На старой фотографии 1935 года запечатлены четверо: мужчина с женщиной лет под 60 сидят на стульях , за их спинами стоят две дочери — Дуся, ей 17 и Нюрка, которая на 5 лет старше. Мой дедушка имеет, модную теперь, небритость, одет в яловые сапоги ( все в заплатах), на нём косоворотка белая в полоску, рукава пиджака все обтрепались, в руках-лопатах зажата кепка. Он смотрит большими серыми глазами прямо в объектив.
Дуся ( моя мать), одета в белое платье из хлопка с мелким рисунком, рукав длинный, ворот апаш, видно, сама шила, она начала рано этим заниматься, без всяких выкроек. У Дуси светлые косы немного растрёпаны, лицом похожа на отца, она начала трудиться на стройке ещё 4 года назад, когда её родителям пришлось бежать от раскулачивания, бросив всё добро и купив справку в сельсовете.
Смотрю на это фото и недоумеваю, почему они так плохо одеты ( бабушка, вообще, в галошах), ведь у них было золото в монетах, оно осталось от прошлой жизни.
И только через 30 лет, перед своей кончиной, бабушка передала золото дочери Нюрке, с которой она проживала. Видно, в те годы нельзя было афишировать, что ты, что то имеешь. В 18 лет Дуся сошлась с Иваном, таким же «безлошадным», что и она ( это был мой отец), он был старше на 11 лет. За 4 года у них появилось двое детей, жилья не было, Иван по вечерам копал землянку, после основной работы, для освещения брал коптилку, керосиновую лампу оставлял жене и детям.
Носить было нечего, Иван принёс кусок красной ткани, это был транспарант с надписью « Да здравствует 1 мая», жена сшила ему из этого кальсоны, но в общественную баню нельзя в них было ходить.
На пелёнки для ребёнка дали отрез ткани по талонам, Дуся решила сшить себе из этого отреза юбку солнце -клёш. Иван разложил ткань на полу и рисовал на ней мелом круг, получилась юбка или нет, неизвестно.
Его призвали 22 июля сорок первого, он наклонился над кроваткой дочери, которой было полгода, и, почти рыдая, воскликнул:
- да за что же я воевать-то буду? -
Он оставлял жену, которая не имела никакой специальности, без жилья и с двумя детьми на руках.
Пока он воевал, Дуся отдала детей в круглосуточный садик, пошла работать в столовую кухонной рабочей, там обожгла руку кипящим маслом, шрамы остались на всю жизнь.
После войны она родила ещё четверых ребятишек, на деньги, которые она получала по аттестату, после войны мои родители купили корову, с молоком стало веселее жить.
Мой отец прошёл всю войну, даже на Японской был, награды красноречиво говорят о его подвигах. На его счету два ордена Отечественной войны первой и второй степени, орден Красного Знамени, орден Красной Звезды, медаль « за оборону Сталинграда» и многие другие. Ярцев Иван Филиппович 1907 года рождения, служил командиром огневого взвода артиллерийского дивизиона, ему не один раз приходилось бить врага прямой наводкой, проявляя свои способности и храбрость, умение под вражеским огнём организовать людей.
Один раз был ранен под Сталинградом. Ему пришлось побывать на Западном фронте, на Сталинградском фронте; и на первом и втором Украинских фронтах. Он говорил после, что побывал в тринадцати странах.
О войне Иван рассказывал мало, как , бывало, выпьет, так плачет. Один раз рассказывал, что пришёл с докладом к командиру, уходя отдал честь, а тот увидел у него лопнувшую вдоль спины от пота гимнастёрку, аж соль выступила. Вскоре Ивану выдали новое обмундирование.
Витаминов на войне не доставало, Иван в сумерках уже ничего не видел, называлась эта напасть «куриная слепота». Это было испытание, кричит, бывало, своему ординарцу:
- ты, Мишка, только меня не бросай! - А тот:
- не брошу, товарищ лейтенант! -
После войны Иван всегда работал на каких-то руководящих должностях, то десятником, то прорабом, даже начальником ремонтно-строительного цеха. Приходится удивляться, простой мужик, из образования только церковно-приходская школа ( наверно, и ту не закончил), имел организаторские способности и желание их применить.
Приходилось Ивану и валенки подшивать своим детям и дрова заготавливать. По настоянию жены взял ссуду две тысячи рублей и построил бревенчатый дом с русской печью, перевёз туда всю семью, бросив благоустроенную квартиру.
Для него не прошли даром «фронтовые 100 грамм»,были проблемы с алкоголем, но на работу он всегда ходил, ведь семью кормить надо. Скандалы в семье были по поводу его измен с другими женщинами, ведь мужчин было мало, а крупный нос его не портил, на фоне голубых глаз. Из всех его детей, только у старшей Людмилы были голубые, а у остальных серые глаза.
Так и жили...