Я открываю глаза. Сколько сейчас времени? Судя по освещению в комнате, уже восемь. Странно, что мама не пыталась меня разбудить.
Встаю, но постель не заправляю - все равно нужно вынести на солнце бельё, одеяло и подушку.
На плите пыхтит чайник, мама сдвинула его чуть в сторону, прозрачные синий венчик горящего газа греет ему бок, из носика вьётся тонкая нитка пара.
О, кофе... Наслаждение. А умоюсь я позже. Возьму одеяло и подушку, полотенце и пойду в сад, постель развешу на веревках, и пойду умываться к садовому крану. Вода в баке холодная и вкусная... Если мама застанет меня за этим занятием, она обязательно скажет:
- А я вот не умываюсь уже много лет, я смазываю лицо крапивой.
Конечно, настоящая жгучая крапива никогда не касалась ее лица.
"Крапивой" она для краткости называет домашний лосьон из молодых крапивных листьев. Их она собирает в мае, набивает в банку, заливает водкой, настаивает в темноте. Через 10 дней процеживает, разбавляет водой, разливает по склянкам из тёмно-зеленого или коричневого стекла.
"Не жжёт, а красит"
- приговаривает мама, творя свою магию. Эти слова она пишет на склянках с лосьоном, которым она регулярно одаривает близких ей женщин - меня, своих сестер.
"Не жжёт, а красит" - так называется раздел о крапиве в её рукописном сборнике рецептов и разных домашних хитростей.
А я, когда я вижу её возящейся с крапивой, часто вспоминаю строчки из самой любимой в детстве сказки: "Только крапива, которая растёт возле этой пещеры, да ещё крапива, растущая на кладбище, подходит тебе, чтобы сплести рубашки, - предупредила Элизу Фата-Моргана..."
В детстве лето я обычно проводила у бабушки со стороны отца. Жила она далеко, и каждый раз поездка к ней на каникулы была для меня событием. Сейчас, отправляясь в дорогу, я беспокоюсь только о том, как бы не забыть документы и банковские карты, а тогда мы с мамой долго и тщательно готовились. Мама не просто собирала вещи, она тщательно продумывала мой и свой наряду, иногда даже что-то специально шила в этому дню. Однажды она даже завила мне волосы, а на голову пристроила белое кепи - в тон к новому костюму, который она смастерила из симпатичных обрезков. Я долго смотрела на себя в зеркало, удивлялась, что могу выглядеть как иностранный ребёнок из журнала мод.
Если отпуск у родителей был в июне, мы ехали туда всей семьей, родители проводили там две-три недели, а потом уезжали. В августе, кто-то из них брал пару дней и возвращался за мной. Если отпуск отодвигался на июль или даже август, пункты менялись местами.
В то лето, когда я окончила второй класс, никто из родителей не смог отвезти меня на "дальнюю дачу" заранее, и было решено, что в июне я буду посещать пришкольный лагерь. В нашей школе из кабинетов младших классов вынесли парты, их место заняли раскладушки - после обеда у детей был тихий час. До и после мы носились по школьному двору или ходили на экскурсии. А ещё как раз в это лето в нашей школе решили отремонтировать столовую, и мы три раза в день, по жаре, построившись парами, ходили шумной толпой в другую школу на завтрак, обед и полдник.
И из всей смены мне запомнились эти походы, очень вкусный компот в "чужой" столовке и ещё одно событие.
Позже я присвоила ему имя и номер.
"Мой первый сценический позор".
В честь окончания второго класса родители подарили мне книгу - "Дикие лебеди" Ганса Христиана Андерсена. Сказка была роскошно иллюстрирована, я просто влюбилась в неё, бредила этой историей, что-то даже бормотала из неё.
Поэтому, когда в лагере объявили конкурс инсценировок, я немедленно выступила с предложением поставить "Дикие лебеди". Не всю сказку, конечно, ведь одиннадцать мальчишек на роли одиннадцати братьев Элизы мы не нашли бы ни за что и никогда. Поэтому мы выбрали "женские" сцены - Злая королева превращает ей братьев в лебедей - причем они за кадром, видимо, уже взлетели, потом она выгоняет Элизу из замка в лес, в лесу бедная принцесса встречает Старушку-колдунью...
Я быстро собрала вокруг себя тесный кружок мечтающих о сцене девчонок, и мы начали готовиться. Да, именно готовиться, а не репетировать. Наша подготовка свелась прежде всего к заботам о сценических костюмах. Мы даже не думали о том, что нужно распределить слова и выучить роли. Зачем - мы же знаем сказку, вот и будем... Говорить.
В день премьеры мы разоделись кто во что горазд. Лучше всех выглядела Лилька Злая королева - она блистала в прекрасном в пол белом платье своей сестры, которое ответственные родственники специально перешили. Платье было белое - может, выпускное, а может, даже свадебное. Светка, игравшая Старушку, очень живописно замоталась в бабушкин атласный халат, на голове у нее была чалма из платка, смотрелось всё это нелепо. Но нелепее всех была я.
Готовить наряд мне никто не помогал, мама просто выделила свое старое крепдешиновое платье. Платье было тёмное, в каких-то полосках - тёмно-вишнёвых, коричневых и всех оттенках серого. На моём худом девятилетнем тельце оно висело как мешок, но выбора у меня не было. Мрачность принта я решила скомпенсировать украшениями - вся стеклянная бижутерия мамы болталась у меня на шее, сияла на груди и даже на лбу...
И вот - занавес готов взвиться. Точнее, нам сказали: "Девочки, "Г"-класс, давайте!"
Мы горделиво вышли, встали в кружок и замялись. И стоим. Какая сцена? Кто начинает? Что говорить?... Мы громко шептались: "Светка, говори... А чего я? Сначала-то Лилька! Лилька говори: пусть каждый из вас превратиться в дикого лебедя..."
В общем, через несколько минут топтания и перешёптывания, учительница выпроводила нас со сцены. Публика отнеслась к нашему провалу равнодушно. А я именно тогда, наверное, поняла как важно учить слова. Или просто знать, что хочешь сказать...
"Тебе сделать крапиву, возьмёшь?"
"Ты каждый раз даёшь мне бутылку, хватит! Я, конечно, раздалась, но ты что думаешь, у меня гектар кожи?"
Мама заливается смехом.