Смирнов схватился за лестницу, притянул ее к себе и принялся карабкаться.
Лестница оказалась куда прочнее, чем на первый взгляд. Взбираться по ней было относительно легко, поэтому очень скоро платформа со всеми ее приборами осталась далеко внизу.
Андрей с удивлением разглядывал стены окружавшего его колодца и пару раз даже слегка раскачал лестницу, чтобы коснуться их. Они были вроде бы каменными, но в то же время достаточно податливыми на ощупь, словно резиновыми. Странное сочетание. Но вкупе с «жидкой» веревкой, по которой он лез вверх, надо признать, не такое уж и странное.
Колодец сужался кверху, заканчиваясь небольшим отверстием, из которого, собственно, и свисала лестница. Отсюда платформы не было видно вовсе, а все «тело» колодца тонуло в кромешной темноте. Запах здесь стоял еще более затхлый и тяжелый, чем в театре, хотя, по идее, в этом месте, расположенном гораздо выше царства «богов», должно было быть посвежее. Однако Смирнов понятия не имел, на какой глубине под поверхностью земли он сейчас находится, поэтому критерии «высоты» были не очень-то и актуальны.
Он проворно забрался в отверстие, и лестница, как по команде, растворилась, превратившись в ручеек воды, который скрылся в бездне под ним. Темнота вокруг стала абсолютной. Смирнов на всякий случай отполз подальше от проема, чтобы ненароком не свалиться в пропасть.
Поверхность, на которой он сидел на корточках, была склизкой и холодной. Он поднес палец к рукам, чтобы понять, насколько покрывавшая все вокруг субстанция безопасна, но никакого особого запаха не ощутил.
«Будем считать, что безопасная», – сделал он успокаивающий вывод и плотно зажмурил глаза, чтобы они быстрее привыкли к мраку.
- К-рра! – гаркнула ворона где-то совсем рядом.
Смирнов приоткрыл один глаз, обнаружил, что может чуть-чуть лучше видеть пространство вокруг себя (или просто стало чуточку светлее?) и встал в полный рост, тут же запутавшись волосами в каких-то не то корнях, не то проводах. Главное, чтобы это оказалась не паутина. С существами, у которых больше четырех конечностей, отношения у него отчего-то не складывались с самого детства. Возможно, нелюбовь была взаимной.
Ворона ковыляла по неровному полу где-то впереди, периодически издавая противное, скрежещущее «к-рра!» (которое, по разумению Смирнова, никак не походило на нормальное воронье карканье) и поджидая слишком медленно двигавшегося в ее кильватере человека.
А быстро идти никак не получалось. Во-первых, хлюпающая под ногами слизь заставляла внимательно высматривать, куда поставить ногу, чтобы не шлепнуться. Во-вторых, местами потолок был настолько низким, что приходилось сильно пригибаться. В-третьих, было по-прежнему очень темно, а уверенно передвигаться наощупь за годы жизни Смирнов как-то не научился.
Впереди вдруг забрезжил свет. Он исходил из узкой арки в стене, увитой каким-то незнакомым растением с большими белыми цветами. Однако физик точно понимал, что, раз здесь есть цветущие растения, значит, есть нормальный свет и нормальная вода. Шансы, что эта тропа и есть выход из подземелья «богов», неожиданно возросли.
Смирнов прошел под благоухающим растением и очутился в огромной пещере с тысячами сталактитов, сталагмитов и – это было крайне неприятным открытием – летучих мышей. Их он, в общем-то не боялся, но их количество все-таки заставило его вздрогнуть. Мыши спали, зацепившись лапами за неровный потолок и покачиваясь на легком ветерке.
Ворона – спасибо ей за это – наконец заткнулась и дальше шла молча, не рискуя взлетать и тревожить хозяев пещеры, вряд ли настроенных гостеприимно.
Пещере же не было видно ни конца ни края. И всюду тысячи летучих тварей, похожих на маленькие кожаные груши для бокса. Что будет, когда они все проснутся и сорвутся с насиженных мест, Смирнов предпочитал не думать, надеясь, что доберется до конечной точки маршрута до этого вдохновляющего момента.
А куда, собственно, его ведет ворона? И с чего он вообще решил, что она куда-то его ведет?
Постепенно вокруг стал нарастать гул, сопровождавшийся ритмичной вибрацией всех поверхностей. Смирнов вдруг обнаружил, что в этой части пещеры мышей уже нет, и выдохнул с облегчением. Гул становился все громче и громче – физик был готов поклясться, что это рычит трактор, – но его источника нигде не было видно.
