«Изречения египетских отцов», IV-V вв., (начало),
(подстрочник с коптского Еланская, литературная редакция Носов)
1. Один старец рассказывал, что некий брат желал удалиться в пустыню, но не позволяла ему родная мать. Он не оставлял своего намерения, сказав — «хочу спасти мою душу», а та старалась его удержать, но не смогла, и наконец, его отпустила. Когда он пошел и сделался монахом, то впал в нерадение и дурно проводил свою жизнь, и случилось, когда его мать умерла, спустя некоторое время и он заболел сильной болезнью так, что случилось ему в исступлении привлечься на Суд — и там вместе с судимыми он нашел свою мать. Она, увидев его, изумилась и ему сказала: «Что это, сын мой, ты тоже пришел в это место, чтобы тебя судили? Где твои слова, сказанные тобой — „хочу спасти мою душу“?» Он устыдился от того, что услышал, и печалясь, стоял, в оправдание не смея сказать ей ничего. И по определению человеколюбца Бога случилось, что после того видения от болезни он исцелился и раскаялся в сердце своем, и когда настало ему это посещение от Бога, стал затворником и расположился, направив мысли на свое спасение, оплакивая то, что поначалу совершил из-за нерадения. И сокрушение его было таково, что многие уговаривали его успокоиться, чтобы он не повредился от обилия слез, но он утешиться не желал, сказав: «Если я не смог вынести укора моей матери — как в день Суда вынесу позор перед Христом и перед всеми небесными вестниками Его?»
2. Некий старец говорил: «Если бы после воскресения при пришествии Бога души людей могли от страха умереть — от ужаса и трепета мир умер бы. Каково увидеть небеса разверзающимися и Бога являющимся в гневе и ярости с бесчисленным множеством воинств небесных вестников, чтобы все человечество видело это? И нам надлежит рассуждать так, как если бы мы ежедневно должны были давать отчет Богу — потому что от нас потребуют ответ за то, что мы сделали в течение жизни».
3. Некий брат спросил одного старца: «Отец мой, почему мое сердце жестоко и не боится Бога?» Старец сказал: «Думаю, если человек поместит в свое сердце уничижение, он обретет страх Бога». Брат ему сказал: «Что такое уничижение?» Старец сказал: «Чтобы человек уничижал свою душу в любом деле, ей говоря: „Помни — не избежать нам предстояния перед Богом“; и еще говоря: „Что мне до людей?“ Кто будет следовать этому, к тому придет страх Бога».
4. Авва Пимен говорил: «Некий брат сказал авве Паисию — „Что мне делать с моим сердцем — оно жестоко, и Бога не боюсь?“ Ему сказал: „Ступай и пристань к брату, боящемуся Бога, и благодаря его боязни ты тоже станешь бояться Бога“».
5. Некий человек спросил одного старца: «Почему когда я сижу в моем жилище, мое сердце бродит повсюду?» Старец ему ответил: «Потому что больны твои внешние чувства — зрение, слух, речь, обоняние. Если ты направишь их деятельность на чистоту, внутреннее чувство будет в покое и здравии».
6. Некий человек спросил одного старца: «Почему я сижу в своем жилище и падаю духом?» Ответил ему: «Ты еще не постиг ни покой, на который надеемся, ни грядущее мучение. Если бы ты твердо это постиг, и если бы твое жилище было полно червей, так что они доходили бы до твоей шеи, ты оставался бы в них и терпел их, не падая духом».
7. Некий старец увидел одного человека смеющимся и ему сказал: «Перед Небом и землей мы должны дать Богу отчет о всей своей жизни — и ты смеешься?!»
8. Авва Иперехий сказал: «Как лев страшен для диких ослов, таков хороший монах для размышлений о желаниях».
9. Еще говорил: «Пост — узда монаха, борющегося с бестолковостью. Кто отбрасывает его, тот женонеиствующий жеребец».
10. Еще говорил: «Иссушаясь, тело монаха извлекает душу из низменной топи. Посредством поста он иссушает удовольствие».
11. Еще говорил: «Монах, здраво мыслящий перед Богом, получил венец на земле и Небесах».
12. Еще говорил: «Монах, не сдерживающий своего языка, особенно во время гнева, такой монах никогда не возобладает ни над одной страстью».
13. Еще говорил: «Не выноси никакого дурного слова из твоих уст — виноградная лоза не выпускает колючки».
