Здравствуйте мои дорогие гости канала!
Немного автобиографии и воспоминаний. Речь пойдет о не самом простом времени для всех в нашей стране о 90-х годах прошлого столетия.
Я, тётка несколько долбанутая на голову, признаю, оно не случайно так. Я и в молодости была не самого простого характера, а некоторые обстоятельства закалили, обточили и наложили отпечаток.
Итак. Оставим за кадром мои детские мечты работать в заповеднике с волками, изюбрами и неясытями. Спросите, как я планировала с ними работать? Наблюдать, конечно. Наблюдать, спасать и гоняться за браконьерами. С ружьем, понятно же! С самого детского сада и до самого окончания школы, я знала, что поступать буду на биофак (не знала только в каком городе, но биофак 100%). Выучусь и поеду в заповедник. Я очень хотела в Сихотэ-Алинский. Не знаю, почему именно туда. Возможно, потому что название красивое. А возможно, потому что у меня была большая книга об этом заповеднике. Красочная. Огромная. С шикарными фотографиями и адресом. Да, вот так все просто. Там был адрес написан, а значит, можно было доехать. Интернета в те времена не было, так что узнать адрес какой-либо организации на другом конце страны не так-то было и просто. А тут – вот он, готовый адрес. Поеду туда.
К слову, жила я тогда в солнечной Абхазии и, естественно, Сихотэ-Алинь (а он расположен в Приморском крае) был натурально мой «компас земной». Я про него знала всё! ВСЁ, что написано было в этой большой книге. От размера территории до ФИО сотрудников, которые там упоминались. А уж что касалось животных там проживающих – так я в своем школьном портфеле так не ориентировалась, как в видовом разнообразии Сихотэ-Алиня и их местах в систематике животных.
И вот школьный аттестат уже был на руках, а вуз еще не определен. Листала я в библиотеке занюханный и замурзанный справочник вузов СССР. И вот не знаю, как и почему, но мне открылась страница Омского Государственного Ветеринарного Института. Я уже было пролистнула – зачем мне ветеринарный институт с его коровами и поросями, если я ищу Университеты с биофаками. Я же буду работать с волками, леопардами и изюбрами! Но глаз зацепился за одну фразу. Я не знаю, какая гадюка написала эту фразу, но именно она оказалась решающей. Там было написано «единственный в СССР ветеринарный институт, специализирующийся на болезнях диких животных». Всё! Я поеду туда и только туда. Как меня ни отговаривали родные – мол, Лена, подумай. Это Сибирь, там очень холодно. Из Абхазии нормальный человек не поедет в Сибирь. Рядом куча цивилизованных городов - Ростов, Краснодар… Да даже Москва, наконец! Все поближе… Но у меня в глазах – Омск, только Омск, только ветеринарный институт и болезни диких животных – больше ничего слышать не хотела. Прикиньте, приеду в Сихотэ-Алинь, а у меня - хоба! диплом спеца по болезням диких животных. Ну, не смогут не взять!
Не буду описывать свой отъезд, дорогу и поступление, а то это надолго. Хотя, постараюсь кратко. Я была совершенно домашний ребенок, абсолютно несамостоятельный, мама-наседка и сильно закомплексованная я, не умеющая общаться с незнакомыми людьми (кстати, до сих пор для меня задать вопрос незнакомому человеку невыносимая каторга, а уж обратиться с просьбой – вообще немыслимо). Мне только исполнилось 16 лет (я пошла в школу на год раньше). Но мама, за год до окончания мной школы, умерла, потому сильно наседовать было некому. Потому поехала я одна, меня посадили в самолет Адлер-Москва и сказали – Хотела в Омск – лети….
