Вот же узурпатор! На ужин заставил прийти, а после ужина ещё и в кабинет вызвал. Вот всё хорошо в руководящих должностях, одно плохо — рабочий день не нормированный. Пришли в кабинет, который, как я понимаю, узурпировал викинг, выставив Линца на мороз. А интересно, кто теперь будет управляющим?
Викинг, мрачный как банкир в дефолт, отодвинул стул, приглашая сесть. Начинаем второй раунд? Значит, надо застолбить за собой лучшую позицию. И я застолбила — забралась на подоконник, чтобы не смотреть на флибустьера снизу вверх. Викинг удивлённо дёрнул бровью, но комментировать не стал. Подошёл, присел на краешек стола напротив меня и, сложив руки на груди, предложил:
— Давайте разберёмся.
Ещё ночью поняв, что теперь я банкую, решила вести себя нагло и бесцеремонно:
— Не буду! Тебе надо, ты и разбирайся, и для начала разберись с собственным раздвоением личности. Узнаешь, где ты, а где — не ты, доложишь.
Викинг усмехнулся, отклеился от стола, подошёл, глянул сверху вниз своими синими глазюками. Блин! А у того викинга глаза какого цвета были? Хоть убей, не помню.
— Что? — флибустьер глянул требовательно. Объяснила, он кивнул, сказал с лёгкой иронией в голосе: — Конечно, жаль, что вы не помните, но всё же не стоит так подозрительно на меня смотреть.
— А за сегодняшнее тоже отмазываться будешь?
— Нет. Сегодня ночью я у вас был. Каюсь, — он облил меня взглядом, в котором не было ни грамма раскаяния, и спросил, — а кто был в Кастелро?
— Ты. И гвардия подтвердит.
***
А, чёрт! И понять не могу, она валит всё на меня или тот гость был настолько похож, что она не видит разницы? Ладно. Зайдём с другой стороны. Заметил, что гвардия действительно указала на меня, но я-то там точно не был, и она уже должна была это понять.
— Да, шрама не было, — Маргарита кивнула, — но откуда я знаю, может, это свежее? Опять к кому-нибудь в гости зашёл, но на этот раз неудачно.
Хм. Всё понятно, валит на меня, но всё же попытался прояснить:
— Вы, как вижу, не допускаете мысли, что это мог быть кто-то другой?
Маргарита пожала плечами:
— Всё может быть, но я не понимаю, почему я должна оправдываться и искать двойника?
— Двойника я сам найду. И оправдываться не надо.
— Да ты что! — воскликнула Маргарита, всплеснула руками, — да я только этим и занимаюсь! И уж будь так любезен, скажи, что мне отвечать, если меня спросят, спал ты в моей кровати или нет?
А, чёрт! Всё-таки я не ждал, что подобный вопрос мне зададут уже сегодня. Ладно, сейчас я тебе отобью охоту ехидничать.
— Судя по столь фамильярному обращению, мадам, вы сами рассчитываете перевести наши отношения в другую плоскость.
Маргарита не поняла сразу, что я имею в виду, глянула озадаченно, но, надо отдать ей должное, сообразила быстро, какая плоскость имеется в виду, тихонько ахнула, в глазах — испуг. Покачала головой, отказываясь от таких притязаний. Вот и прекрасно. Переходим к другому вопросу.
Хотел спросить о Росси, не успел — в кабинет ввалился Ганс. Следом появился Мартин, встал у дверей. Рихтер же подошёл, спросил, пристраиваясь рядом со мной:
— Пытаешь? Правильно. У меня тоже вопрос назрел, — он перевёл взгляд на Маргариту: —Зачем вы задрали платье Гизеле? Позавидовали уму и образованию?
Маргарита округлила глаза, схватила ртом воздух, и, кубарем скатившись с подоконника, вылетела из кабинета, громко хлопнув дверью. Что происходит? Мартин выглянул в приёмную, откуда послышались судорожные всхлипы.