14. Еще говорил: «Хорошо есть мясо и пить вино, зато не пожирать плоть твоих братьев через злословие».
15. Еще говорил: «Змий соблазнил Еву, и она была изгнана из рая. Тот, кто оговаривает своего брата, подобен ему — он губит душу слушающего и свою не спасает».
16. Однажды в Скиту был праздник, и чашу вина подали одному старцу. Он сказал: «Уберите от меня эту смерть». Когда прочие, принимавшие пищу вместе с ним, увидели это, они тоже не стали брать (вино).
17. Принесли еще меру нового вина, чтобы его дали братьям, каждому по чаше, и один из братьев убежал и взбежал на беседку, и тотчас рухнула беседка, и из-за шума, который произошел, пришли смотреть и нашли брата поверженным на земле, и стали его стыдить: «Ты тщеславен. Хорошо, что с тобой это случилось». А старец его защитил: «Оставьте моего сына — он совершил благое дело. Как жив Господь, да не отстроят эту беседку в мое время, чтобы весь мир знал, что в Скиту беседка рухнула из-за чаши вина».
18. Некий брат был охвачен гневом на одного человека, и встал на молитву, и просил о даровании долготерпения к своему брату и о миновании искушения без следа — и тотчас увидел дым, исходящий из своего рта. Когда это случилось, он перестал гневаться.
19. Однажды пресвитер Скита отправился к александрийскому архиепископу, и когда возвратился в Скит, братья его спросили: «Какой это город?» И сказал им: «Мои братья, я правда не увидел лица ни одного человека, кроме архиепископа». Услышав такое, благодаря слову они стали крепки в избегании развлечения взора.
20. Некий старец говорил: «Диавол обычно усиливает недостатки монаха. Если привычка пребывает с ним долгое время, она крепнет и становится сильной как природное свойство, особенно у тех, кто наиболее беспечен. Кушанья, которые ты находишь приятными для утробы — их ей не давай, особенно будучи здоровым. Не ешь того, что будешь желать, но ешь то, что Бог послал тебе, все время Его благодаря. Мы обрели хлеб монахов и полный их покой — однако, дело монахов не исполнили, и скажи самому себе: „Брат. Приобрети себе печать Христа — именно смирение“».
21. Один из старцев пошел к другому старцу, и он сказал своему ученику: «Приготовь нам немного чечевицы». Тот ее приготовил, а он сказал: «Размочи нам хлебы». Тот размочил их, а они пребывали, весь день и всю ночь говоря о духовных делах. Старец опять говорит своему ученику: «Чадо, свари нам немного чечевицы». — «Я еще вчера сварил», отвечал ученик; и поднявшись, они начали есть.
22. Рассказывали о авве Агафоне, что с учениками он довольно долго занимался устроением кельи. Выстроив келью, они перешли в нее жить, но в первую же неделю авва Агафон увидел здесь что-то неполезное для себя и своим ученикам сказал: «Поднимайтесь, пойдем отсюда». Ученики сильно смутились и сказали: «Если у тебя было твердое намерение отсюда перейти, для чего мы несли такой труд, строя келью? И люди усомнятся в нас, и станут говорить — „Вот эти непостоянные опять перешли на другое место“». Авва, увидев их малодушие, им говорит: «Пусть некоторые усомнятся, но другие получат назидание и скажут о нас — „Они безмятежны и ради Бога перешли, и все презрели“». Тогда ученики поверглись на землю и стали его молить, пока не получили позволение идти вместе с ним.
23. Авва Евагрий сказал: «Некий брат имел у себя только одно Евангелие, но и его продал и полученные за него деньги раздал нуждающимся, сказав — „Это и есть учение, которое мне говорит: «Твое имение продай и раздай нищим»“».
24. Авва Феодор Фермейский приобрел три хорошие книги и пришел к авве Макарию, и ему сказал: «У меня есть три хорошие книги, и я получаю от них пользу, и братья тоже берут их и получают пользу. Скажи, надо ли мне что-то (с ними) сделать?» Старец ответил: «Дело хорошее, но нестяжание лучше всего». Когда он это услышал — пошел и продал их, и получив за них деньги, раздал нуждающимся.
