Два ангела сидели на крыше, собрав крылья и болтая ногами.
— Как думаешь, на этот раз сработает? — спросил ангел помладше.
— Случай непростой. Туго соображает, — ответил ангел поопытнее. Мать с ней говорила?
— Говорила. Всё равно продолжает за ним хвостом ходить.
— Сын говорил?
— Говорил... Всё без толку. Стоит ему пропеть ей слова любви, она забывает обо всём на свете.
— А сестра что?
— И сестра говорила, и тётка. Не слышит она. Кивает, осознает, грустит. И кажется, что уже вот-вот прозреет и сама всё увидит... Но нет, начинает старательно отводить глаза от реальности и опять всё по-старому. Чары на ней что ли какие?
— Да не чары это. Эго. Хочет она своего добиться любой ценой.
— А он что?
— Сопротивляется пока. Защита есть. Но недолго продержится. Да и глупенький он.
— Так может, дать ей...? Ну, пусть добьется. Получит, то, чего желает. Так и прозреет сама.
— Да толку-то... Тут же смысл не в том, чтобы не дать. Нам же не жалко. Пока она идёт за своим эго, она уходит от своего истинного счастья. Вот в чём беда. Прозреть-то она прозреет, а счастье её мимо пройдёт, пока она за желанием эго гоняется.
— Так что делать будем?
— Полетели к пруду, уточек покормим. Ты хлеб принёс? Хорошо там так, спокойно. Мысли правильные в голову приходят. Глядишь, и придумаем чего,— ответил ангел постарше.
Крыша, на которой сидели ангелы, опустела. Внизу по асфальту расхаживала огненно-рыжая кошка. Она терлась о трубу водостока, мурлыкала и, сверкая глазами, смотрела в окно на втором этаже. Там в клетке сидел попугай с шикарным жёлтым хохолком. Он чистил перышки и умывался, чесал клюв о решётку, размахивая хохолком. А потом вдруг произнёс: "Люблю тебя, киска моя. Люблю, люблю, люблю. Попка не дурррак. Попка не дурррак. Люблю. Люблю. Люблю".
Кошка внизу встрепенулась и замяукала.