Русская словесность многим обязана братьям-грекам Константину (Кириллу) Философу и Мефодию, а также их ученикам. Созданная ими письменность стала культурной матрицей для развития великого языка и литературы. Правда, сам термин «кириллица» прошел через испытания. В силу транслитерации на разных языках он мутировал, менялся до неузнаваемости. Его порой даже применяли к более древнему алфавиту — глаголице. Об этом можно писать детективные романы. Мы же ограничимся небольшими заметками, не претендующими на полноту, но побуждающими читателя к дальнейшим изысканиям.
Культурная революция
В июне 1717 года, будучи во Франции, Пётр I заехал в Реймс, традиционное место коронации французских монархов. Там в кафедральном соборе хранилось знаменитое Реймсское Евангелие на церковнославянском, которое, по легенде, принадлежало королеве Франции Анне Ярославне, дочери Ярослава Мудрого. Царь пожелал взглянуть на книгу. И вроде бы даже зачитал вслух фрагмент из неё. Впрочем, прямых свидетельств тому нет. Зато известно, что вице-канцлер Пётр Шафиров, побывав в соборе несколькими днями позже, точно «декламировал» одну часть Реймсского Евангелия. А другую — не смог. Что вполне понятно. Ведь первая была написана на привычной кириллице, а вторая — на глаголице, которую могли «расшифровать» лишь специалисты.
Не будем «сталкивать лбами» две азбуки. Дело неблагодарное. Споры о том, какая из них возникла раньше, уже неактуальны. Исследователи установили, что первой была глаголица (она отражает более архаическое состояние языка). К счастью, сохранились глаголические памятники, которые позволяют ознакомиться с первым славянским алфавитом, — например, Зографское Евангелие (конец Х – начало XI века), Мариинское Евангелие (XI век), Киевские листки (конец IX века или X век), Синайская Псалтырь (XI век) и пр. Есть и иностранные источники на глаголице — например, «Missale Romanum Glagolitice» (1483), первая печатная хорватская книга.
Название «глаголица» происходит от слова «глагол» («слово», «речь»; ср. «глаголати» — «говорить»). Создал её византийский просветитель и миссионер Константин Философ (827-869), он же Святой Кирилл, при поддержке брата Мефодия. А кириллицу, названную в честь просветителя, по-видимому, разработал его ученик, святой Климент Охридский (около 840-916), трудившийся в Первом Болгарском царстве.
Создание славянского алфавита сложно переоценить. Появление книжной, письменной речи — всегда культурная революция, развитие просвещения и творчества.
Не случайно черноризец Храбр в Х веке в своём труде «О письменах» описывал рождение азбуки столь патетически: «Потом же Бог человеколюбец, который <...> всех приводит к познанию и спасению, помиловал род славянский и послал им святого Константина Философа, названного (в пострижении) Кириллом, мужа праведного и истинного. И создал (он) для них тридцать письмен и восемь, одни по образцу греческих письмен, другие же в соответствии со славянской речью».
Кстати, в некоторых списках сочинение Храбра называют «Сказание, как составил святой Кирилл славянам письмена». Но, по мнению историка-слависта Бориса Флори, это просто попытка последующих переписчиков дать памятнику название, которое бы отражало его содержание. Так или иначе, значимость момента очевидна: славянской книжности — быть.
Глаголическая тайнопись
Опираясь на внешнее сходство букв глаголицы со знаками нескольких письменных систем, исследователи нередко предполагали, что эти знаки взяты из различных письменностей. А это, по мнению советского слависта, автора хрестоматийного учебника по старославянскому языку Георгия Хабургаева, говорило о «творческой деятельности вдумчивого филолога, знакомого <...> с различными восточными системами письма». Речь, конечно, о Кирилле.
Сразу заметим: идеи о глаголице как «рунической» письменности или «скифском» письме мы не рассматриваем (о несостоятельности этих теорий исследователи писали ещё в середине ХХ века). Есть смысл исходить из данности. Обе азбуки — миссионерские, а значит, они не могут быть остатками языческой древности, а придуманы, сконструированы.
И всё равно путаницы с глаголицей и кириллицей достаточно. Даже в XIX веке, когда славистика вступила в пору расцвета, иногда возникали сомнения. Так, один из крупнейших экспертов в области славянского языкознания, хорватский учёный, академик Петербургской Академии наук Игнатий Ягич отмечал, что по рассуждениям Храбра трудно понять, что он имеет в виду: глаголицу или кириллицу. Современные исследователи не сомневаются, что речь о глаголице.