Наконец за поворотом пещеры Смирнов увидел искомый источник и сразу же подумал, что лучше бы не видел.
Прямо на сыром полу лежал огромный, метра два ростом, обрюзгший мужик с чрезвычайно уродливой физиономией, одетый в засаленные, непонятного цвета штаны и рубашку, из-под которой на пол вываливался толстенный живот. Мужик храпел. Страшно. Невыносимо. От дикого грохота у Смирнова быстро заложило уши, а от стойкого «аромата», который источал лежавший перед ним персонаж, – забило нос.
- К-рра! – рявкнула ворона и для надежности дернула мужика за ухо. Одного раза не хватило, и она повторила свой трюк еще дважды.
Наконец великан очнулся и, охая и ахая, медленно поднялся, потирая заспанные глаза.
Смирнов понял, отчего лицо мужика показалось ему уродливым. Оно было похоже одновременно на сморщенную физиономию древнего старика и на румяное личико младенца, а глубоко посаженные невинного цвета голубые глазки придавали ему совершенно гротескный вид. Голос у незнакомца оказался под стать лицу: прыгающий, непостоянный. То бас-профундо, то мальчишеский фальцет, то маловнятное старческое кряхтение.
- Пришел? Молодец, – хлопнул он себя по животу, отчего тот затрясся, как желе. – Садись, в ногах правды нет. Она вся… ну, сам знаешь, в чем, – и он рассмеялся собственной глупой шутке.
Смех у этого уродца был еще более странным, чем он сам, напоминая одновременно крик болотной выпи, рык льва и ржание лошади. Не говоря уже о том, что все его грузное тело от смеха неприятно затряслось, и во все стороны брызнули капли его вонючего пота и слюней.
- Андрюша, – начал он. – Ты не удивляйся, что я знаю твое имя. Я все про всех знаю. И про этих, – он смачно сплюнул, – которые подо мной живут, тоже. Про них особенно много. Гнилые они. Прохудились насквозь. И никакого толка от них нет. Целыми днями только и делают, что ссорятся, делят власть, устраивают пиршества и оргии, все сильнее погружаясь в разврат, безделье и деградацию. И еще при этом думают, что вершат судьбы людей! – тут он воздел пальцы к небу, как бы демонстрируя свое глубочайшее презрение. – Все приходится делать за них! Жалкие глупцы! Тунеядцы! Очень прискорбно, что тебе пришлось сначала заглянуть к ним, но сразу ко мне из нижнего мира не попадешь.
- А вы кто? – как бы между делом и даже с легким нажимом поинтересовался Смирнов, которого мужик ничуть не пугал. Единственное чувство, которое тот у него вызывал, – это отвращение.
- У меня сложное имя, которое человеку так просто не выговорить. Зови меня просто дядюшка Кра.
- Дядюшка Кра? – едва не захохотал Смирнов. Это была одна из самых глупых вещей, которые он слышал в своей жизни. – Может, все-таки традиционно, по имени-отчеству?
Дядюшка замахал рукой, протестуя.
- Никаких отчеств. Нет у меня родителей, – отрезал он. – И дети все уроды. Этот мир построен неправильно, его нужно перестроить.
- А вы, собственно, кто такой, чтобы заявлять подобное?
- Считай, что я директор театра. Правда, в театре об этом не в курсе, но это уже их проблемы, а не мои, – он снова рассмеялся, и от этого смеха у Смирнова опять побежали мурашки по коже. Было в нем что-то… зловещее. Потустороннее. – Ладно, лясы точить некогда, у меня дел невпроворот. Я тебя позвал, чтобы предложить сделку.
Смирнов вежливо улыбнулся, пытаясь понять, в какую сторону лучше бежать, чтобы больше никогда не видеть эту мерзкую рожу. Но вокруг как-то быстро стемнело, и, кроме самого дядюшки Кра, ничего разглядеть не получалось. Даже ворона куда-то исчезла.
- Так вот, – продолжил он. – Сделка. Скажу прямо: ты далеко не первый, кого я сюда позвал. И точно будешь не последним. Но! – тут он сделал многозначительный жест, подняв палец вверх. – Но такая честь выпадает далеко не многим. Лишь единицы за всю историю были удостоены аудиенции у дядюшки Кра. Правда, раньше они меня знали под другим именем, но это сейчас неважно. Так вот… что же такое, я постоянно сбиваюсь с мысли!
