Мне становится все сложнее объяснять, чем мы тут в своем Святополе занимаемся. Правда, трудности на самом деле начались гораздо раньше – с момента его возникновения. Надо было как-то назвать созданное место. И с легкой руки кого-то, кажется, из журналистов мы стали зооцентром. Хотя нас до сих пор с завидной регулярностью «обзывают» то фермой и контактным зоопарком, то питомником и приютом (последнее, к счастью, реже, но у наших поставщиков мяса мы, например, до сих пор так записаны). Мы же на самом деле не подходим ни под одну из перечисленных категорий, поэтому пришлось «изобретать» свою. Но поскольку это что-то новое, то нужно время, чтобы определение прижилось и стало понятным. А пока нам приходится объяснять, почему на нашей «ферме» нельзя купить мясо и яйца, в нашем «питомнике» не продают собак, а в «контактном зоопарке» звери могут просто уйти от общения с человеком (или, наоборот, пообщаться слишком нагло, как гуси, например).
Когда же речь заходит о том, что мы в Святополе сейчас делаем (или хотя бы пытаемся делать), то прежде всего мне хочется сразу равзести руками. Потому что, с одной стороны, мне банально не хватает существующих слов для объяснения (а те немногие, которые хоть как-то могут приблизить к сути нашей деятельности, большинству не известны, поэтому сначала приходится объяснять их, и в итоге получается весьма сложная многоходовочка). С другой – не все пока готовы воспринимать те смыслы, которые мы вкладываем в свою работу. Как это, кабанчик «для души» (а не на мясо), козы, которые не дают молоко (зимой, например). Зачем они тогда вообще нужны? Или лошади – и без конюшни? Безобразие какое! Так… неправильно. Зато на удивление редко я сейчас сталкиваюсь с непониманием, почему мы больше не «катаем на лошадках».
Да, мы водим экскурсии к животным и катаем на собаках. Но это лишь малая часть того, чем тут занимаемся. Малая – зато понятная. И ее я как раз могу облечь в слова для лаконичного ответа. А остальное – на грани психологии, зоопсихологии, биологии и, наверное, даже своего рода философии – я могу пока лишь примерно описать. А лучше – показать. Прямо на месте. И дать возможность окунуться в это, прочувствовать. Но! Мы работаем над «понятийным аппаратом».
Следующий вопрос – зачем. Я знаю людей, которые в какой-то момент решили для себя не пытаться объяснить другим, чем они занимаются, а просто делать свое дело. И я их понимаю, потому что это сложная и часто неблагодарная работа. И сама не раз думала, а зачем мне это? Зачем мне объяснять нашу странную и не подающуюся пока краткому и ёмкому описанию деятельность тем, кто далеко от этого и даже не всегда готов хотя бы пытаться вникнуть в суть? И пару раз уже думала над тем, чтобы тоже прекратить свои разъяснения. Но что-то внутри не позволяло.
А сегодня я нашла ответ на этот вопрос. В одной книге про мозг*. Там разбирались мифы про работу данного органа, которые в научном сообществе были отвергнуты еще десятилетия назад, а мы почему-то продолжаем в них верить. Более того, коучи и психологи ведут тренинги и сессии, опираясь на эти данные, а известные СМИ широко тиражируют статьи с этими мифами, вынесенными в заголовки. И автор книги предлагает простой ответ: «Отчасти дело, наверное, в том, что у научного сообщества нет хороших специалистов по связям с общественностью».
А так как я все-таки журналист, несмотря на то, что живу в лесу с кучей животных, занимаюсь их обучением и прочей «странной деятельностью», направленной на улучшение их взаимодействия с нами, людьми, то для меня все-таки важно найти нужные слова, подобрать подходящие метафоры и аналогии и постараться для начала хотя бы просто объяснить на доступном языке, чем мы тут занимаемся.
Пока очень сложно. Но я не сдаюсь.
*«Семь с половиной уроков о мозге. Почему мозг устроен не так, как мы думали» Лиза Фельдман Барретт
Подписывайтесь на наш канал , чтобы узнавать еще больше историй о жизни с животными в лесу! И, конечно, приезжайте в гости !