25. Говорили о авве Иоанне-персианине, который был в Аравии Египетской, что из-за величия его добродетелей он достиг великой простоты. Однажды у одного из братьев он взял взаймы золотой и купил на него льняную нить, чтобы ткать из нее. Другой брат пришел к нему и сказал: «Отец мой, подари мне немного нити, я сделаю себе накидку»; и радуясь, он дал ему. И другой пришел, прося и говоря: «Дай мне нить, я сделаю себе полотно» — и он дал; и другие этим же образом его просили, и радуясь, он в простоте душевной давал им. Пришел и владелец золотого, желая его получить — и ему он сказал — «пойду, принесу тебе». А не знал, откуда принесет, и поднялся, чтобы идти к авве Иакову, заведующему помощью — его просить, чтобы он дал ему золотой, чтобы его он отдал брату — и по дороге нашел золотой, лежащий на земле, и не поднял его, к нему даже не прикоснулся, но сотворил молитву и вернулся в свою келью. Снова пришел брат и докучал ему из-за золотого, и он сказал: «Да, да, я позабочусь об этом», и снова пошел, и на месте нашел золотой на земле, и снова сотворил молитву и вернулся в свою келью, а брат опять стал ему докучать, и он сказал: «На этот раз я принесу его тебе»; и снова встал и пошел к тому месту, и сотворил молитву, и взял, и пошел к авве Иакову, и ему сказал: «Авва, идя к тебе, я нашел золотой на дороге. Сделай милость, объяви в монастыре, не обронил ли кто-нибудь его, и если найдешь владельца — я ему отдам». Старец пошел и в течение трех дней объявлял в монастыре, но не нашел никого, кто потерял золотой. Тогда (Иоанн) сказал авве Иакову: «Если никто из братьев не потерял его, я отдам его такому-то брату, потому что ему я должен, я и пришел, чтобы взять его у тебя как помощь и свой долг отдать, но нашел это на дороге». Авва Иаков удивился, что чтобы отдать владельцу, он тотчас не поднял его с земли, хотя был должен. И если кто-нибудь к нему приходил, желая одолжить какие-то вещи, он (сам) не давал ему, но говорил — «иди, возьми, что тебе нужно»; и если приносили их обратно, говорил — «положи их на место», а если не приносили, не спрашивал и не говорил тому, кто взял их, больше одного раза.
26. Кто-то из наших отцов говорил, что однажды некий брат, носящий одежду послушника, пришел к авве Исааку в церковь в Келлиях, но старец прогнал его: «Это место принадлежит монахам, а ты — мирянин и не можешь быть на этом месте».
27. Авва Исаак говорил: «Наши отцы и авва Памва носили одежду рваную, в лохмотьях, и одежду из пальмовых листьев, а теперь вы носите одежду дорогую. Уходите из этого места — вы погубили его». А когда они собирались на жатву, сказал им: «Я не буду снова тщиться передать вам заповеди. Вы не соблюдаете их».
28. Еще говорил: «Авва Памва говорил — „монаху надлежит носить одежду такую, чтобы мочь выбросить свою рубашку из кельи на три дня, и никто не найдет ее стоящей того, чтобы унести. — Тогда он носил ее“».
29. Авва Кассиан говорил: «Один из сенаторов, бросив свое имущество, раздал его бедным, но не желая жить в смирении сердца среди совершенного отречения, немного удержал для себя на свои нужды. Василий, который (теперь) среди святых, об этом сказал одно слово: „Сенаторство ты потерял, и монашество не приобрел“».
30. Один из братьев спросил авву Пистамона: «Что мне делать? Я страдаю, когда продаю работу моих рук». В ответ старец сказал: «И авва Сисой, и прочие продают работу своих рук. Это не вредно. Когда ты собрался продавать, один раз скажи цену с превышением, а если захочешь немного снизить цену — это в твоей власти. Так ты обретешь покой». Брат ему сказал: «Если у меня есть необходимое мне, хочешь ли ты, чтобы я занимался ручной работой?» Старец ответил: «Даже если у тебя будет все — не бросай ручной работы. То, что можешь делать, делай, только без возмущения».
31. Некий брат попросил авву Серапиона: «Скажи мне слово». Старец ему сказал: «Что я тебе скажу? Что ты забрал достояние бедняков, вдов и сирот и разложил его на полках?» — Он увидел полки, полные книг.
32. Спросили блаженную Синклитикию: «Нестяжание является совершенным благом?» Она ответила: «Благо весьма совершенное для тех, у кого есть сила. Тот, кто понес его, страдает плотью, но на душе у него радость. Как одежду жесткую, которую колотят и стирают — усилием превращают в белую, этим образом твердая душа весьма укрепляется через добровольную нищету».