Андрей терпеливо ждал, пока создание перед ним соберется наконец с мыслями, прочистит нос, почешет коленки и пузо и вернется к разговору.
- Мне никак нельзя без ушей и глаз в вашем мире. Сам я туда не попаду. Ты же видел, какой узкий лаз ведет в мой чертог, мне в это отверстие в жизни не пролезть. Поэтому время от времени я прошу кого-нибудь помочь мне присматривать за всем тем хозяйством, которое мне досталось в наследство от предыдущих строителей. Тоже, к слову, негодные товарищи. Очень много о себе мнят. А все построили не по правилам. Вон до чего докатился, вкручиваю в потолок болты, чтобы все это не развалилось.
Смирнов поднял голову: из потолка пещеры и вправду торчала головка колоссальных размеров болта.
- А как это «по правилам»? – неожиданно для самого себя заинтересовался он, разглядывая диковинную деталь, которая куда органичнее смотрелась бы в конструкции железнодорожного моста, а не в пещере.
- Очень просто, Андрюша. Для того чтобы все жили дружно и счастливо, перво-наперво нужно ликвидировать такое противопоказанное людям свойство, как свобода воли. Это ведь и свобода выбора, и свобода мысли. Одним словом, беспорядок. Бардак. Непоследовательность. Иррациональность. Хаос, – тут он внезапно закашлялся, да так сильно, что Смирнов грешным делом подумал, что Кра окочурится прямо здесь и сейчас. Но вскоре дядюшка смог побороть приступ и вернуться к прерванной мысли. – Есть еще много других вещей, которые в корне неверны и вредны: равенство, например, или сострадание, – но все они второстепенны. Когда я уберу свободу воли, то смогу построить Элизиум, совершенный и вечный. Ну как, заманчиво?
Для Смирнова самым заманчивым предложением было бы указание на ближайший выход и обещание больше никогда, ни при каких обстоятельствах не встречаться, но он на всякий случай кивнул. Лучше не раздражать дядюшку.
- Я знал, что ты меня не разочаруешь. На самом деле, от тебя ничего не потребуется. Я дам тебе постоянного куратора, и ты будешь периодически рассказывать ему о том, что происходит вокруг, какие интересные события случаются, о чем думают люди и так далее.
- Что еще за куратор?
- Да какая разница? – всплеснул руками дядюшка. – Но, если для тебя это так важно, можешь выбрать. Есть, к примеру, Бафомет. Есть Люцифер. Есть Молох. Есть китайские драконы. Египетские сфинксы. Древнегреческие церберы. Если хочешь кого-то в более светлых тонах, есть всякие мудрые старцы, пророки, проводники, хранители, берегини… В общем, список бесконечный. Скачаешь в интернете и выберешь сам. Я тебе пришлю ссылку.
- Постойте-постойте! – запротестовал Смирнов. – А зачем я вам? Почему именно я? Может, просто покажете, где выход, а я потом никому не расскажу о нашей встрече?
- Ты и так никому не расскажешь, потому что про меня никто не знает. Даже они, – он указал пальцем вниз. – Ты мне интересен, поскольку некоторые из твоих предков уже работали со мной. Зарекомендовали себя, так сказать. Ну, я и решил, почему бы не воспользоваться случаем? Я же знаю, что дела у тебя идут ни шатко ни валко, денег на все хотелки не хватает, а свою жену ты подозреваешь в измене. Хочешь круто изменить жизнь – нет проблем. Просто скажи, согласен ты на мои условия или нет. Если согласишься, все у тебя будет хорошо, сделаешь стремительную карьеру, войдешь в число самых влиятельных. Более того, будешь влиять на них всех, ведь у тебя будет прямой канал связи со мной. А у них – максимум с этими актерами погорелого театра. Если не согласишься – не страшно, ничего я тебе не сделаю. Вернешься к своей никчемной жизни и будешь до конца дней прозябать, обучая недоумков. Тебе решать. Ты подумай, а я пока пойду похаваю. Кстати, ты зря этим придуркам внизу рассказал, куда уходит их драгоценная энергия. Мне теперь придется искать другие способы ее у них отнимать. Но я на тебя не держу зла, ты просто слишком умным оказался, – хохотнул он на прощание и исчез в темноте.
Перед Смирновым на земле остались лежать воронье перо и билет в метро. Вот она, пресловутая свобода выбора. Как же не ошибиться?