До XIX века терминология, связанная с кириллическим письмом, и вовсе «блуждала». Так, в XVII веке имя Кирилла не всегда упоминалось в связи с названием алфавита, причем даже у специалистов. Так, хорватский богослов и лингвист, работавший в России (и сосланный за поддержку униатов в Тобольск), Юрий Крижанич, характеризовал азбуку в стране как славянскую или русскую. Что, впрочем, ничуть не лишает его роли «отца сравнительной славянской филологии». Он был горячим сторонником объединения славян и автором идеи создания общеславянского языка.
Как бы то ни было, кириллица прижилась, пустила корни. Да и глаголицей до сравнительно недавнего времени ещё пользовались славяне-католики, хорваты северодалматинского побережья и прилегающих областей. Но сегодня кириллица воспринимается как хотя и древнее, но вполне знакомое письмо. А вот глаголица выглядит уже как шифр или тайнопись. Таковы уж глаголические буквы — настолько живописные (и искать их прототипы сложно), что, складываясь в строки, напоминают орнаменты. Это свойство интриговало исследователей. И некоторые из них, как, например, словацкий славист Павел Шафарик в XIX веке, специально занимались исследованием глаголического письма. Кстати, именно Шафарик одним из первых предположил, что Кирилл изобрёл глаголицу. Эта же идея получила развитие и в работах Игнатия Ягича.
Современные учёные образно замечают, что глаголица — это общий исток славянской книжной традиции, её «символическая матрица». А кириллица — «историческое лоно» нашей культуры. Некоторое время эти письменности сосуществовали. Но потом более удобная для государственной и деловой переписки кириллица всё же вытеснила первую славянскую азбуку.
В принципе глаголица могла использоваться как тайнопись в среде людей, знакомых лишь с кириллицей. Но ограничивать этим её значение не стоит. Те же евангелия, написанные на ней, адресованы широкой аудитории и слишком объёмны для «тайных посланий».
Кириллический пазл
Так или иначе, визуальная специфичность глаголицы вводила исследователей в заблуждение. Это произошло, например, с поэтом и филологом XVIII века Василием Тредиаковским. Он полагал, что первым славянским алфавитом была кириллица, а глаголица — лишь испорченный её вариант. Любопытно, что почти полтора века спустя версии о такой очередности азбук придерживался и славист, палеограф Алексей Соболевский, который считал глаголицу стилистическим усложнением кириллицы, связанным с гонениями на славянское богослужение.
Но это потом. А в Век Просвещения нередко звучали легенды о том, что глаголицу якобы изобрёл церковный писатель, святой Иероним Стридонский. (хотя он жил в IV-V веках). Эта ошибка тянулась с XVII века. Далматинский историк, панславист Мауро Орбини (итал.), он же Мавро Орбин или Орбинич, автор труда «Славянское царство» («Il regno de gli slavi») — истории славянских народов, упоминал в связи с письменностью о некоем Еремее (Иеремии) Русском (итал. Geremia Russo), возможно, путая двух Иеремий. Кстати, его труд был переведен на русский язык по личному велению Петра I и был известен просвещённым людям. Заметим, что описывая нравы балканских славян, Орбини назвал их письменность «кьюриллицей».
Что за термин? Об этом чуть ниже. Заметим лишь, что, по-видимому, идея об «авторстве» Иеронима появилась ещё раньше — например, в трудах итальянского литератора и каллиграфа Джованни Баттисты Палатино (итал. Giambattista Palatino) в середине XVI века. У него не раз встречается термин chiurilizza, что на современном итальянском звучало бы как «кьюрилица».
Иностранные транслитерации
Впервые в научных трудах кириллица упоминается у Луиджи Бассано да Зара — итальянца, который служил в Стамбуле при дворе султана и описывал народы Османской империи. В 1545 году вышла его книга на итальянском «Костюм и мода в Турции» («I costumi, et i modi particolari de la vita de turchi»), в которой фигурировало и название славянской азбуки. Неплохо для алфавита, который долгое время не называли вообще никак. Или, по крайней мере, названия его не отражались в исторических источниках.
Согласно исследованиям филолога Романа Кривко из Института славистики Венского университета, название славянской азбуки в итальянских, немецких, французских и славянских (например, хорватских) исторических источниках XV – XIX мутировало, принимая то форму chiriliza , то chiuriliza, то cirillica, то cyrillicum (в немецкой традиции), то «кириловица», а то и вовсе уходило далеко — «коуриловица» и даже «цируллика». «Кьюриллица» упоминалась в связи с тем, например, что итальянцы замечали, что ею пользовались эмигранты с Балкан. Или в связи с тем, что были presbiteri chiuriliza — «кириллические священники».