33. Авва Иперехий говорил: «Сокровище монаха это не приобретать ничего материального. Затворись и копи себе (сокровище) на небесах. Вечный покой не обманет».
34. Был некто из святых, звали его Филагрий, и жил он в Иерусалиме, и работал тяжело, чтобы добыть себе пропитание. И когда он стоял на торжище, чтобы продать изделия своих рук, вдруг нашел кошель, в котором было десять сотен золотых — и вот он стоял на своем месте, говоря — «Кто потерял его, обязательно придет». И человек этот пришел, плача, и старец его взял, отвел в сторону, и отдал — а он его задержал, желая часть отдать ему, но старец не захотел брать. Тогда он стал кричать: «Идите, смотрите на божьего человека, что он сделал!» А старец убежал и потихоньку вышел из города, чтобы что он сделал, не узнали и не прославили его.
35. Некий брат спросил одного старца: «Как мне спастись?» Тот снял свою накидку, препоясал чресла, распростер в воздухе руки и сказал: «Таким надлежит быть монаху, чтобы совлечь с себя вещество мира и своими подвигами распять себя».
36. Просили одного старца, чтобы он взял деньги на свои нужды, а он не захотел брать, поскольку работа от его рук удовлетворяла его нужды, и когда его упрашивали — «возьми их хотя бы для нужд бедных», старец ответил: «Это двойной стыд. Я не нуждаюсь, а взял, чтобы нуждающимся не принадлежащее мне отдать, и получить пустую славу».
37. Однажды несколько греков пришли в Острацин, чтобы раздать милостыню, и спросили экономов, кто в нужде. Привели их к одному увечному человеку, чтобы подали ему, но он брать не захотел, сказав: «Эту малую толику пальмовых ветвей я обрабатываю, и они удовлетворяют мои нужды». Затем их привели к одной вдове с детьми, и ее дочь откликнулась внутри из-за двери, потому что была нагой, а ее мать, которая была прачкой, ушла на работу. И вот ей предлагали одежду и деньги, но она не взяла их, сказав: «Моя мать пришла и сказала — „Мужайся, дочь моя, Бог распорядился в отношении меня. Сегодня я нашла работу, и у нас есть пропитание“». И когда ее мать вернулась, они уговаривали ее, чтобы взяла, а она не захотела, сказав: «У меня есть мой покровитель, Бог — а вы хотите отнять Его у меня?» И они поняли ее веру, и прославили Бога.
38. Некий знатный человек из чужих краев пришел в Скит с большими деньгами и просил пресвитера, чтобы он раздал их братьям, а пресвитер ему сказал: «Братья не нуждаются». Но раз тот особенно настаивал — корзину, в которой были золотые монеты, он поставил у дверей церкви и братьям сказал: «Пусть кто в нужде, берет» — и никто из них не приблизился к ним, а иные на них даже не взглянули. И тому, кто принес их, пресвитер сказал: «Бог принял твою милостыню. Иди, раздай ее бедным» — и он получил большую пользу и ушел.
39. Некто принес деньги одному старцу, которого снедала болезнь, сказав: «Это возьми и оставь у себя на свои нужды, потому что ты состарился и болен». А он сказал: «После шестидесяти лет ты пришел, чтобы отнять у меня моего Кормильца? Все это долгое время в моей болезни я не нуждался ни в чем — Бог снабжает меня тем, в чем я нуждаюсь, и питает меня». И не стал брать.
40. Старцы говорили об одном садовнике, что он работал и весь свой труд раздавал в качестве милостыни, оставляя себе только то, в чем была нужда. В конце концов сатана заронил в его сердце мысль: «Собери немного денег себе, чтобы когда состаришься или заболеешь, не нуждаться ни в чем» — и он собрал себе горшок денег. И случилось с ним, что он заболел — заболела у него нога сильной болезнью, и он израсходовал деньги на врачей и не получил никакого облегчения, и наконец пришел к нему знаменитый врач и ему сказал: «Если не отрежу твою ногу, все тело твое сгниет» — и он решился отрезать свою ногу пилой. И вот ночью прийдя в себя и раскаявшись в том, что сделал, он с воздыханием сказал: «Помяни, Господи, прежние мои дела, которые я совершил, трудясь в моем саду, доставляя потребное братиям!» Когда это произнес, вестник Господа ему предстал и сказал: «Где деньги, которые ты собрал? Где надежда, которую ты хранил?» И поняв, он сказал: «Я бестолков, Господи, прости мне! Отныне ничего подобного делать не буду». Тогда вестник коснулся его ноги, и тотчас он исцелел, и утром встав, пошел в поле работать. И вот врач по уговору приходит с орудием, чтобы отсечь ему ногу, а ему говорят: «Утром он ушел в поле работать». Тогда изумившись, врач пошел в поле, где он работал, и увидев его, копающего землю, прославил Бога, даровавшего ему исцеление.