— Плачет, — Ганс передёрнулся, Мартин в ответ насмешливо фыркнул:
— Плачет? Да она ржёт, как лошадь!
Что? Мы вышли в приёмную. Маргарита валялась на диване и хохотала, всхлипывая и подвывая: «У-у-у! Ха-ха-ха! Образование! Хи-хи-хи! Умище! У-у-у, я щаз сдохну!». Интересно, чем вызвано такое бурное веселье? Но эту тайну нам не открыли. Я заставил малявку вернуться в кабинет, продолжил допрос, но дело шло с трудом: Маргарита срывалась на смех почти на каждом слове, что раздражало. Я уже собрался, было, отпустить малявку, но в дело влез Мартин:
— Какая чёрная кошка между вами пробежала?
Малявка покосилась на Мартина, неохотно пробурчала:
— Ядвига с короной.
Хм, понятно. Ганс возразил:
— Тебе понятно, мне — нет. Я не понимаю, зачем было так поступать с Гизелой? — и он снова обратился к Маргарите: — Неужели вы не нашли другого решения?
Маргарита насупилась:
— Всё совсем не так было.
— И как? — спросил Ганс, но малявка откровенничать не торопилась, сказала:
— Вы не поверите.
— Мы постараемся, — пообещал Мартин, а мы с Гансом только молча кивнули.
Девчонка тяжело вздохнула, но, поняв по нашему виду, что улизнуть от разговора не удастся, всё же раскололась:
— Я собралась уходить с бала. Вышла в смежную комнату и наткнулась на Гизелу. Она пообещала, что вырвет мне патлы, если ещё раз увидит с Линцем, а потом, когда на горизонте появилась бонна, сама упала на пол и сама задрала себе юбку, свалив всё на меня, — скороговоркой доложила Маргарита, посмотрела с вызовом.
— Гизела? Сама задрала себе платье? Не верю! — вынес вердикт Ганс.
— Вот! Пожалуйста, — возмутилась Маргарита, ткнув пальцем в Рихтера. Сложив руки на груди, заявила: — Вообще ничего говорить не буду. Смысл говорить, если вы не верите?
Почему же, не верим? Верим, хотя и с трудом. Решил прояснить ещё кое-что:
— Хочу знать, что было, когда вы играли в прятки? Вы прятались в кустах с Росси?
— Я пряталась в оранжерее с Линцем! — запальчиво ответила Маргарита, осеклась, быстро заговорила, — и вообще, трое на одну нечестно! Я требую адвоката. Больше без адвоката и слова не скажу.
Маргарита демонстративно сложила руки на груди, отвернулась, надув губы. Хм. Кажется, что-то там такое в оранжерее случилось, что она испугалась и пытается заболтать тему. Но что там могло быть?
Ганс понял, что девчонка хочет съехать с темы. Прищурился, разглядывая малявку, а когда она вышла, треснул меня лапой по плечу, воскликнул:
— Ты понял?
— Что именно? Что она проболталась? Я больше скажу. Она проболталась потому, что ей надоело отвечать за то, чего она не делала. То есть, с Росси она не была.
— Ну, это да, — согласился Рихтер, — по чувствам и потайным течениям ты у нас главный. Но девочка конкретно лоханулась. Она в оранжерее была, это и к бабке не ходи. Но вышла она из кустов. Значит, она из оранжереи выбралась. И как она это сделала, если Макс стоял у единственного выхода?
Срочно нужен Валевски! Срочно.
— Так Моэра пошли, — предположил Рихтер, но его перебил Мартин:
— Моэру и половины того не скажут, что сможет узнать Валевски, используя родственные связи.
Вот именно! Мне нужен Норберт. Только он сможет узнать, что было в Кастелро.