Дорога в институт – это был квест. С пересадкой в Москве (прямого рейса не было), где меня обворовали и встретилось много самых обычных советских очень человечных людей, каких сейчас можно встретить только случайно. А тогда их было много. В том числе и советских милиционеров, которые оказали реальную помощь в приобретении билетов, связью с родными, сотовых, как понимаете, не было. Были переговорные пункты. Тогда милиция не была полицией, там ЛЮДИ работали. Работали с людьми и для людей. Я еще застала это время. Меня в самолете разговорила одна женщина, сидевшая рядом в кресле (я тяжело контактирую с незнакомыми), удивилась, что я лечу одна поступать в институт в чужой город, где у меня нет ни одного знакомого. Спросила где я буду жить, еще больше удивилась, что в общаге. А сейчас пятница вечер, прилетим ночью, а до понедельника приемная комиссия не работает и ни о какой общаге нет и речи…. Этот святой человек (ну, вот такой народ в Сибири!) после приземления в аэропорту, сказала – «Слушай меня, девочка, будешь делать то, что я тебе скажу. Сейчас поедем ко мне!». И увезла меня к себе домой, где я прожила у нее два дня. В понедельник утром она поехала со мной в институт, помогла подать документы, выбила общагу как абитуриентке, поселила меня туда и только после этого уехала. Я до сих пор помню их лица, но уже не помню имен. И до сих пор испытываю острое чувство благодарности. Спасибо вам, Люди! Короче, вот так я доехала «коекаком» и поступила.
Про учебу не буду сильно растекаться, это тоже долго. Учиться мне нравилось. Очень нравилось. Но болезням диких животных было посвящено 2 лекции на пятом курсе. Та гадюка, которая написала эту фразу в справочнике, тебе не икалось всю оставшуюся жизнь? Но разочаровываться было уже поздно. Практики я проходила все равно с дикими животными в Новосибирском и в Большереченском зоопарках. Поначалу Сихотэ-Алинь еще маячил перед глазами, но уже произошел и обвал рубля, и отпуск цен, и приватизация с ваучеризацией (на свой ваучер я купила себе джинсы «Мальвины»), короче, вся страна разваливалась на глазах. Перед выдачей дипломов нас «покупали» предприятия. В большинстве случаев это были еще сохранившиеся и додыхающие колхозы и совхозы. Я отвергла все предложения. Чуть не подвязалась в оленеводческое хозяйство на Чукотку, приезжал представитель оттуда, и я оказалась единственной, кто рассмотрел заявку и согласился. Но не срослось. Однокурсник в самый последний момент объявился и тоже подписал заявку. Мужской пол оказался предпочтительнее, его и взяли.
Я вспомнила про свою МЕЧТУ! И позвонила в этот самый Сихотэ-Алинь. Заказывала переговоры на переговорном пункте. Где мне сказали, что никакие специалисты на данный момент не требуются, заповедник сам на честном слове держится и ваще полный абзац. Но это не было уже ударом, глядя на окружающую действительность, я примерно этого и ожидала. А еще к окончанию института я обросла собаками - немецкая овчарка Рим (взятый обдуманно и сознательно), миттельшнауцер Злата и слепая пекинесочка тетя Соня, обе спасенные от усыпления и взятые в собственное владение. И выращенная из пипетки норка Поночка (наследие зоопарковской практики). А тут приехала знакомая к подруге-однокурснице. Знакомая эта руководила местным клубом собаководства, предложила поехать к ним в город, вести дрессировку собак. В процессе учебы в институте я ж осуществила еще одну детскую мечту – завела собаку. Овчарку! В Абхазии Клубов собаководства не было и я жила без овчарки с голубой мечтой обладать ей. Вот. Завела. Если я чем-то увлечена, то наполовину не делается. Дрессировка своей собаки, подготовка собаки для передачи на границу (не своей), окончила курсы ДОСААФ и имела корочки инструктора по дрессировке и уже некоторый опыт в ведении групп (ОКД-ЗКС). А и поехала. Какие проблемы? В Кемеровскую область, город Киселевск. Лето я провела там, вела группы и неплохо заработала. Платили деньгами, прям, настоящими. Правда, в связи с постоянными инфляциями, девальвациями и прочими хренациями, они через месяц превратились в пшик.
И решила я, что поеду в Новосибирский зоопарк. Наобум. Я ж там была на практике. И поехала. С тремя собаками, норкой Поночкой, большущим чемоданом и остатками денег, которые уже ничего не стоили.
На работу-то туда я устроилась. А жить-то негде. Зарплата нищенская. Снять жилье на эти деньги нереально. Какое-то время жила при зоопарке, в бытовке ветучастка. В хорошие морозы можно было переночевать на кормокухне. Там печка, там тепло. Или в обезьяннике. Там тоже тепло, хоть и шумно. Но уже понятно было, что так долго продолжаться не может. Зоопарк выживал с большим трудом только за счет очень энергичного директора, который болел за этот зоопарк всей душой и сердцем. Зоопарк выжил-то в те годы только благодаря ему. Великий человек был Ростислав Александрович Шило. Зарплаты были копеечными, цены росли ежедневно, деньги периодически менялись с одних фантиков на другие, с рублей моментально превратились в тысячи, потом в миллионы…. Я не успевала за этим калейдоскопом. Ни себя, ни собак прокормить уже становилось невозможно. Нужна была работа. И работа с жильем. И зарплатой, естественно! Которая деньгами.