41. Авва Вениамин говорил своим ученикам: «Идите царским путем, отсчитывая путевые столбы, и не будьте праздными».
42. Авва Виссарион говорил: «Я провел сорок ночей, стоя среди терновника без сна».
43. Некий брат в Келлиях, сидя один, смущался душой и пошел к авве Феодору Фермейскому, и рассказал ему. Старец ему сказал: «Ступай и смири твое сердце, и пребывай с прочими, повинуясь им». Он пошел и пребывал с некими в монастыре, однако, вернулся, и придя к старцу, сказал: «Я не успокоился, и живя с людьми». Старец ему сказал: «Если и один, и пребывая с другими, ты не спокоен — не успокоишься. Для чего ты ушел и стал монахом? Не для того ли, чтобы переносить скорбь? Скажи мне, сколько лет, как ты принял образ?» Он сказал: «Уже восемь лет». Старец ему сказал: «Уже семьдесят лет, как я стал монахом, и не находил воистину ни дня покоя. А ты желаешь получить покой за восемь лет».
44. Однажды один из братьев спросил его: «Авва, если вдруг случится нечто страшное, ты испугаешься?» Старец ему сказал: «Если и небо упадет на землю, Феодор не испугается, потому что просил Господа избавить его от страха».
45. О авве Феодоре и авве Лукиане Энатонских говорили, что они провели пятьдесят лет, смеясь над своими помыслами, говоря: «Когда пройдет зима, мы переселимся из этого места». А когда наступало лето, они говорили: «Когда пройдет лето, мы переселимся из этого места» — и этим образом наши незабвенные отцы прожили все время.
46. Авва Пимен говорил о авве Иоанне Колове, что он молился Богу, чтобы избавил его от борений. И вот он стал беспечален и пришел к одному старцу, сказав: «Я вижу, я спокоен, и нет у меня борений». Старец ему сказал: «Ступай, моли Бога, чтобы борения пришли к тебе — через борения совершенствуется душа». И когда борение восстало на него, он не стал снова молить о удалении его, но сказал: «Господи, дай мне, чтобы в борении я был стоек».
47. Авва Макарий Великий пошел к авве Антонию, и когда постучал в дверь, тот вышел к нему и сказал: «Кто ты?» Он ответил: «Я — Макарий». Тот затворил дверь и вошел внутрь, оставив его снаружи, но когда увидел его терпение — ему отворил и радостно приветствовал его: «Вот уже долгое время я хотел увидеть тебя, потому что слышал о тебе». И принял его человеколюбиво и предоставил покой — ведь он испытал большое утомление. А когда наступил вечер, авва Антоний намочил себе немного пальмовых ветвей, и авва Макарий ему сказал: «Позволь мне, чтобы и я намочил себе». И сказал: «Намочи». Тот приготовил большую связку ветвей и намочил ее; и с вечернего времени они сидели и говорили о достижении пользы души, и плели их, а веревка спускалась в подвал через отверстие. Утром безмятежный авва Антоний спустился и увидел длину веревки аввы Макария — и удивился, и облобызав руки аввы Макария, сказал: «Великая сила вышла из этих рук».
48. Однажды старец авва Макарий из Скита пошел в Теренуф и зашел в одно небольшое помещение, и лег. Там были мертвые тела, принадлежащие язычникам, и одно он взял и положил себе под голову как подушку, и когда демоны увидели, что он храбр — позавидовали ему и захотели его устрашить, и закричали женским голосом: «Такая-то, иди с нами в баню!» — а другой из демонов отозвался из-под него: «На мне чужой, не могу идти!» Но старец не устрашился и смело ударил по трупу, сказав: «Вставай и иди, если можешь». Когда демоны услышали это — громким голосом завопили: «Ты победил нас!» И убежали с великим позором.