***
Блин! Я проболталась! И викинг сразу просёк. Правда, промолчал, и больше не пытал, но что-то мне подсказывает, что это только пока. Но, ничего. Он сделал ошибку, что не стал прессовать сразу. Даже если он вернётся к этому разговору позднее, буду косить под дуру — не помню, не знаю, ничего не понимаю. Кстати, а он не такой страшный, как думалось раньше, и всё не так плохо, как казалось. В Кастелро он ко мне не вламывался, да, похоже, он там и не был. Тут он всё выяснил, а это значит, что не придёт, а его дружки и подавно. А если он из нашего мира?.. Тогда тем более не придёт! Не дурак. Если играет роль местного, то с какой стати он будет так палиться? Вывод? Два года относительно спокойной жизни мне обеспечено. За это время можно не только выучиться магии, чтобы колдовать не хуже Мартина, но, глядишь, и мужа найти, раз посчастливилось поселиться в мужском заповеднике. Правда, прежде чем замуж выходить, надо в себя вернуться, но, надеюсь, мне удастся это сделать.
И всё действительно было почти так радужно, как я подумала. Первая плюшка была выдана почти незамедлительно: надзор надо мной значительно ослабили, а вторую плюшку выдали на следующий день, когда вся эта банда приняла меня, как родную, правда, очень младшую сестру. Бандитская шайка-лейка записалась в мои старшие братья, те самые, которые опекают и защищают маленькую, несмышлёную девочку. Вы мне ещё памперсы оденьте, и бонну подсуньте, которая будет меня в коляске возить. К счастью, викинг не додумался даже до горничной, не говоря о том, чтобы приставить ко мне какую-нибудь тётку.
Вот только, к сожалению, со временем выяснилось, что с кандидатами в мужья, несмотря на обилие особ мужского пола, дело обстоит неважно. С самим викингом и его главным дружком — Линцем — всё было ясно: парни мутные, но и остальные были не лучше.О Валевски я узнала не больше, чем о Линце или викинге, и он был отбракован не только за свою высокомерность, но и за родственные связи с Маргаритой Кински, которой Валевски приходился кузеном, пусть и многоюродным, но ну на фиг эту семейку.
Моэр был неплох, и мог бы быть ещё лучше, если бы не был так красив и так заносчив. Эжен ушёл из родного дома на поиски приключений лет в семнадцать, за что был проклят отцом на веки вечные, которые кончились буквально пару месяцев назад. Будучи при смерти, папаша простил единственного сына и, когда тот приехал проведать, отписал ему всё движимое и недвижимое. Так Эжен стал владельцем немаленького поместья, и с тех пор появлялся в компании викинга реже, поскольку не желал оставлять все дела на управляющего. В очередной короткий наезд в Ройтте, объясняя шенку причины краткосрочности визитов, Моэр брякнул, что все управляющие только и ищут, как бы прихватить хозяйское добро.
После этих слов над столом повисла гнетущая тишина. Линц молчал, а викинг, подперев ладонью щёку, уставился на Моэра, явно ожидая продолжения. Эжен, удивлённо оглядевшись, спросил:
— Что вы так на меня смотрите?
— Ты там что-то такое интересное рассказывал об управляющих, но так и не закончил, — насмешливо протянул викинг, глядя на друга волчьим взглядом.
Только Моэр сообразил, что именно он ляпнул, но, надо отдать ему должное, марку выдержал. Хладнокровно сказал:
— Извини, Сньёл, но я не имел в виду тебя.
— Надеюсь.
Тогда мне показалось, что Моэр произнёс слова о воровстве управляющих не просто так — он хотел уколоть викинга, правда, непонятно, зачем, но мне это не понравилось, и я поставила на Моэре жирный крест.
Что касается Рихтера, то мутить с этим кренделем не стоило и пытаться. Оставались только Мартин, но о нём никаких сведений не было вообще, и это понятно — колдун такого класса после себя следов не оставляет, и Бастиан. Наш начальник охраны по возрасту подходил, но по всему остальному — категорически нет. Согрейв был военным, причём не абы каким, а этаким воякой-воякой, кондовым, окончательным и бесповоротным, который женат на одной женщине — Войне, а остальным остаётся довольствоваться ролью любовницы.