И стала я по выходным объезжать Новосибирскую область в поисках такой работы. По всем районам, заезжая во все ветучастки и ветстанции. У меня была бумажная карта Новосибирской области, где я отмечала каждый обтоптанный мной район, чтобы не съездить дважды. В любую погоду. С Римом.
В колхоз, по понятным причинам, я не хотела. У меня даже бабушек в деревне не было. Я сугубо городской житель! Ну, какая деревня???
Хотя в колхозы я ездила. Но за другим делом. Ехала в первый попавшийся колхоз, договаривалась со скотниками и брала падежных или подыхающих от бескормицы телят. Расплачивалась водкой, самогоном, которые я меняла на сахар (помните же, что в то время он был по талонам?). Сахар я не ела, это был ценный обменный продукт. Он менялся на талоны на крупу и макароны (собак-то надо было кормить) и самогон – скотникам за телят надо было отдавать. Разделывала добычу и везла домой в рюкзаке. Собаки хотели есть. Они-то были без понятия, что в стране творится…
Объехала сначала все конезаводы в области. В большинстве своем, это были уже руины с полуголодными конями, ожидавшими свой мясокомбинат. Кое-где коневоды еще бились и выживали, но работу предложить не могли. Если и была работа, то зарплату можно было получать только бартером. Помните такое слово, да? Ерундой какой-нибудь, которую потом нужно на что-то поменять или продать. Но так как коммерческой жилки я от рождения начисто лишена, потому к бартеру относилась весьма настороженно. Так как знала, что буду завалена этим бартером по самую макушку, а реализовать не смогу.
Я была в Кубовом, в самом крупном в уже бывшем СССР питомнике западно-сибирских лаек, расположенном в охотхозяйстве. Питомник был рассчитан на 300 голов племенного поголовья. Где бОльшую часть лаек уже застрелили от бескормицы, особо ценных охотоведы кормили на свои скудные копейки. О работе, понятно, никакой речи.
С Кубовым вообще был прикол. Туда-то я уехала рейсовым автобусом. Меня очень тепло встретили, показали питомник, поохали, объяснили что развал, но с работой помочь не могут – мол, сами видите что… Да, конечно, я все видела. И понимала.
А уехать не смогла. Автобуса нет. Сломался. Будет в четверг. А сейчас воскресенье… А в понедельник мне на работу. И дома в зоопарке оставшиеся Злата и тетя Соня с Поночкой, закрытые в бытовке. Я глазами луп-луп на разбитой автостанции, железной дороги там нет, соответственно и электричек, а напомню, что обратиться к незнакомым людям с просьбой, для меня - смерти подобно. Хотя, в Сибири, да еще в то тяжелое время, только скажи, что тебе нужна помощь – и помогут. Чем смогут – помогут. В чужом месте, чужие люди – помогут! И ночевать оставят и пропасть не дадут. Только я сказать это не могла. Да и сейчас не могу.
И я потопала пешком. В Новосибирск. Там не сильно далеко, около 50 км. Я прикинула, средняя скорость человека пешком 5 км в час, за 10 часов дойдем. Но Сибирь, октябрь, снег с дождем и пронизывающим ветром. И мы с Римом топали. А места дикие…. Дорога и лес. Стемнело быстро. Населенные пункты по трассе не встречались. Сначала топали по обочине, потом подрались с дальнобойщиком, который не заметил Рима (я его отпустила в лес поссать), а меня принял за не совсем порядочную девушку. Короче, Рим был как всегда, очень скорым на расправу, мы довольно жестко объяснили, что мы вполне порядочные и дюже больно кусаемся. Далее топали перелеском вдоль дороги, чтобы на обочине никого не смущать. И дошли. К утру и дошли. Получилось с отдыхом и перекурами чуть больше 10 часов, но не намного. Ноги от задницы отваливались дня три.
И вот таким макаром, я истоптала практически всю Новосибирскую область вдоль и поперек. И однажды-таки забурилась в Маслянинский район Новосибирской области, где мне предложили квартиру, работу в колхозе и даже обещали платить настоящими деньгами, а не сковородками, навозом или пиломатериалами.