49. Авва Матой говорил: «Я предпочитаю работу легкую и продолжительную работе тяжелой, которая быстро делается и скоро заканчивается».
50. О авве Мелитоне говорили, что он жил вместе с двумя своими учениками в пределах Персиды. И двое молодых людей, братья по плоти, вышли, чтобы охотиться по своему обычаю — они растянули сети, чтобы все, что найдут в сети, поймать и копьями убить. И вот они поймали старца и двух его учеников, и увидели, что он оброс волосами и страшен видом, и очень удивились, и ему сказали: «Ты человек или дух, скажи нам!» И сказал: «Я — грешный человек. Я пришел оплакивать свою бестолковость и поклоняться Христу Иисусу, Сыну живого Бога». Они сказали: «Нет богов, кроме солнца, огня и воды!» — Они поклонялись им. «Иди и принеси им жертву». Он сказал: «Вы заблуждаетесь. По существу они — творения. Я прошу вас, чтобы вы обратились к Богу истинному и познали Его, потому что это Он сотворил их и прочее». Они засмеялись и сказали: «О том, кого осудили и распяли, ты говоришь, что это — истинный Бог?» Он сказал: «Да. Он — истинный Бог, распявший бестолковость и умертвивший смерть. Это о Нем говорю, что Он — истинный Бог». И вот они стали мучать его и двух (учеников), принуждая их принести жертву. Обоим братьям они снесли голову, а старца мучали много дней, и в конце поставили его и стреляли в него из лука: один стрелял спереди, другой — сзади, а он был посередине. Старец сказал: «Раз вы решили пролить неповинную кровь, завтра в этот самый час ваша мать лишится вас обоих, и ваша кровь прольется от ваших собственных стрел». А они пренебрегли его словом и на другой день снова вышли на охоту, и один олень вырвался из сети, и они преследовали его, чтобы поймать, и выстрелив в него, поразили друг друга в сердце и умерли согласно слову старца.
51. Один брат спросил некоего старца: «Если и малое утруждение мне прилучится, мое сердце слабеет». Старец ему сказал: «Мы удивляемся Иосифу, бывшему совсем юным в египетской земле, земле идолопоклонства, каким образом он устоял против искушений, которым был подвергнут — и в конце Бог дал ему славу. Также мы видим Иова, что он не перестал сохранять страх Бога, и поколебать упование его не смогли».
52. Авва Пимен говорил: «Отличительный признак монаха проявляется при испытаниях».
53. Однажды авва Исидор, пресвитер Скита, беседуя с народом, сказал: «Братья, разве не для труда мы пришли в это место? А здесь уже нет труда. Значит, взяв свою козью шкуру, я пойду туда, где есть труд, и там найду покой».
54. Блаженная Синклитикия еще говорила: «Когда болезнь тяготит нас, не надо скорбеть о том, что из-за немощи и болезни тела мы не можем стоять на молитве и устами петь псалмы. Все это служит для истребления желаний — и пост, и земные поклоны предписаны нам для победы над гнусными наслаждениями, а если бессильными перед нами их делает болезнь — об этом говорить излишне. Почему говорю, „об этом говорить излишне“? Как сильное лекарство подавляет в теле болезнь, так нам дано прекращающее грех страдание; и для тебя великий подвиг терпения в болезнях и благодарности в песнопениях — это возносить их Богу. Если даже лишаемся очей — не будем переносить это тяжело: ведь мы отторгли от себя органы беспечности, и если нас лишили очей внешнего тела, тогда внутренним оком сердца как в зеркале мы видим славу Бога. Если мы оглохнем — будем благодарны, что лишились суетного слуха. Если мы потеряли способность владеть руками — у нас есть то, что внутри, готовое противоборствовать врагу. Если болезнь овладеет всем нашим телом — взамен здравие внутреннего человека весьма возрастает».
55. Еще говорила: «В мире не ввергается в темницу тот, кто ведет себя осторожно, и чтобы не быть бестолковым, он блюдет себя. Из-за нашей бестолковости мы сами ввергаем себя в заключение, чтобы благодаря нашему добровольному приговору избавиться от грядущего наказания. Постясь, из-за болезни не освобождайся — другой, кто не постится, тоже впадает в болезнь. Начал делать добро — не отступай, если враг препятствует тебе. Он уничтожается твоим терпением. Тот, кто начинает плавание, сначала присоединяется к попутному ветру и распускает свой парус — но потом противный ветер встречает его. Однако, мореплаватели не выбрасывают груз из-за сильного ветра, который обрушивается на них, но немного постоят и продолжают плыть и бороться с обрушившейся волной. Когда жестокий ветер нападает на нас, вместо паруса мы воздвигаем крест и без страха совершаем плавание».
