Джек Керуак вспоминал, что как-то в 1944 году он встретил на Таймс-сквер хипстеров — в послевоенной Америке так называли белых юношей, слонявшихся без дела, безучастных к миру, употреблявших наркотики и перенявших жаргон афроамериканцев, — и один из них сказал ему: «Чувак, я разбит...» Другая важная фраза была произнесена в 1948 году, когда Керуак с другом и писателем Джоном Холмсом обсуждал значение потерянного поколения и последовавшего за ним экзистенциализма. Керуак заметил, что «вот это поколение — разбитое поколение», и Холмс восторженно согласился с ним. Обоим писателям стало ясно, что именно они — новое поколение, но не потерянное, а разбитое.
Так Керуак провел ассоциативно-преемственную связь между хипстерами и битниками, между потерянным и разбитым поколениями и уточнил, что «сперва слово „битник“ означало унылого, бедного, сломленного, мертвецки уставшего бездельника, ложащегося спать в метро». Но этот термин, по мнению Керуака, вскоре обрел еще одно значение, уже религиозное. Он осознал это в один из дней 1954 года, когда зашел в церковь, в которую ходил в детстве, и пережил озарение.
В 1950-е американская общественность быстро вознесла битников до небес, в 1960-е подвергла забвению, а в 1970-е воскресила и канонизировала.
Их тексты напоминают эмоциональные бомбы замедленного действия, а развитие американской (то есть мировой) культуры второй половины ХХ века невозможно представить без имен Аллена Гинзберга, Джека Керуака, Уильяма Берроуза и многих других писателей и поэтов бит-поколения. Читайте о появлении, влиянии и исчезновении битников в тексте Арена Ваняна.