Колхоз назывался очень незатейливо, но громко – «Красный партизан». Когда-то он был очень процветающий, так называемый «миллионник», то есть с миллионным оборотом денежных средств (в советское время, советскими рублями). 2400 голов дойного стада и с огромным откормочником на уже не помню сколько голов (но все исчислялось тысячами голов), с двумя быками-производителями, титулованными по самое не балуйся. Ой, хороши черти были! Только сама «пипка», то есть носо-губное зеркало, как оно правильно называется, была с две мои головы размером. В принципе, я это все еще застала, правда поголовье уже сократилось до 1800 дойного стада. Были и откормочники в тысячах еще голов. Не было только кормов, лекарств и денег. Потому поголовье сокращали бешеными темпами, ибо «Зима близко!»
Словом, мне было на тот момент 21 год. А время – ноябрь 1993-го. Самый пик перестроечного развала. Прелестей деревенской жизни я не очень осознавала. Откровенно говоря, просто раздражало полное отсутствие элементарных бытовых удобств, абсолютный пофигизм начальства, беспробудное пьянство местных и ярко выраженный алкоголизм даже у школьников. Да, там многие подростки в возрасте 14-16 лет имели диагноз алкоголизм, который им поставили еще за пару лет до того. С периодическими делириями, т.е. белой горячкой.
И еще, приехала я туда с 3-мя собаками. И норкой Поночкой.
Понятно, что все местное население было в шоке – как можно в доме держать 3 собаки! ТРИ собаки!!! В доме!!! Они ж воняют! Я сначала что-то там робко бормотала, что ничё они не воняют, они на улице выгуливаются, купаются регулярно и ты.пы… А потооооом…. Мне ж еще частный сектор в обслуживание повесили… И я его обслуживала и ходила по домам лечить буренок и хрюшек. Так вот когда я увидела, что зимой новорожденного теленка забирают домой и он в углу живет на сене, ссыт-срет под себя – не воняет….., опоросилась свиноматка – домой в кладовку – порося замерзнуть могут – неее, совсем не воняет! Пару десятков курей в ванной не видели ни разу? А я видела! Им в раковине гнездышко сделали, еще гнездышек в ванной понастроили, они там ИИчки несут! И совсем-совсем не воняют! Вот совсем! А мыться ходят к родственникам в баню. Раз в неделю.
Про работу – это да, можно книгу написать. Много было и прикольного, и совсем не прикольного.
Квартиру мне дали. Но в ней были срезаны трубы отопления. Потому что котельная не работала, они замерзли и их разорвало. Их просто срезали и забили чопиками. Вода была. Холодная. Горячую надо? Да какие проблемы – вот кипятильник, нагреешь сколько надо. Холодно, да? Михалыч тебе такой «козел» сварганит, никакие морозы будут не страшны. И Михалыч, местный кулибин-алкоголик, сварганил.Штуковину такую о четырех конечностях с нагревательной спиралью. Электрическую. В народе называемая «козлом». Вот им я и обогревала одну комнату, в которой мы ютились с собаками и норкой Поночкой. А остальная квартира называлась у меня «тундрой». Там даже собакам воду в миске оставить было нельзя, она замерзала. Ну и несущие стены промерзшие, на них изнутри квартиры намерзал лед см 20 толщиной. Эдакая ледяная пещера. Тундра, одним словом. Я в тундру курить ходила, одевшись в кучу свитеров, тулупчик и валенки. И потом бегом в комнату с «козлом» отогреваться. Там можно было тулупчик снять. А валенки лучше на ногах оставить. И несколько свитеров.
Кстати, про курево. Оно в те времена было по талонам. 5 пачек на месяц. И к талонам нужны были еще деньги. А деньги мне не платили. Совсем. Обещали, но не платили. Предлагали выбрать зарплату комбикормом, абсолютно мне не нужного, потому что своей скотины у меня не было, но якобы его можно было продать или поменять на что-либо по бартеру. Смешно, да? Продать комбикорм в деревне, где все кому ни лень, тырят его в колхозе совершенно бесплатно, согласитесь, просто не реально. А курить-то хочется. Сначала с сигарет «Президент» (кто помнит такие в красно-синей пачке?) – хорошие сигареты были, я их тогда курила, в основном. А когда шиковала, то «Морэ» - коричневые и ооочень длинные. Шиковать я очень быстро перестала и перешла на «Астру» без фильтра, но потом и ее тоже было уже не купить. Тем более за ней надо было ехать в Маслянино, а это далеко от нашей деревни. В деревне сигарет не продавали вообще. Их там никто не покупал. Все курили настоящий сибирский самосад. Жесть, какой ядреный! И я научилась крутить «козьи ножки» из газеты, отмеривать вручную сколько надо табачку на оторванную газетку и заклеивать языком. Бляяя, ща вспоминаю, самой смешно. Но это было. Бы-ло!!!