Вот, собственно, и вся компания. Нет, был ещё шенк, но он был женат, это раз, стар — это два, и не считал меня за человека — это три. А, ещё забыла того самого красавца, который прибыл во дворец с караваном барахла. Валер его звали. Ноонёмяничеговыяснитьнесмогла, потому отложила в дальний ящик. Вот узнаю, что за птица, тогда и поговорим.
Вот так, мужиков в доме полно, глаз положить не на кого. Впрочем, я не сильно переживала по этому поводу, скучать не приходилось. Одни концерты викинга чего стоят, и он ведь не останавливался на достигнутом, жёг от души.
Поселившись во дворце, викинг сместил Линца с должности, в качестве выходного пособия выдав парню роскошный фингал под левый глаз. Попутно викинг свалил на Линца всю чёрную работу — документы, поставки, договоры, а сам занялся представительством — принимал гостей, купцов, заёмщиков и так далее. Слуги вслед за Мартином начали называть викинга вашей светлостью, а Линцу осталась лишь сиротская «ваша милость». Но если слуги этим и ограничились, шенк вцепился в викинга, как бультерьер в колбасу, желая знать ФИО управляющего королевства. Викинг отвечать не желал, тогда шенк дождался ужина и начал пытать светлость при свидетелях. Я присутствовала на этом представлении и с интересом ждала, что же скажет викинг. Тому допрос шенка не понравился, но и не ответить он не мог, поскольку даже Рихтер поддержал Карла. Я притихла, как мышь под метлой, ожидая, что ответит викинг, а тот, помолчав, мрачно выдал:
— Сньёл из Троллхётана.
После этих слов в комнате повисла гнетущая тишина. Рихтер нахмурился недовольно. Шенк покраснел как перезревший помидор. Остальные уткнулись носами в тарелки. И почему они все так смутились? Сньёл матом выругался прилюдно или есть какая другая причина?
Пока Троянски переваривал новость, Мартин заявил, что можно оставить всё, как есть и величать викинга его светлостью управляющим, без дополнительных титулов и имён. Мол, и так сойдёт. Шенк покорно кивнул, обсуждение завершилось, а я с трудом дождалась окончания трапезы, так мне не терпелось узнать, в чём прикол.
Но даже наведённые справки не объяснили, что так смутило шенка. Троллхётан — обычная область на юге Скандинавии, по нашей географии, где-то в районе границы Швеции и Норвегии. Название переводится, как шляпа тролля, живут там обычные люди, так почему шенка чуть удар не хватил? Ответа на этот вопрос у меня не было. Как, впрочем, и ответа на вопрос о викинге. База данных местной Швеции была доступна лишь тем, кто родился в этой самой Швеции. Конспираторы чёртовы!
Оторвав Нильса от игры, потребовала объяснений. Эльф выслушал, вынес приговор:
— Ты — балда!
— Думаешь, шенк об этом узнал и его удар хватил?
— Ха-ха-ха! Если у этого твоего нет фамилии, значит, он — незаконнорожденный.
— И что?
— Он не может быть правителем!
— Ой, представляю, как викинг расстроился.
Нильс оторвался от экрана смартфона, посмотрел на меня серьёзно:
— Не вижу причин для смеха.
— А что мне плакать? Это не моя биография. Да и при желании можно любую родословную сляпать.
— Сляпай! Но этого будет недостаточно, чтобы стать королём.
— Ну, во-первых, он — управляющий, а не претендент на престол, а во-вторых, ты ошибаешься. Вопрос не в том, можно ли нарушить правила игры. Вопрос в том, кто будет судить.
— Да? — Нильс снова уткнулся в экран смартфона, — и кто у нас судьи?
Да орден, сто пудов. Эта информация эльфа не заинтересовала. Он погрузился в игру, а я — в изучение новостной ленты, которая вся была забита сведениями о начале строительства новых складов, лесопилок, восстановлении работы закрытых рудников, на которых добывали бензин, расчистке железной дороги. Одна новость особо удивила: из тюрем выпустили заключённых и отправили их на расчистку железной дороги. С арестантами говорил Рихтер. Что он сказал, компьютер не доложил, но результаты были налицо — сбежало человек пять, не больше, а остальные стройными рядами пошли на работу.
