Прошелся по своим старым статьям, естественно, с политической целью. И обнаружил, что серия мадагаскарских рассказов осталась у меня незаконченной. Ту статью, которую я хотел сделать последней, Дзен заблокировал. Видимо, в силу пуританских установок редакции Дзена, или от большой обиды за европейских курочек (в смысле, девушек), которым я нигде не выразил достойного уважения, и предпочел им диких и знойных газелей этого странного острова.
Мадагаскарское у меня:
“Воспоминания о Мадагаскаре. Часть первая”.
“Воспоминания о Мадагаскаре. Часть вторая”.
“Комментарий для Юлечки Вельбой”.
Сейчас я попытаюсь закончить Мадагаскар вот этим, хотя и не столь радостно, как было написано до того.
Не сотвори себе кумира. Во всем. В человеке, первое знакомство с которым вас так восхитило. Или в стране, которая приняла вас с таким добром. Впрочем, приняла она вас как туриста, кем вы и являетесь на самом деле. И моряк, сошедший на берег, тоже в некотором роде турист. А в курортных городах-портах жизнь всегда сверкает удивительными красками. И для такой жизни у всех там достаточно средств, даже у распоследнего обитателя лачуги, естественно, по его запросам. Запросы удовлетворены – и хозяин приукрашенной тропическими цветами лачуги расплывается в довольстве.
Странно, что многие наши граждане способны сейчас купиться на это, и бежать из России в так понравившийся им курортный рай. В Болгарию, в Испанию, в Грецию, и даже в Турцию. Они считают, что поданные в отеле омары будут подавать им всегда. Кто будет, и за какие деньги? У вас было что-то, накопленное на эту поездку, но вы все это уже успешно профукали. Что дальше?
Выбраться из отеля, и пройти в сторону лачуг, к морю. Тропические цветы там к вечеру завяли. Хозяин латает свои (китайского происхождения) ловушки на лангустов. Завтра его жена должна принести что-то сюда. Тогда их жизнь продолжится. Иначе – не знаю.
Нет, я в чем-то могу понять тех, кто уезжает сразу куда-то. На место, которое для него уже забито. Айтишников, например, и прочих, нужных молодых специалистов. Родину в России они не обнаружили, да и неспособны были к этому, благодаря пагубному воздействию нашей, российской власти.
- Америкен бой, возьми меня с собой!
И хоть эта убогая песенка давно уже нигде не звучит, смысл ее в российской (подпольной, но существующей) идеологии остался. Иначе не было бы столько уехавших ТУДА, и даже из самых верхних эшелонов власти. Отправивших ТУДА свои деньги, своих детей, жен и любовниц. Не буду пересказывать множество известных фактов, насточертело, потому что. Но, помимо крайне обеспеченных, и нищие молодые туда стремятся, и даже не очень молодые. Но не все там могут. Певцы ртом, стрелки милыми глазками или танцоры ногами, они же - артисты и актеры закрепились там не слишком. И большинство из них возвращается, правда, не на Родину, а за деньгами. Ведь за омары и прочее надо платить. И даже Ксюша Собчак, ну, очень быстро вернулась, чего я могу и не перенести. Вдруг появится снова в телевизоре, и от единственного взгляда на нее – прощай, остаток моей потенции. Боже упаси!
Снова я убежал не туда. Возвращаюсь в прощание с раем. Третий, последний рейс закончен, и нас с Сашкой на маленьком самолетике перебросили в предместья столицы страны, Антананариву. Странноватый отель, вдали от поселений. Построен так, словно разрезан вдоль посредине длинного центрального коридора, и половина его съехала вниз больше, чем на метр. Так что идти из ресторана в номер надо внимательно, и не качаться, иначе можно и ссыпаться вниз. Вообще, там у меня появилось стойкое ощущение большого сарая, но поразило меня не это, а толстенные ставни на окнах. Которые на ночь обязательно полагалось закрывать и фиксировать брусом, вставленным в соответствующие скобы. Выглядела эта конструкция так внушительно, словно мы к ночи ждали нападения враждебного нам племени. Впрочем, мы с Сашкой туземцев не особо боялись, поэтому вышли наружу в надежде где-то оттопыриться.
Увы и ах. Когда мы добрались до поселения, никакого злачного места там не обнаружили. И никакие знойные серны саванн, или грациозные лани в белых джинсиках не перебегали нам дорогу, и не трогали нежно за руку. Правда, на околице мы встретили настоящую козу, но это не то, сами понимаете.
Поселение выглядело так. Два ряда однообразных двухэтажных домиков вдоль дороги. С края дороги – слегка наклонный бетонный жёлоб под названием “канализация”. И от каждого домика туда идет труба.
Да. Помнится, в каком-то романе про Париж времен Людовика, порядковый номер которого я уже не помню, существовало подобное же городское устройство. Но это было безумно давно. А у нас – здесь и сейчас. Мы с Сашкой обиделись, и пошли вниз, куда вел нас желоб. И пришли к реке. Судя по ее направлению, она должна была течь в столицу. Названия этой реки я не знаю, но называться она должна была типа Всеобщая Стиральная Машина. А что? Стирать и полоскать умеет. Сушить – тоже. Смотрите.
На удивление, в этой реке еще и рыба водилась. Карась, похожий на нашего, и еще что-то. Это мы увидели на рынке, в поселении на другом берегу. Рыба горками лежала на прилавке, на жаре, и мне ее было жаль.
Поверьте, я не смеюсь и не издеваюсь. Это – жизнь. Отличная от показной курортной. Просто жизнь, и у них, и у нас тоже. Не сотвори себе кумира, и не ищи рая там, где его нет. Вернись домой, и сделай что-то. И будет тебе рай. Возможно.
Откушали мы с Сашкой только в отеле. И до номера добрались, и в коридоре не грохнулись. И никакие ирокезы нас ночью не захватили. А наутро приехала наша агент(ша). Она очень успешно вела нас по всей стране. Но теперь извинялась, мол, поздно ей сообщили, и она ничего лучше не смогла. Да ладно! Я ведь понимаю. Отрезанный ломоть. Два ломтя: я и Сашка. Но очень приличные пачки евро, которые мы там заработали, нас утешили. Правда, они по десять штук были скреплены степлером. Видать, память о валюте из просверленных и надетых на веревочку ракушек еще не выветрилась у этого веселого народа. И мне потом, дома, пришлось орудовать утюгом с сырой тряпочкой, чтобы заделать эти дырки, иначе в обменниках не брали. Так что из меня слегка и фальшивомонетчик получился.
Но все это ладно. Я – дома. Вот здесь.
И вот здесь.
И даже вот здесь.
И вечером:
- Я – дома! Заходите в гости!
