Как известно из истории, в октябре 1917 года в столице Российской Империи — Петрограде — произошел государственный переворот, в результате которого к власти в стране пришла группа большевиков-революционеров во главе с В.И. Лениным и Л.Д. Троцким. Под влиянием идей большевистской элиты в стране стала меняться вся система политической власти.
Последующие события, в том числе разгон большевиками Всероссийского Учредительного собрания — некоего аналога современной Государственной думы, привели в стране к кровопролитной гражданской войне, затронувшей в той или иной мере буквально все слои населения России. Негативные события во многих отдаленных приграничных районах страны также показали, что, несмотря на высокие идеалы социалистической революции, органам советской власти жизненно необходимо надежно охранять границы нового государства — РСФСР. Поэтому совсем скоро — 28 мая 1918 года — был подписан декрет Совета народных комиссаров РСФСР об учреждении советской пограничной охраны. Так в молодом государстве рабочих и крестьян впервые был определен порядок охраны и защиты государственных границ молодой республики. Кстати, именно этот день позднее и стал именоваться в стране Днем пограничника. Так, в частности, на советскую пограничную охрану государством рабочих и крестьян возлагались следующие обязанности: защита пограничных интересов Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, а в пределах пограничной полосы — защита личности и имущества граждан; воспрепятствование тайному провозу грузов и тайному переходу лиц через сухопутные и морские границы республики; защита от расхищения водных богатств в пограничных и территориальных водах; надзор за соблюдением на пограничных реках правил международного судоходства; охрана рыбаков и промышленников в пограничных морях, озерах и реках; защита селений, расположенных в приграничной полосе, осуществление в неотложных случаях пограничного карантина и других задач.
А как вопрос охраны госграницы решался в нашем южно-сибирском регионе? Впервые вопрос о линии государственной границы между Урянхайским краем — Танну — Тувой и РСФСР возник в далеком 1921 году. (Следует отметить, что соседняя с Хакасией Тува до 1944-го являлась самостоятельным государством — ТНР.) Он был поднят представителями тувинской стороны еще в августе 1921 года на всетувинском учредительном хурале, на котором присутствовали представители тувинских хошунов Оюннар, Салчак, Тоджа, Даа, Бээзи и соединенных сумонов Маады и Чооду. Кроме вышеуказанных территорий в ТНР входили и другие местности: Хубсугул, Шалык и Сартул. Глава делегации и председатель Малого хурала ТНР Куулар Дондук в ходе переговоров был принят наркомом внутренних дел РСФСР М.В. Фрунзе и председателем совнаркома РСФСР А.И. Рыковым. В ходе обсуждения предложений и пожеланий участников встречи был подписан «Договор между РСФСР и Танну — Тувинской Народной Республикой об установлении дружеских отношений» от 22 июля 1925 года.
Так, во исполнение положений «Декрета о советской погранохране» в 1921 году из военнослужащих местных органов ОГПУ было создано первое вооруженное подразделение: Енисейский губернский пограничный отряд, дислоцированный в селе Ермаковском Минусинского уезда. На личный состав этого погранотряда также была возложена задача по борьбе с недобитыми остатками различных подразделений бывшей белой армии, или, как их тогда именовали советы — «белобандитами», различными контрреволюционными, антисоветскими и антисоциальными элементами. Скажем прямо, для надежной охраны границы между РСФСР и ТНР своих вооруженных сил в Енисейской губернии было недостаточно. С победой над белогвардейцами советская власть, с целью окончательного упрочения своего положения в Сибири и сосредоточения в своих руках значительных материальных ресурсов, организовала наступление на сибирскую деревню. Ответом на большевистскую политику военного коммунизма стало крестьянское повстанчество.
Также несомненно, что антибольшевистское крестьянское повстанчество в Ачинско-Минусинском районе Сибири во многом определялось деятельностью крупной вооруженной группы Ивана Соловьева, бывшего казачьего урядника, участвовавшего в Гражданской войне на стороне белых в рядах одного из Енисейских казачьих конных полков, а позднее бежавшего из заключения в Красноярском концентрационном лагере и названного его политическими противниками «императором тайги». Однако при всей ощущаемой для большевиков того периода повстанческой деятельности казака Соловьева, в частности в качестве «защитника хакасов», этот человек длительное время являлся вожаком крупной, но лишь одной из многих «банд» и сумел объединить повстанцев под своим командованием только летом 1921 и 1922 годов. Ранее здесь, на юге Сибири, в крупном инородческом районе, проживали примерно 50 000 представителей хакасского населения и не менее 12 000 русских...