Но если бы на этом дело и закончилось! На одной из пустошей, которую управляющему отдали почти даром, начали строить новую лесопилку и склад, а по осени там планировали высаживать тайд — местное вечнозелёное, похожее на аптеку. Да, смешное такое дерево, похожее на десятиметровую бочку, из которой во все стороны торчат ветки.
Дитрих Гейнц без стука ворвался в комнаты Маевской. Загрохотали каблуки по паркету. Анна выглянула из будуара, нахмурилась:
— Что-то случилось?
— Да. Я тебе говорил, что этот северный варвар — незаконнорожденный?
Маевская усмехнулась:
— Очень свежая новость! Не обжёгся, когда нёс?
Дитрих внимательно посмотрел на Маевскую, сказал примирительно:
— Ну, ладно. Ну, что ты дуешься, как девочка?
Анна вскинула голову, сказала презрительно:
— Ах, какие чудеса! Наше магиятельство озаботилось чувствами простых смертных.
Гейнц подошёл к Анне, провёл рукой по плечу. Маевская сбросила руку Дитриха, тот покаянно произнёс:
— Ну, прости.
— Ты считаешь, что можно сказать «прости», и я всё забуду?
— Что ты хочешь?
— Я хочу не так и много, — Маевская скрылась в будуаре.
Дитрих прошёл следом, встал у входа. Анна села в кресло, посмотрела на Гейнца в зеркало, произнесла:
— Я хочу шар, — и требовательно посмотрела на Гейнца. Тот не задержался с ответом:
— Поможешь получить Ройтте, получишь шар.
— Это последнее условие или очередное? — Маевская разглядывала Дитриха, улыбалась насмешливо. Видимо, это был не первый такой разговор. Дитрих тяжело вздохнул:
— Ты думаешь, что я обману?
Маевская не выдержала, нервно воскликнула:
— Почему ты решил, что я тебе поверю? Ты обещаешь третий раз!
Гейнц покачал головой:
— Я не обманывал. Обстоятельства так сложились. Кому, как не тебе это знать.
Маевская сдаваться не собиралась:
— Почему ты уверен, что в этот раз всё получится?
— Там есть мой человек.
— Ах, так вот откуда ты узнал о бастарде! Вынуждена тебя огорчить. Сведения твоего шпиона очень давно устарели.
— Наоборот. Они очень свежие, — Дитрих посмотрел на Маевскую с превосходством, — он признал это сам.
Маевская ахнула, а Гейнц расцвёл. Улыбнувшись довольно, спросил:
— Так я заслужил прощение? — и, подойдя, провёл пальцем по руке Маевской. Та протянула ладонь:
— Хорошо, но не забудь. Условие не изменилось. Шар.
— Да, дорогая, конечно.
Рабочий настрой управляющего немного сбили жалобщики, приехавшие предъявлять претензии, но наша светлость показал себя во всей красе, и я поняла, что слухи, ходящие об этом мужике, всё-таки основаны на реальных событиях.
Во дворец прикатили Лисницки с сыном, жаловаться на Рихтера и Линца и обвинять их в мошенничестве. Я приезд бывшего управляющего видела — сидела в северо-западной башне, наблюдая за округой. Хоть так погулять, раз из дворца не выпускают. Нагулявшись, я пошла назад, вышла в круглый вестибюль, и тут началось!..
Сначала раздался дикий грохот, потом трёхэтажный мат, закончившийся заманчивым предложением:
— Иди сюда, скотина, убью!
— Пошёл в...
Быстрые шаги, звон шпор. В вестибюль вылетел Рихтер, следом — викинг. Видок у обоих был, как после хорошей драки. Я вжалась в стену и, боясь пошевелиться, смотрела, как мужики медленно кружат по вестибюлю, как тигры, готовящиеся к нападению. Мама! что я тут делаю?