Еду покупать было не на что. Потому что денег не было. Совсем не было. Даже на билет до Маслянино. Деревенские за лечение домашней скотины со мной рассчитывались натурой – яйки-сало-млеко-хлеб домашней выпечки-закрутки на зиму в банках, летом - садово-огородная продукция. Да и так подкармливали. Деньгами они не могли платить, потому что у них тоже их не было. У них было много комбикорма, выданного под зарплату и честно натыренного с фермы. А сия валюта меня не интересовала. Молоко я таскала с фермы. Собак брала с собой на дойку, где они впереди меня летели в телятник и ныряли мордами в чан с жирным молозивом, налупливались от пуза. Ну и постоянно кого-то резали - то вздулась, то поломалась, то уже встать не может, потому что на ногах одни мякиши остались, копыта отвалились. Зимой я привозила на санях четвертину туши и клала четвертину в зале, ой, пардон, в «тундре». И запускала туда собак по времени. За полчаса-час они обычно успевали нагрызть мерзлуху, чтоб наесться досыта. Главное, не забыть их там, а то Рим мог обожраться до бочкообразного состояния, что аж блевал. И запросто мог эту четвертину пропустить через себя. То есть ел-ел, не лезет уже, отойдет – срыгнет. Опять есть-ест-ест – срыгнет. И так вся четвертина. Нельзя было забывать собак в «тундре» с мясом наедине, словом. А то опять придется везти новую четвертину на санях. Только тете Соне, как сугубо декоративной собачке, я настругивала пластинками. Уж мясом в то время собаки обижены не были точно. Выглядели шикарно. Сочно! Шерсть аж горела и переливалась!
Из лекарств была в изобилии марганцовка. Ее было – хоть жопой ешь! В бочках! Сухая. От всех болезней. Еще выдавали антибиотики. Две упаковки бензилпенициллина натриевая соль (помните такой?) по 1 млн ЕД флакончик. Упаковка – 50 флаконов. Итого – 100 флаконов. На месяц.
Доза на корову на раз – 6 млн ЕД (6 флаконов). В сутки 4 раза надо вводить – 24 млн ЕД. То есть 1 упаковка на 2 коровы. Две упаковки – на четыре коровы. На сутки. А мне выдавали на месяц на все несколькотысячное стадо. Вот как хошь, так и крутись!
А стадо повально было поражено некробактериозом. Гнили так, что аж копыта отваливались. И после отела с каждой отелившейся гной выгребался руками из матки по полведра с каждой. Потом туда раствор марганцовки. А больше нечего было. Во время массового отела доходило до 200 голов, гниющих заживо. И самое удивительное – они доились! Вот эти коровы, с которых я вычерпывала руками по полведра гноя из матки, давали молоко. Нынешние голдштины сдохли бы сразу еще до покрытия. Но там было стадо нашенских неприхотливых черно-пестрых буренок, которые жрали одну солому, приходили в охоту, крылись, вынашивали телят, телились, гнили заживо, с отваливающимся копытным рогом, и…. давали молоко. Вот это я никогда не забуду.
Но в памяти остался самым ярким воспоминанием один случай, который и дал мне понять, что валить оттуда надо как можно быстрее, пока я еще жива и при трезвом рассудке.
Короче, Сибирь, зима, мороз поболе 40 был в тот день. Ферма была в 4 км от деревни. До нее надо было по полю топать пешком. А Сибири снегА всем на зависть! На поле, как минимум, по середину бедра, а местами и по пояс. Но я ходила всегда по проторенной доярками борозде. Единственный плюс – мышцы были, как у хорошего легкоатлета.
