые другие условия жизни и времени. Шнирман удивительно удается описать мир ребенка, расширяя его с каждой главой и каждым прожитым годом, вписать в него и заботу о сестрах, и мамину любовь, и какие-то мелкие, легко забывающиеся неприятности.
Синтия Лорд «Правила. Не снимай штаны в аквариуме» (пер. Валентина Летунова)
"Правила" Синтии Лорд — получившая почетную медаль Ньюбери важная американская книга для детей, как говорится, среднего школьного возраста, то есть еще не окончательно превратившихся в подростков. Младший брат Кэтрин, главной героини — аутист, а ее лучший друг передвигается в инвалидной коляске и не может разговаривать: одному приходится общаться с внешним миром при помощи правил, другому — карточек, а ей остается помогать обоим. Это книга с какими-то невероятно всесторонне позитивными героями, где даже в худшем из людей нет-нет да и пробьется человечность — особенно если сравнивать их со страдающими от собственного несовершенства героями скандинавских подростковых романов. Но главное — что она в доступной форме рассказывает про самые необходимые вещи: хотя жизнь рядом с инвалидами и не сахар, им, поверьте, труднее.
Харуки Мураками «1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Комплект в 2 книгах. Книга 1. Апрель — июнь», «1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Комплект в 2 книгах. Книга 2. Июль — сентябрь» (пер. Дмитрий Коваленин)
Первые две книги из трехтомника Харуки Мураками, вышедшего в 2009-2010 годах после документальной книги о газовой атаке в токийском метро "Underground". Верный себе, Мураками и здесь щедро разбрасывает английские названия и европейские культурные аллюзии, но при этом ему удается рассказать пронзительную историю, главные герои которой под звуки "Симфониетты" Яначека оказываются заброшены в такое геймановское Никогде, год тысяча невестьсот восемьдесят четыре, где в небе висят две луны и малосимпатичные Little people куролесят по своим законам. Героями книги Мураками поочередно становятся преподаватель математики Тэнго, тайком пописывающий романы, и инструктор фитнес-клуба Аомамэ, тайком подрабатывающая наемной убийцей. Они борются с набирающей силу новой сектой и, помня детскую любовь, пытаются найти друг друга. В общем, любимая идея Мураками, что "вещи не то, чем они кажутся", разрастается до внушительного opus magnum, где вам и про любовь, и про Оруэлла, и про непрекращающуюся тревогу о состоянии мира.
Патти Смит «Просто дети» (пер. Светлана Силакова)
"Это было лето, когда умер Джон Колтрейн, лето "Хрустального корабля". Дети цветов выходили на антивоенные демонстрации, а в Китае прошли испытания водородной бомбы. В Монтре Джими Хендрикс зажег свою гитару. Это было лето бунтов в Ньюарке, Милуоки и Детройте. Лето любви. И в его странной будоражащей атмосфере произошла случайная встреча, изменившая все течение моей жизни. Это было лето, когда я встретила Роберта Мэпплторпа". Несмотря на такую заявку на "слепок эпохи", эта книга важна не только для тех, для кого персонально дорог Нью-Йорк 1970-х и все упомянутые Пэтти Смит персонажи — от Сэма Шепарда до Лу Рида. Это история любви, в которой героям — совсем как в "Завтраке у Тиффани" — невозможно сойтись и жить "нормальной" жизнью. И эта несбыточность дает тексту напряженность подлинной литературы.
Лоуренс Макдональд «Колоссальный крах здравого смысла. История банкротства банка Lehman Brothers глазами инсайдера» (пер. М. Оверченко)
Само название Lehman Brothers стало синонимом мирового финансового зла — "большой лжи, в которую погрузили мир корпорации" и "жадности, загнавшей мир в кризис и выгнавшей из домов множество ни в чем не повинных людей". Его крушение отметило "конец финансового романтизма", оказалось вехой, началом нового отсчета не только экономической, но и вообще реальности.
Все эти определения хоть и кажутся преувеличенными, но при этом стали уже почти каноническими — столько раз их повторяли за последние 3 года. Поэтому рассказ о крахе этого банка оказывается еще и рассказом о крахе цивилизации. Причем в этом случае в достоверности данных можно почти не сомневаться: Лоуренс Макдональд многие годы был вице-президентом Lehman Brothers.
Роберт Капа «Скрытая перспектива», (пер. Владимир Шрага)
Лучший военный фотограф всех времен написал свои мемуары почти сразу же после окончания военных действий. Но "Скрытая перспектива" все же больше роман, чем документальная проза. Роман о любви — именно тогда Капа встретил в доме английских друзей "розововолосую" Пинки. Познакомившая их война превратила их отношения в пытку на расстоянии: то высадка в Сицилии, то освобождение Парижа срывали их встречи.
Но вместе с тем это одна из самых душераздирающих книг о войне, не о конкретной — о войне вообще. О странной и страшной — сродни стокгольмскому синдрому — связи, в которую вступают с ней затянутые в этот водоворот люди. Чего стоит хотя бы такое мимолетное воспоминание: когда Роберт Капа увидел в газете заголовок "Война в Европе окончена", он подумал: "Больше незачем по утрам подниматься с постели".
Больше книг для отпуска ищите в «КоммерсантЪ-Weekend»