Хрясь! Сньёл прыгнул на Рихтера, и понеслась! Передо мной, как на театральных подмостках начал раскручиваться настоящий экшн — драка, достойная лучших голливудских домов.
Сжавшись в комок, я наблюдала за тем, как два немаленьких мужика, перемежая удары трёхэтажным матом, метелят друг друга на радость зрителям, которые жались по дальним углам, жадно следя за развернувшимся боем. Я их понять могу: такой Голливуд не часто увидишь, будет, что рассказать в отпуске, но я-то что тут делаю, причём не в дальнем углу, а почти под ногами у двух разбушевавшихся монстров? И, как я и думала, добром дело не кончилось.
Бум! Тресь. Дзынь! Рядом со мной упала и разбилась огромная напольная ваза. От неожиданности я закричала. Мужики приостановились, повернулись на крик. Сньёл прострелил меня недовольным взглядом, повернулся к Рихтеру, дёрнул бровью и ка-а-ак врезал ему ногой с разворота!.. Ганс упал. Викинг подлетел к поверженному фашисту, схватил за шею... Нет! Он же его убьёт!
— Твоё счастье, — произнёс Сньёл, отпуская фашиста. Встав с пола, он глянул на Рихтера сверху вниз, безапелляционно произнёс: — Убирайся. Попадёшься на пути, и тебя никто не спасёт, даже она.
Я спасла жизнь фашисту? М-да. А викинг, подойдя ко мне, поднял, встряхнул, как куклу и спросил:
— Что вы тут делаете?
— Иду к себе.
— Идите, — он поставил меня на пол, развернул в нужном направлении и подтолкнул в спину.
Окончание этого сногсшибательного в прямом смысле кино я посмотрела по смартфону, когда добралась до своих комнат.
Первым делом глянула, где Рихтер. Тот, собирая вещи, орал, что в этот дом он больше ни ногой, и, если встретит кое-кого на пути, то этому кое-кому не поздоровится. А где кое-кто? Кое-кто, смыв с лапищ кровь, и посмотрев в зеркало на разбитую бровь, вернулся в приёмный зал.
Согрейв, вальяжно облокотившийся на спинку большого кресла, при виде Сньёла, встрепенулся, выпрямился и доложил Лисницки:
— Я же говорил, что его светлость разберётся.
Сньёл кивнул, прошёл к креслу, на ходу бросив: «Разобрался» и, сев, положил на подлокотники ладони со сбитыми костяшками. Лисницки взбледнули, испуганно косились на руки управляющего, на Бастиана, с безмятежным видом стоявшего за спиной управляющего.
Сньёл жеспросил, как ни в чём не бывало:
— Так на чём мы остановились?
Лисницки что-то промямлил о ворах и мошенниках. Наша светлость кивнул:
— Да-да! О ворах! Вы представляете, князь, на днях на столичном рынке некто продавал столик из Чайны, ранее украшавший покои королевы.
— Кто продавал? — еле слышно прошелестел Лисницки.
— Бастиан разбирается.
Согрейв важно кивнул головой, подтверждая слова управляющего. Лисницки судорожно сглотнул, а Сньёл, сделав вид, что ничего не заметил, спросил:
— Князь, вы были управляющим Ройтте долгие годы, законы знаете лучше меня, подскажите, что грозит мародёру в бывшей империи?
Дрожащим голосом князь начал рассказывать то, что я уже знала от Мартина. Сньёл, скотина такая, внимал словам Лисницки, качая головой и поддакивая, а когда князь закончил, помолчал немного и, неожиданно оживившись, спросил:
— Так на чём мы остановились?
— Мы с сыном хотели бы поздравить вас с таким блестящим назначением, — начал сыпать словами Лисницки. Резко всплеснул руками, вскочил, пролопотал, что они оторвали их светлость от важных государственных дел, и начал прощаться. Викинг милостиво кивнул, но и не подумал встать, лишь проводил гостей тяжёлым взглядом голодного хищника.