По свидетельству нашего земляка-абаканца к. и. н. А.П. Шекшеева, «...состоявшееся во время революции и гражданской войны знакомство с идеями сибирских просветителей, и в частности будущего советского профессора Н.Н. Козьмина, серьезно “взбудоражило” умы многих абаканских и ачинских инородцев — предков современных хакасов и пробудило их национальное самосознание. Но их крайне малочисленная национальная интеллигенция не смогла в полной мере решать проблемы, ранее возникшие в связи с русской колонизацией. Также она не могла отстаивать экономические и культурно-национальные интересы всего коренного населения и в основном занималась его просвещением. Кроме того, почти полное отсутствие соответствующих работников из числа коренного населения сдерживало и распространение в регионе советской власти. Во власть выдвигались лишь те лица из числа коренной национальности, которые в какой-либо мере владели русским языком.
В отличие от русских деревень, где работа в советских органах расценивалась крестьянами в качестве некоей обязательной “повинности”, отбываемой по очереди, в хакасских же улусах, в силу сложившейся там социальной иерархии, ее исполняли привычные для коренного населения фигуры развитых, грамотных и зажиточных инородцев-хакасов, которые зачастую сами саботировали решения советской власти. Так, еще весной 1920 г. Минусинский уездный ревком назначил председателями нижестоящих органов в национальные волости только тех инородцев, способных говорить и читать по-русски, которые, как выяснилось позднее, сами многие годы были “первыми эксплуататорами своих сородичей”. Милиция в июле того же года сообщала своему руководству о том, что не только население инородческого района, но и председатели сельсоветов скрываются и не хотят выполнять распоряжения советских властей. Большинство хакасов-учителей вследствие того, что они в течение года не получали зарплату, а учительская работа стала малопривлекательной, отказались от профессиональной деятельности. Поэтому Минусинский совет был вынужден объявить буквально принудительную регистрацию всех учителей в советских органах.
Одновременно в этом регионе очень долгое время циркулировали слухи о том, что на реке Ус, за Абазой и в верховьях р. Аскиз вновь появились вооруженные отряды белых, прихода которых местное население окрестных станиц и деревень ожидало с нетерпением. В августе 1920 г. властями отмечалось, что жители Усть-Есинской волости милиционерам, не владеющим хакасским языком, информацию о повстанцах не предоставляют, сведения же об их передвижениях, напротив, немедленно сообщают в “банды”. О “контрреволюционных” настроениях среди инородцев информировал власти начальник Минусинской уездной милиции и в сентябре того же года. Вследствие слабости коренной интеллигенции народные настроения вылились не в общенациональное антибольшевистское движение, а, согласно наблюдениям очевидцев, в новую форму “бандитизма”, почти лишенного политического облика. Под этим понятием в советское время скрывалось повстанчество, упрощенно объединенное новой властью с уголовной преступностью. Но, вопреки правовой терминологии, утвердившейся тогда в обществе, хакасы называли своего “бандита” “хасхы” (“беглец”), а группу “бандитов” — “хасхылар” и видели в них, прежде всего, лиц, вынужденных бежать от преследования властей в тайгу, своих народных защитников и мстителей». Одним словом, становление пограничных органов в нашем регионе проходило в непростой обстановке середины 20-х годов прошлого века, и оно имело здесь свою специфику и свой колорит.
В этих непростых условиях советами было принято решение о дополнительном формировании на территории Енисейской губернии нового боевого подразделения, которое бы целиком сосредоточилось на пограничной деятельности. Так, 7 декабря 1923 года в центре уезда — городе Минусинске из бойцов-кавалеристов 2-го кавэскадрона 7-го кавалерийского полка войск ОГПУ, прибывшего из Новосибирска, и 5-го отдельного кавдивизиона, дислоцированного ранее в Иркутске, был сформирован 16-й отдельный сводный кавалерийский пограничный эскадрон войск ОГПУ. Эскадрон имел в своем составе управление, четыре пограничных комендатуры, 17 линейных застав и один контрольно-пропускной пункт, расположенный по Усинскому тракту, на государственной границе с Танну — Тувой — Тувинской Народной Республикой. Преодолевая трудности и лишения, пограничники приступили к выполнению поставленной перед ними задачи — охране границы в Саянах. Действуя в сложной оперативной обстановке 20-х годов, в условиях разрухи и голода, пограничники совместно с ЧОН-овцами неоднократно отбивали вооруженные нападения недобитых белогвардейцев, вылавливали многочисленных контрабандистов, обезвреживали различного рода шпионов и диверсантов. В этот смутный период охрана границы шла по двум линиям — оперативной и войсковой. Войсковую охрану осуществляли губернские пограничные отряды, выделявшие для этого батальоны или эскадроны. Оперативной охраной занимались особые органы, созданные при губернских отделах ГПУ–НКВД, так называемые части пограничной охраны, выделявшие личный состав для усиления местных погранотделений.
Сергей БАЙКАЛОВ
Фото из открытых источников
Окончание следует.