56. О безмятежной деве Сарре говорили, что она провела шестьдесят лет, живя над рекой, и ни разу не сходила посмотреть на реку.
57. Авва Иперехий говорил: «Духовная песнь и постоянное усилие ослабляют противоборство, идущее на нас».
58. Еще говорил: «Нам надлежит вооружить себя против искушений, которые идут — чтобы когда придут, нашли нас бодрствующими, и мы получим славу».
59. Некий старец говорил: «Когда искушение идет на человека, чтобы он упал духом и возроптал — мучение для него умножается повсюду». И рассказал старец такое: «В Келлиях был некий брат, на которого нашло искушение такое, что если кто-то видел его — не желал ни говорить с ним, ни впускать в свою келью, а когда он нуждался в хлебе — никто не давал ему в долг, а когда шел с жатвы, его не приглашали в Собрание, как существует обычай приглашать на трапезу любви. И вот однажды в жару он пришел с жатвы, и в келье у него не было хлеба, и при всем этом он Бога благодарил — и Бог увидел терпение его, и искушение его отъял, и тотчас стучится в его дверь некто ведший из Египта верблюда, навьюченного хлебом — а брат начал плакать и говорить: «Господи, неужели я недостоин и малой скорби?» И сразу искушение его прошло, и братия стала принимать его в свои кельи и собрания, и предоставлять ему покой».
60. Один старец, пребывая в пустыне, имел расстояние до воды в две мили, и однажды пойдя зачерпнуть воды, впал в уныние и сказал: «Какая польза в таком большом труде? Пойду, поселюсь у воды». И когда это сказал, обернулся и увидел, что некто следует за ним и считает следы его ног. Он спрашивает: «Кто ты?» И сказал: «Я — вестник Господа и послан сосчитать следы твоих ног и воздать тебе награду». Услышав такое, старец возрадовался и успокоился, и переселился на пять миль дальше вглубь пустыни.
61. Старцы говорили: «Если на том месте, где находишься, против тебя поднялось искушение — во время искушения место не бросай, иначе на месте, куда пойдешь, найдешь то, от чего бежал. Потерпи, пока искушение пройдет, чтобы твое переселение не вызвало бы сомнение даже во время покоя, и оно не станет для страдания того, кто остался на месте».
62. Некий брат не имел покоя в монастыре и часто приходил в гнев, и себе сказал: «Я пойду и буду пребывать один, и стану отшельником, и когда у меня ни с кем не будет дел — успокоюсь, и страстность оставит меня». И вот он ушел и поселился в пещере один, и как-то наполнял свой кувшин водой и поставил его на землю, и сразу он был опрокинут — и разгневавшись, его он схватил и разбил, и тут пришел в себя и понял, что с ним борется демон, и сказал: «Вот опять. Я и живу отшельником, и гневаюсь. Пойду в монастырь — потому что с этим надо бороться на любом месте и с терпением ждать помощи от Бога». И пошел, и вернулся на свое место.
63. Некий брат спросил одного старца: «Отец мой, что мне делать? Никакого монашеского дела я не исполняю, но пребываю в беспечности — ем, пью, имею покой и пребываю в нечистых помыслах и великом смятении, переходя от помысла к помыслу и от одного дела к другому». Старец ему сказал: «Сиди в твоей келье. Что можешь делать — делай без возмущения. И малое дело, которое теперь делаешь в твоей келье, я желаю так, как те великие дела, которые совершал в пустыне авва Антоний. Я верю, кто ради Бога пребывает в своей келье и блюдет свою совесть, сам будет находится на месте аввы Антония».
64. Одного старца спросили: «Как ревностному брату не усомниться, если он увидит кого-то, возвращающегося в мир?» Им сказал: «Если представить собак, которые охотятся на зайцев, то одна из них усматривает зайца, и видя его, гонится за ним — а другие видят ту, которая гонится, и бегут за ней, и бегут только потому, что бежит эта собака, и в конце концов перестают бежать и возвращаются назад. Но та, которая увидела его, продолжает бежать и не перестает ни из-за утомления, ни из-за тех, которые вернулись назад — не заботясь ни о терниях, ни о колючих кустах, пробегая среди них. Так преодолевая все сомнения, которые встречаются нам, ищущий Господа Христа Иисуса непрестанно устремляется к кресту, пока не достигнет Распятого».