Закрылись двери. Бастиан протянул лапищу. Сньёл ударил рукой по подставленной ладони, громко крикнул:
— Мартин!
Секретарь появился в комнате, улыбнулся и похвалил:
— Красиво, — добавил, — надеюсь, больше никто не придёт.
— А то! — поддержал Согрейв.
Да, я тоже думаю, что больше не найдётся смелых, проверять — как далеко может зайти управляющий в установлении справедливости.
Сньёл устало потёр лицо ладонями и спросил:
— Где Рихтер?
— Укатил, — доложил Мартин, — ругался, на чём свет стоит. Обещал прибить при первой же встрече.
— Взаимно, — викинг коротко усмехнулся, — зови Линца.
— Зачем?
— Надо удалить его на некоторое время, пока королевство не успокоится, — пояснил Сньёл и попросил, — прикажи подавать обед и пригласи мадам.
— Думаете, придёт?
— Никуда не денется.
Да ну? Щаз как денусь! Месяц искать будете! Но, пока Мартин шёл приглашать меня к обеду, я передумала. Нет, схожу. Заодно, кое-что проясню.
Сньёл появился в столовой ровно под бой курантов. Бастиан глянул на светлость с великим уважением, а Троянски и слуги косились, как на тролля, неожиданно заглянувшего на огонёк. Мне тоже надо бояться или хотя бы показать, что боюсь? Из задумчивости вывел резкий оклик:
— Мадам!
А? Подняла голову. Викинг спросил:
— О чём мечтаете, мадам?
— О свободе. Я же не в рабство к вам попала, а только на воспитание, но меня никуда не пускают, даже в парк.
— Чтобы что-то получить, нужно что-то сделать, — ответил викинг. Тоном строгого учителя добавил, — хотя бы читать научиться.
— А я азбуку знаю! — я решила вставить свои пять копеек. Произнесла важно и размеренно, — а, б, в, г, д, — а следом быстрой скороговоркой добавила, — ёклмн.
Мартин рассмеялся, а Сньёл, разглядывавший меня с тем брезгливым интересом, с каким смотрят на препарированную лягушку, выясняя, как устроено, мрачно сказал:
— Ну, с ёклмн всё понятно, — он побарабанил пальцами по столу и, приняв решение, сказал: — Степень вашей свободы будет зависеть от вашего поведения.
Холера скандинавская! Проверим. Решила не откладывать в долгий ящик, сразу после обеда пошла проверять длину поводка — отправилась просить, чтобы меня выпустили в парк.
В кабинет его светлости меня не пустили. Викинг сам вышел в приёмную, выслушал просьбу и задал удивительный вопрос:
— Что вы забыли в парке?
— Ничего. Развеяться хочу.
— Осторожней развевайтесь.
И викинг скрылся в кабинете. Издевается, холера скандинавская! Что же он там такого секретного делает, что даже на порог не пустил?
Дитрих Гейнц и барон Росси прошли по парку, свернули в одну из беседок, что стояла на берегу озера, сели на скамью. Росси, развалившись, как на диване, поинтересовался:
— Ну, что? Я тебе говорил, что твоя идея не сработает. Говорил?
— Ну, говорил, — нехотя признал Гейнц. Покачав ногой, добавил: — Идея-то хорошая была.
— О, да! — съехидничал Росси, но королевский маг не отступал:
— Да, хорошая! И всё бы могло получиться.
— Не в этот раз не с этими людьми, — возразил барон, — и я тебя предупреждал. Нужно было придумывать что-то другое.
— Что? — Дитрих подскочил на скамейке, — это ты уговорил Великого магистра, и он передал её на руки Сньёлу.
— Правильно. Я сделал, а кто придумал? И кто настаивал? Или ты забыл? Короче, хватит бодаться. Имеем то, что имеем, и надо из этого исходить.