Причем словом «chiuril(l)iz(z)a» называли и глаголицу, и тех, кто владел ею. И, соответственно, глаголические рукописи нередко характеризовали как кириллические.
Любопытный момент: видный сербский историк ХХ века Михайло Динич (Михаило Динић) в свое время обнаружил записи о древних богослужебных книгах в Дубровнике. В применении к их письменности фигурируют характеристики «кирилловская» или «куриловская». Так что книги на кириллице и службы на славянских языках велись в Дубровнике ещё в XV веке, поясняет Роман Кривко.
О кириллице писал и филолог, деятель словенской Реформации Адам Бохорич (Adam Bohorič). В 1584 году в Виттенберге у него вышла на латыни первая грамматика словенского языка «Arcticae horulae succisivae...», в которой он также описал глаголицу и кириллицу. Об алфавите славян рассказывал и его французский современник, французский гуманист, философ и филолог XVI века Гийом Постель.
В России тоже иногда мелькало словосочетание «кирилловский алфавит». Оно зафиксировано в середине XVIII века в работах Василия Тредиаковского, который при этом, правда, ссылался на немецких филологов.
«Канонизация» кириллицы
Описания кириллицы с изображением букв появились в книге французско-итальянского гуманиста, филолога и историка Жозефа Жюста Скалигера (он же Иосиф Юст Скалигер) «Рассуждение о языках европейцев» (1599, опубликована в 1610), а также в основательном труде историографа и лингвиста Клода Дюре «Сокровища истории языков» («Thrésor de l'histoire des langues de cest univers», 1613). Международной славистики как науки, конечно, ещё не было, но подступы к ней уже складывались.
Причём заметный вклад в неё внесли, как мы видим, и носители неславянских языков. В этом ряду и шведский учёный и дипломат Юхан Габриэль Спарвенфельд. Находясь на службе в Москве во второй половине 1680-х, он записывал свои впечатления о России и занимался лексикографией. Итогом стал его фундаментальный труд «Lexicon Slavonicum». Любопытно, что в его переписке с другим великим учёным — математиком, физиком, историком и языковедом Готфридом Вильгельмом Лейбницем — обсуждалась грамматика, написанная Адамом Бохоричем.
Ещё один известный славист, диалектолог и основоположник описательной фонетики славянских языков — норвежец Олаф Брок (он работал с конца XIX века до второй половины ХХ века).
Строго говоря, славистика расцвела пышным цветом в XIX веке. В России одними из виднейших её представителей были филолог и этнограф Измаил Срезневский, составитель «Словаря древнерусского языка», и лингвист и историк Алексей Шахматов. В Сербии известнейшим славистом стал Вук Караджич, реформатор сербского литературного языка и собиратель сербского фольклора, в частности, песен, которые вдохновенно переводили Александр Пушкин и славист Александр Востоков.
В это время наконец сложились условия для серьёзной международной славистики и, соответственно, исследований письменности. Вариант названия «кириллица» фактически «канонизировал» чешский патриарх славистики Йозеф Добровский — один из первых европейских исследователей «Слова о полку Игореве», состоявший в переписке с Востоковым и историком Николаем Карамзиным.
В начале 1820-х вышла книга Добровского «Institutiones linguae slavicae dialecti veteris» — «Грамматика языка славянского по древнему наречию...», которую перевели с латыни русские историки Михаил Погодин и Степан Шевырев (в русском переводе книга была опубликована в 1834 году).
Но ещё раньше, в 1825 году, вышла русская версия другой, немецкоязычной книги Добровского. Перевод (его выполнил Погодин) носил название «Кирилл и Мефодий, словенские первоучители». В этой книге появляются термины «кириллица» и «кирилловский алфавит». В дальнейшем они получат широкое распространение.
Если подытожить сказанное, то логичной оказывается версия Романа Кривко о том, что российское название славянского алфавита — это заимствование из западноевропейских языков. Причем двойное — из итальянского, а затем из немецкого. То есть повлияли сразу две научные традиции. А укоренился термин «кириллица» тогда, когда для этого появились все условия, — началось институциональное развитие славистики, и древние «книжники и книжность» стали предметом пристального внимания.