Муж одной моей подруги просит ее кажды раз понюхать и попробовать пищу, прежде, чем приступит к еде. Его нюх перебит многолетним курением, вкус тоже. Он постоянно травится, если жена в командировке.
Мы живем во времена, когда указать кому-то, что его идеи или мысли неприемлемы или низкопробны, рискуешь быть названным нетолерантным и подвергнуться отторжению обществом. Такие «продукты жизнедеятельности» людей с убогим образованием и культурой выставляются ими напоказ с призывом считать это непросто нормальным. Нет, ещё и образцовым, с перевёрнутым подтекстом защиты слабых и угнетенных.
Культивация позиции жертвы сделала таких людей защищёнными со стороны либерального общества, подменившего понятия гуманизма понятием жертвенности. Но не реальной жертвенности, а игровой.
Если молоденькая девочка не могла кричать и звать на помощь, когда ее домогался шеф, а потом, обретя силу в зрелом возрасте она решила на весь мир рассказать свою историю, то важно быть внимательным к деталям этого процесса. Дьявол, как мы знаем, прячется там.
Если она проработала свою травму в кабинете психотерапевта и осознаёт все последствия своих действий, знает зачем она это делает и как эта цель изменить ее жизнь, то ок. Но если это отыгрывание (есть такой термин в психологии), например, импульса мести, то это игра. А в психологической игре есть не только выигрыш, но и расплата.
Сломать жизни другим, например, детям этого шефа, загнать его в угол и довести до инфаркта, сломать карьеру и тд. может быть чрезмерной компенсацией своей травмы.
Есть преступления, у которых не должно быть срока давности. Особо тяжкие. Где жертвы не оправились, не выжили. И социум должен изолировать преступника, если он опасен и заставить его компенсировать потери насколько возможно. В идеале раскаяться.
В моей практике есть опыты, когда разговор с пожилым отцом-насильником был исцеляющим. И в случае принесённых извинений, и в случае непризнания вины. Жертве надо обрести голос. Но я не видела пока ни одной «голосящей» жертвы. Потому что там больно и очень уязвимо. И работа с внутренним насильником, который активизировался в детстве (!) в момент травмы и жил там до начала исцеления, самая главная. Иначе Жертва становится Насильником сама. А насиловать можно чем угодно. И акциями борьбы за справедливость с горящими глазами тоже. Тоже, кстати, не встречала у настоящих жертв таких глаз.
Когда мне говорят, что то, что вам не нравится, не значит, что оно плохое. Это ваше личное мнение. Но у психики, как и у тела должен быть механизм отторжения гнилостных продуктов. И он на уровне инстинкта. А инстинкты тоже можно повредить или нарушить, с детства это несложно. Простой пример, как европейцы в шоке и морщатся от вкуса борща, который для славянского человека обожаем. Но у всех нас есть вкусовые рецепторы, заставляющие сморщиться и выплюнуть гнилое. Иначе мы бы умерли. И есть граница, между врожденными и приобретёнными защитами. Очень тонкая, к сожалению. Поэтому вкус должен ВОСПИТЫВАТЬСЯ. С детства желательно. Отличать живое от мертвого.
Например, в природе нет хорошего мяса синего цвета. Поэтому мы инстинктивно такой кусок в рот не потянем. Если только нас с детства им не прикармливали, или нос не перебили позже.