Дитрих мириться не хотел. Всё бурчал, что он хорошо придумал, и всё могло получиться, и ещё неизвестно, что будет завтра. Росси психанул:
— Завтра будет новый день — пятница, прикинь! Можно нажраться. Хочешь? Забьём на все дела, забьём на то, кто станет наследником. Какая к чёрту разница, нам же и так хорошо.
Повисла долгая пауза. Росси изучал рисунок на плитах пола, Гейнц смотрел вдаль. Что-то надумав, Дитрих сказал:
— Она не хочет делать наследницей Гизелу.
— Представляешь, но я тоже не хочу, чтобы эта кукла, набитая опилками, стала королевой, — ответил Росси.
— Кто тогда?
— Надо подумать.
Я вышла в парк, прошлась по аллеям туда-сюда, но гулять как-то расхотелось, зато смерть как хотелось знать, чем же таким важным занимается викинг в своём кабинете, что даже на порог не пустил. Помаявшись немного, вернулась во дворец.
В комнатах было тихо. Нильс сидел в башне, играл. Когда он уже наиграется? Я легла на диван, закинула ноги на спинку. Лежала, смотрела в потолок, гадая, чем же таким занят викинг, но ничего путного не придумала. Вот же Мартин! Колдун чёртов. Перекрывает кислород намертво. Когда я так буду уметь? О, кстати, об умельцах! Пока они там заняты по самую маковку, схожу-ка я в башню.
Пришла в башню, поднялась в гостиную. Нильс валялся на диване, играл. Когда я появилась, не отрываясь от экрана поинтересовался:
— Ты же гулять собиралась.
— А я и гуляю.
Я прошла к компьютеру. Загорелся экран. Вместе с приветствием на экране появилось сообщение, что подсчёт моего имущества завершён. Как вовремя. У меня как раз есть куча свободного времени. Итак, полюбопытствуем.
Компьютер выдал список моего имущества, где в заглавии стояло: «список имущества её высочества наследницы Трёх королевств Изабеллы Стефании Коро», а в строке «земельные владения» было написано: Три королевства.
Мама дорогая! Я — королева этого бардака.
***
Мартин появился в кабинете с кипой бумаг в руках. Подошёл, свалил эту гору передо мной. Вот спасибо. Настоящий друг. Не то, что некоторые, удрали и даже не попрощались. А он нет, тут. Заботится обо мне, работу подносит в истинно королевских масштабах.
Мартин развёл руками:
— Что я могу сделать? Там этого добра — полная кладовка, и выбросить нельзя. Всё нужно проверить.
— Вот скажи, когда я буду заниматься делами? Настоящими, а не этой рухлядью?
— По ночам. Чтобы соблазнов не было, — усмехнулся Мартин.
О, хорошо, что напомнил о соблазнах. Надо выяснить, как Маргарита вышла из оранжереи.
— Задание уже дано. Жду ответа.
Даже так? Ладно. А пока ждём ответа, попытаюсь выяснить у Маргариты. Увы, не смог. Малявка на ужин не пришла, сказавшись больной.
Следующий день начался как обычно: завтрак, дела, гора документов на столе. Перед обедом послал Валера к мадам. Ответа не последовало. Валер вернулся, доложил. Пошёл Мартин. Вернулся, минут через десять, сильно озадаченный. Развёл руками:
— Мадам в комнатах нет. Во дворце тоже нет. Кажется, удрала. Но следов нет, как будто она по воздуху летела.
Ого! Как это?
— Пока не знаю.
Дальше было ещё интереснее. Получаса не прошло, как явился лакей, сказал, что кто-то украл моего коня. А это как? Позвали старшего конюха. Тот объяснил, что лошадей вывели в ночное к озеру. Под утро кто-то коня и прибрал. Под утро? Почему молчали до сих пор?
— Боялись, ваша светлость, — старший конюх вздохнул.
Выставил конюха, позвал Мартина. Тот, едва закрыв дверь, сказал:
— Она и украла. Но следов я не найду. Змея на днях перековывали, мне не сказали.
О, чёрт! Кого убить?