"Только лучшие способны на бескомпромиссную ложь. Только самые стремительные люди способны безоговорочно следовать своим порывам. Коль их маска так толста, что и не видно лица, то будь добр, малец, забей ногой подлеца"
Спектакль произвел фурор. Последний моно-аккорд отгремел, и смиренная публика слетела с катушек. На сцену летели букеты цветов, клубки чужих платков и одеяний. Публика молила Дмитрия остаться с ними, но долг звал его в свою гримёрку.
Кулисы заменили Диму, и тот благополучно направился к себе. По пути в комнату его остановила напарница - они вместе играли трагически разлученных влюбленных. Она перегородила ему дорогу своей тоненькой, немного покрасневшей ручкой, и произнесла:
-Это что за своеволие, Дима?! - она угрожающе постучала по стене всей своей мини-силой, - ты какого учудил в конце?
-Но людям же понравилось, - он убрал ее руку, и продолжил идти вперёд, не обращая на нее внимания.
-Людям? - она мелкими шажками поспешила за ним, - да ты бы о нашем режиссёре подумал, дурачина!
Дмитрий вошел в свою гримерку. Приглушенный свет закрывал пошарпанные стены от любопытного человеческого взора. Лишь шатающийся стул и побитый гримерный столик могли осветить пространство возле себя. Лампочки на столе горели не все, но и тех, что исправно работали, было достаточно для того, чтобы работник искусства мог как следует насладиться своей персоной.
В одном из темных углов стояла гардеробная стойка на каменных, не сдвигаемых колесиках. Стойку было так трудно отвезти от этого угла, что рабочие было подумали, будто она не хочет уезжать от своего любимого друга-темноты, и оставили ее там, доживать свои дни и служить приходящим актерам.
Неизвестно сколько костюмов, сколько масок повидала на своем веку эта вешалка. Сколько талантливых и не очень актеров вешали на нее свои портки, и забирали у нее так бережно разглаженные, так дотошно сшитые костюмы. Скольких малолетних актрисулек она заставала за развратными делами с коллегами по цеху. Вешалка и ее друг-угол были настоящими секретными шпионами, которые десятилетиями наблюдали за закулисными игрищами рабов искусства.
Дмитрий относился к вешалке и углу с почтением и уважением, так как понимал, что они были здесь до него – после него они здесь и останутся.
Он снял с себя персонажий пиджак, и аккуратно, с должным почтением, повесил его на вешалку. Затем он усадил свое утомленное тело на стул подле гримерного столика, и принялся разувать свои запрелые, измученные мозолями ступни.
Не дожидаясь окончания медитативного процесса, напарница Дмитрия подлетела к нему, и резким взмахом принялась сдирать с него обувь и персонажьи брюки. Дима от такой наглости закричал:
-Не смей трогать моего чистого персонажа своими грязными лапами, гнусь, - он вскочил, и отвесил ей отрезвляющую пощечину, - что тебе от меня надо?
-Ты вообще слышал, что я тебе говорила? – она повышала тон до предела, - нас уволят, идиот!
-С какой стати нас будут увольнять – мы произвели фурор.
-Если ты будешь своевольничать, как обычно, то нас точно уволят.
-Да может мое своеволие и спасает нашу унылую пьесу!
На этих словах в комнату вошел человек. Это был режиссер пьесы. Казалось, что вместе с его появлением, тусклый свет и вовсе потух, оставив в помещении лишь яркие лампочки от столика.
Несмотря на это, Дмитрий не затыкался. Он не заметил появления темного человека, ведь его свет был для него ярче хозяйственной тьмы.
-Я все только и слышу о том, что ему нужно нравиться, во всем его слушаться! Вы все перед ним готовы на коленях ползать, мне противно ваше общество. Я не хочу слышать ничего о его влиянии. Он для меня не Бог – Бог для меня народ, общество. Я стараюсь только ради них – я сгораю ради них!
Режиссер стоял позади, и слушал всё что говорил молодой, подающий надежды талант. Как только монолог закончился, он молвил Дмитрию:
-Не хочешь жить по моей указке? – надменная бровь пробила спину Дмитрия.
Дима обернулся, но не растерялся перед авторитетом своего кукловода. Его свет казался ему сильнее режиссерской тьмы. Он решил окончательно обрезать нити, связывающие его бренное тряпичное тело с рукой конструктора.
-Да, не хочу, - он пытался подавить начальника своим взглядом.
-Ну, я тебя не держу – можешь уходить.
Выйдя на улицу, и вдохнув промокший от дождя неоновый асфальт, Дмитрий побрел переулками домов, насвистывая карикатурную песенку про любовь. Режиссер же отчитал бывшую напарницу Дмитрия, и удалился в свой кабинет. Напарница взяла с пола помятые, грязные брюки, и безразлично бросила их в сторону вешалки.
Дмитрий ушел, но в памяти вешалки отпечаталась очередная театральная драма.
Если вы прочли данную историю до самого конца и она вас завлекла, прошу оценить ее по заслугам, а также оставить свой комментарий и подписаться на мой канал. Мне важен каждый отзыв о проделанной работе.
