В марте 1930 года Михаил Афанасьевич написал письмо правительству СССР (фактически – персонально Сталину): «Я обращаюсь к гуманности советской власти и прошу меня, писателя, который не может быть полезен у себя, в отечестве, великодушно отпустить на свободу».
Последней каплей, которая привела Булгакова к этому шагу, стал запрет его пьесы «Кабала святош» о Мольере, а до этого – еще нескольких. Причем, в письме Булгаков не скрывал своих политических взглядов, говорил о том, что не приемлет революцию и ее идеалы, является сторонником эволюции. В общем, это было невероятно смелое письмо-вызов.
Спустя три недели после письма писателю позвонил сам Сталин. Он спросил: «Ну что, мы вам очень надоели? Может, действительно отпустить вас за границу?»
Булгаков ответил: «Я много думал и все-таки решил, что место русского писателя на Родине».
Сталин: «Я тоже так думаю. Где бы хотели работать?»
Булгаков: «В Московском художественном театре».
Сталин дал распоряжение – и Булгакова приняли на работу во МХАТ ассистентом-режиссером. Как по мановению волшебной палочки восстанавливаются в репертуаре пьесы "Дни Турбиных", "Зойкина квартира", "Кабала святош" (правда, ее все же вскоре сняли – об этом позже). Разрешается к постановке инсценировка "Мертвых душ"…
Булгаков еще несколько раз писал Сталину: «На широком поле словесности российской в СССР я был один-единственный литературный волк. Мне советовали выкрасить шкуру. Нелепый совет. Крашеный ли волк, стриженый ли волк, он всё равно не похож на пуделя. Со мной и поступили как с волком. И несколько лет гнали меня по правилам литературной садки в огороженном дворе. Злобы я не имею, но я очень устал».
Он даже просил вождя всех времен и народов стать его первым читателем. Но все письма остались без ответа.
Интересен также другой аналогичный диалог-монолог: Пастернак – Сталин...
Булгаков даже пошел на известный компромисс с самим собою. В 1939 году вся страна готовилась широко отметить 60-летие вождя всех времен и народов. Булгакову во МХАТе намекнули, что неплохо бы ему написать пьесу о Сталине. Тихонько так внушали: МХАТ в СССР – театр №1, но репертуар в основном старый, нужно что-то актуальное, злободневное, в духе времени. Например, пьеса о Сталине. Это поможет и самому Булгакову – сколько можно быть писателем, у которого запрещают одну вещь за другой...
И Михаил Афанасьевич в конце концов согласился. Он выбрал для пьесы, казалось бы, беспроигрышный сюжет: из ранней биографии вождя, когда юный Иосиф Джугашвили приобщал к марксизму рабочих Закавказья. Пьесу Булгаков написал довольно быстро. Она вызвала восторг в театре, была одобрена руководством. МХАТ спешно стал готовиться к постановке. В Батум для сбора дополнительного материала выехала мхатовская бригада во главе с Булгаковым. Однако уже в Туле они получили телеграмму: «Возвращайтесь!». Пьесу прочитал сам Иосиф Виссарионович, и сказал: «Все дети и все молодые люди одинаковы. Не надо ставить пьесу о молодом Сталине».
Видимо, у Сталина на то были какие-то ему только известные причины. Ну а что касается того, что «все молодые люди одинаковы», тут Иосиф Виссарионович, мягко говоря, лукавит. Редкие из них планируют и совершают, подобно вождю, вооруженный и кровавый налет на банковскую карету...
Булгаков был раздавлен: провалились его надежды на то, что эта маленькая сделка с совестью поможет ему получить некую индульгенцию от властей, броню, реабилитирует его прежние пьесы и будущие. И самое интересное. Позднее Сталин в беседе с Немировичем-Данченко заметит: пьеса Булгакова про меня – «очень хорошая»...
Теме «художник и власть» посвящена и «Кабала святош (Мольер)». Но в 1936 году ее сняли с репертуара после семи представлений, хотя они прошли с огромным успехом. В газете «Правда» появилась разгромная редакционная статья о пьесе под названием «Внешний блеск и фальшивое содержание». А «Советское искусство» поместило язвительную рецензию о «Кабале святош» драматурга и журналиста Осафа Литовского, который потом обретет свою вторую жизнь, на сей раз бессмертную, под именем Латунского...
А Булгакову оставалось только одно – писать, что называется, «в стол». Вот в такой тяжелой обстановке и создавался роман «Мастер и Маргарита».
Его полный текст впервые был перепечатан в июне 1938 года. Но авторская правка продолжалась. Булгаков был уже смертельно болен, и его жена Елена Сергеевна правила роман под диктовку мужа. Эта работа была прекращена 13 февраля 1940 года, меньше чем за четыре недели до смерти писателя, на символичной фразе: «Так это, стало быть, литераторы за гробом идут?»…
По словам Е.С. Булгаковой, умирая, Михаил Афанасьевич говорил: «Может быть, это и правильно… Что я мог бы написать после Мастера?..».
10 марта 1940 года он скончался.
В тот же день в его квартире раздался звонок из секретариата Сталина. Спросили: «А что, товарищ Булгаков умер?»
Вдова ответила: «Да, умер».
На том конце провода положили трубку…