Глава 4
Наступает утро. Едва умывшись, Майя выходит на подъездную площадку и энергично стучится к соседке. Дверь открывает заспанная женщина с лёгким недовольством. Кому не спится в такую рань? Но видит перед собой причину нарушенного сна и мгновенно меняет гнев на милость. Вид у девочки не может не вызывать тревоги: растрёпанные волосы, синяки под глазами, опухшее от слез лицо, потерянный взгляд, вместо здорового румянца синевато-белый цвет кожи.
– Что-то случилось, голубка?
– Случилось. Я забираю документы. Назад не поеду. Хочу работать у вас.
Добродушное лицо Зои Петровны мгновенно приобретает бордовый окрас, глаза застилает пелена негодования:
– Даже и думать не смей! Не смей зарывать свой талант и свои мозги! Чего это ты удумала?
– Не надо меня отговаривать. Я уже всё решила. – Холодно и спокойно отвечает Майя. – Моё место здесь. Рядом с мамой.
Зоя Петровна качает головой.
– Ну уж нет. Если ты собралась закапывать себя заживо, я тебе в этом помогать не собираюсь. Про работу в моём магазине даже не думай. А вот если соберёшься назад, в столицу, с радостью во всём тебе посодействую.
– Да пожалуйста. – Девочка состроила гримасу, отвернулась и хлопнула дверью своей квартиры. Зоя Петровна грустно качала головой и смотрела ей в след. Тяжелое испытание свалилось на хрупкие плечи юной девочки. И как она с ним теперь справится, зависит только от неё. Соседка осторожно закрывает дверь и проходит на кухню.
Тем временем, Майя психует, ругается и пинает подушку ногами словно футбольный мяч. В голове ворох мыслей. Одна мрачнее другой. Хочется сделать что-то плохое. Злость сменяется непроходимой печалью, давит чувство вины. Она открывает телефонную книжку и начинает пролистывать телефонную книгу. Через пару минут находит, что искала: «Егор». Стабильный двоечник класса, лодырь и местный "барыга".
Короткие гудки.
– Слушаю!
– Привет, Егор. Это Майя! Помнишь меня? Мы в одном классе учились.
– Конечно помню, как же забыть. Главная хорошистка класса. Случилось чего?
– Да нет, ничего не случилось. Толкнёшь мне дури?
Егор поперхнулся и закашлялся.
– Чего? Сегодня первое апреля что ли? Или это Москва так меняет людей?
– Расслабься. Я просто решила попробовать что-то новое.
– Понял. Говори адрес, через полчаса я у тебя. Деньги вперёд. – хихикает и бросает трубку.
Спустя какое-то время у Майи состоялся первый товарообмен. Егор, к слову, давно был безответно влюблён в героиню. А наша девочка хоть и была убита горем, но её нельзя было назвать глупой. Быстро смекнув, что к чему, она намекнула о свободном вечере сегодня. Так, Майя вновь сделала выбор. Падать. В бездну. Утопить боль в алкоголе. Наркотиках. Жить от дозы к дозе, от бутылки к бутылке, стараться не чувствовать трезвого рассудка, гнать прочь от себя мысли о матери. Спустя месяц ежедневного загула, Майя переехала жить к Егору. Теперь притон находился прямо дома, не нужно было никуда идти, все приходили к ним сами. Интерес к жизни стремительно угасал. Девочка медленно душила себя своими же руками. Так прошло полгода. И в сентябре исполнился ровно год с того момента, как она стояла у окна комнаты общежития и с наслаждением вдыхала свежий воздух, что обещал ей счастливую, яркую жизнь.
И вот, Майя просыпается, хватается за голову, пытаясь заглушить боль – последствия вчерашней вечеринки, поднимается с кровати, перешагивает через пару спящих тел на полу и проходит на кухню. Прямо за столом спят два друга Егора, видимо так и уснули накануне во время пьяной дискуссии. Она открывает кран и наливает себе холодной воды в гранёный заляпанный стакан. Выпивает до дна. Кипятит чайник. Разводит кофе 3в1, открывает холодильник – пусто. Собирает со стола остатки вчерашней колбасы, усаживается перед экраном телевизора с импровизированным завтраком, брезгливо стаскивая чьи-то грязные носки и берёт в руки свой смартфон. На заставке она с мамой, два счастливых человека.