В этот день мне по плану надо было проректалить очередную партию коров. То есть проверить на стельность. А проверяют – руку по локоть засовывают корове в прямую кишку, нащупывают матку и определяют – стельная-не стельная. Ну и в самый ответственный момент, когда я втискивалась в коровий зад, почему-то не поняла, почему коровьи копыта летают возле моей головы. Не, что копыта летают – это понятно, коровам эта процедура не больно-то и по вкусу, но почему у головы? И тут дошло… мое лицо было как раз, аккурат, на уровне копыт… Потому что, все элементарно, - решеты над навозной ямой провалились! Благо, навоза было много, и он был не совсем жидкий, поэтому я не с головой туда ушла, а только по пояс, балансируя на соскочившей решетке, как на доске для серфинга. Когда я осознала происходящее (кстати, достаточно быстро), вылетела оттуда я ласточкой, при помощи расторопных доярок.
Поделюсь ощущениями – сначала не понимаешь ничего, в голове какие-то мысли крутятся, но даже уловить о чем они – невозможно. А потом приходит осознание, что ты в дерьме. Самом обыкновенном вонючем дерьме!
По-моему, в европейской части России везде навоз транспортером убирают, потому вам не понять что это за система. В Сибирских колхозах в то время была другая система. Под полом - огроменная яма, полная дерьма. Ну и ряды коров. Коровы стоят на деревянных настилах задом к решеткам. И кучи просто валят на решеты, а доярки потом его втирают через решетки тяпками и оно проваливается в яму. Подойти к корове сзади, можно только стоя на решетах, иначе не получается.
Решеты часто соскакивают. Там даже коровы тонули, которые случайно отвязывались. Некоторых успевали вытянуть, некоторые уходили с концами. Со слов, глубина ямы 5 метров. На моей памяти яму ни разу не чистили. Говна было внакат под решеты, т.е глубиной 5 метров….
Далее, меня в моечной обмыли с брандспойта. Не, мне еще тогда было смешно, как и всем присутствующим. А потом на лошади в санях скотник повез меня к моему дому. Примерно тогда уже стало совсем не смешно. Напомню, что мороз был за 40. Короче, одежда встала колом, я не могла согнуть руки, чтобы достать ключи, крыльцо, с его ступеньками, далось мне с неимоверным трудом, потому что шерстяные гамаши тоже были мокрыми и тоже встали колом. Дома, сняв одежду, пришлось ломать ее, утрамбовала ее в пакет на выкидывание, это стирке не подлежало явно. Ну, то, что горячей воды не было, можно даже не напоминать. Налила я полную ванну воды и кинула туда кипятильник. Пока вода нагревалась я делала быстренько зарядку, чтоб согреться. Потом побежала проверить водичку. И наступил конец света………
То, что меня звиздануло током я поняла далеко не сразу. Ощущения тоже незабываемые! То, что кипятильник надо было вынуть сначала из розетки, как-то на фоне предыдущих событий, даже не вспомнилось. Меня швырануло из ванной через коридор в самую «тундру».
Короче, это был явно не мой день! Но зато!!!!!!
Я ведь оттуда уже давно решила уехать, но мешал контракт, подписанный на 3 года. А я ведь тогда очень «правильная» была. Честно пыталась отработать и выполнить условия, которые должна была выполнить. Причем, совсем не замечая, что мои работодатели как-то свои условия не торопились выполнять. Мне ни разу там не заплатили и без того нищенскую зарплату. Про создание хотя бы подобия элементарных бытовых удобств, приехавшему молодому специалисту, я вообще молчу и пр.пр. пр.
После звизданутия меня током, мои мысли сразу-сразу побежали в нужное русло! Достаточно быстро я оттуда свалила, наплевав на подписанный контракт и на трудовую книжку с записью о моей первой работе, мне ее так и не выдали. Да и хрен с ней.
Может, сейчас все в сельской местности и изменилось, но… воспоминания делают свое дело, и меня теперь никакими калачами туда не заманишь.
А потом мне предложили работу в ветклинике в г. Ангарске Иркутской области. Позвонила моя подруга-однокурсница, с которой мы жили все годы учебы в одной комнате. Без сотовых, прикиньте? Вызвала на переговорный пункт телеграммой и предложила. И я туда попёрлась со всеми своими тремя собаками и, конечно же, норкой Поночкой. Так я и стала «собачьим» доктором. Тоже конечно неплохо, но Сихотэ-Алинь манит до сих пор. Интересно, как оно там сейчас? Иногда так хочется махнуть на все рукой и рвануть туда…
А как вы пришли к своей профессии? Ощущаете правильность выбора? Или чувствуете ошибку?