Обнаружив своих шехзадят на променаде с Мустафой, Хюррем разволновалась. Еще недавно этот родственник собирался порешить любимых братьев, а потом вдруг воспылал к ним любовью, которую стал демонстрировать благодарным зрителям.
Зрители присутствовали на трибуне в единственном числе в виде великолепного папы падишаха. Сулейман не мог нарадоваться на исполнение своей мечты о том, что все его сыновья будут дружить и целовать Мустафу в интересные места.
Увидев эту идиллию, Хюррем поняла неискренность поведения Мустафы, но сделала совершенно неверные выводы.
Совершенно ясно, что со стороны человека, с пеленок голосившего о том, что ему с мамой всю жизнь испортили, не может быть любви к ее детям.
Сама Хюррем уже планировала новый теракт в отношении старшего наследника, но почему-то решила, что дети ее должны расти белыми и пушистыми. Шехзаде должны пребывать в неведении о том, кого им следует опасаться.
Эта нелепая мысль зародилась в голове Хюррем из любви к Сулейману, мечтавшему о коммунизме в отдельно взятом султанате, с его всеобщей дружбой, равенством и братством. Повелителю просто хотелось жить спокойно, любуясь на детей, обнимающихся в припадке обожания Мустафы.
Сулейман понимал, что после его смерти случится то, что должно произойти, но предпочитал не думать в эту сторону, и его можно понять - кому не хочется спокойной старости?
Хюррем зачем-то вляпалась в эту идею любимого мужа и притащила туда детей. У женщины четверо сыновей, которых она, как тигрица, охраняет от козней врагов. Самым желательным для ее шехзаде было физическое устранение Мустафы. Тогда еще можно хотя бы помечтать о каком-то мире между оставшимися наследниками.
Предпочитая взять на себя всю черную работу по расчистке дороги к трону и ответственность за ее последствия, Хюррем пыталась оградить сыновей от интриг, что само по себе невозможно в любом дворце.
Главной мыслью этой султанши в вопросах воспитания было огромное желание вызвать любовь отца повелителя к ее сыновьям. По мнению Хюррем, они должны быть кристально чистыми перед ним, чтобы создать контраст с Мустафой.
Это слегка сработало в отношении Мехмеда, которого Сулейман все таки прочил на трон, но более в наказание старшему наследнику. Но эта мизерная выгода не компенсировала полного проигрыша Мехмеда в общении с Мустафой.
Главное было упущено - все шехзаде за исключением Селима смотрели в рот старшему наследнику, ловили каждое его слово и верили. Самое страшное, что все верили, не будучи обученными играть.
Изображать любовь, подобно Мустафе - сколько угодно. Пусть бы вешались на шею брату и целовали его в десны, но в душе понимали, что он не только может убить их, но и обязан это сделать.
Поиграли с братиком и разошлись по палатам повторять урок о том, как от него и его мамаши у тетки прятались.
Вместо этого Хюррем зачем то объясняет изумленной Махидевран, что не сеет семена вражды в сердцах своих детей и что в будущем они проявят милосердие к этой султанше. Проявят, если доживут.
О каком милосердии идет речь? Может Садыку откопаем и сделаем искусственное дыхание, или Фирузе оставим во дворце? А потом будем думать, как избавиться еще и от их детишек.
Вся эта показуха в отношении Махидевран и Мустафы привела к тому, что сыновья Хюррем стали тенью своего старшего брата. Один Селим вырос истинным арийцем, понимавшим что к чему.
И Хюррем и Махидевран не достигли золотой середины в воспитании сыновей. Одна непрерывно врала и обвиняла бывшую соперницу неизвестно в чем, вызывая жалость сына к себе. Другая решила демонстрировать султану любовь сыновей к потенциальному врагу.
Результат воспитания Махидевран оказался более удачным. Мустафа обнимался с детьми Хюррем, не забывая шипеть на их мать при каждом удобном случае.
Хюррем воспитывала сыновей так, как хотелось ее любимому человеку, забывая о том, что им предстоит борьба за трон. По факту никто из ее детей не умел интриговать. Мехмед и Баязид выросли простодушными дурачками, Джихангир вообще стал шпионить в пользу врага.
Великая султанша сделала себя великой сама, она создавала себе имидж, убирала с дороги врагов, но не сочла нужным научить этому своих шехзаде. Тот случай, когда начинаешь верить в то, что глупость может передаваться половым путем.