65. Говорил некий старец: «Как часто пересаживаемое дерево не может принести плод, так не может принести плод монах, переходя с места на место».
66. Некогда в киновии брат впал в грех, а в этих местах был отшельник, который долгое время никуда не выходил, и авва киновии пошел к этому отшельнику и рассказал ему о падшем брате. «Изгоните его» — сказал отшельник — и брат, будучи изгнан из киновии, от сильной скорби заключился в пещеру и плакал в ней. И случилось братьям проходить там к авве Пимену — и услышали его, плачущего, и войдя в пещеру, нашли его в великой скорби, и стали просить его стать взятым к старцу, а он не захотел, сказав: «На этом месте я умру». Они пришли к авве Пимену и сообщили ему об этом, и он попросил их пойти к нему и сказать: «Авва Пимен зовет тебя». И вот брат пришел к нему, и старец увидел его сокрушенного и измученного — и встал, и горячо радуясь ему, приветствовал его, и его просил, чтобы он поел. И одного из братьев авва Пимен послал к отшельнику со словом: «Хочу тебя видеть. Вот уже много лет слышу о твоих делах, но из-за нашей взаимной ленности мы друг с другом не встречались. Теперь хочет Бог, и появился предлог, и потрудись (придти) на это место, и мы увидим друг друга». Тот уже покидал свою келью, но когда услышал, сказал: «Если бы Бог не внушил старцу, он не послал бы их ко мне» — и пошел, и к нему пришел, и с радостью они приветствовали друг друга. Он сел, и авва Пимен ему сказал: «Есть два человека, пребывающих в неком месте, и у обоих — мертвец. И вот один бросил своего мертвеца и пошел плакать по тому, который у другого». Старец услышал и словом поразился, и вспомнил то, что сделал, и сказал: «Пимен — наверху, на Небесах, а я — внизу, на земле».
67. Некий брат спросил авву Пимена: «Что мне делать? Когда сижу — прихожу в уныние». Старец ему сказал: «Никого не презирай, не осуждай, не оговаривай, и даст Бог, твое сидение будет без возмущения».
68. Однажды в Ските был совет, и наши отцы говорили о бестолковости одного брата, а авва Пиор молчал. Наконец он встал, вышел, взял мешок, наполнил его песком и понес на спине. И взял маленькую корзину, насыпал в нее немного песка и понес перед собой. Когда братья спросили — «что это», он сказал: «Мешок, в котором много песка — моя собственная бестолковость, и потому что она многовидна — я оставляю ее позади себя, чтобы не плакать и не терзаться ей. А вот эта малая передо мной принадлежит моему брату — о ней я сокрушаюсь и осуждаю его. Не следует так поступать, но наоборот — эту мою я должен поместить перед собой и скорбеть о ней, и просить Бога — „прости меня“». Когда братья это услышали, сказали: «Поистине, это — путь спасения».
69. Говорил авва Пафнутий: «Случилось со мной, что идя по дороге в тумане, я заблудился и очутился в одном селении, и увидел некоторых, непотребствующих друг с другом. Я остановился и помолился Богу о моих грехах, и тут появился небесный вестник с мечом в руке и мне сказал: «Пафнутий, каждый, осуждающий своих братьев, падет от этого (меча). Ты не осудил, но смирился перед Богом. Твое имя — в книге жизни».
70. Один старец говорил: «Если ты целомудрен, не суди развратников. Если осудил, ты сам преступил Закон. Тот, кто сказал, „не прелюбодействуй“, также сказал — „не суди“».
71. Некий пресвитер ходил к одному отшельнику, совершая для него приношение Святых Тайн, и некто пришел к отшельнику и осудил перед ним пресвитера; и когда по своему обыкновению пресвитер к нему пришел, чтобы совершить Приношение, отшельника одолело сомнение, и ему он не открыл. Пресвитер ушел, и от Бога был глас, сказавший отшельнику: «Мой суд забрали люди». Отшельник будто вышел из себя и видит золотой колодец и золотую бадью, и веревку золотую, и воду весьма хорошую, и видит некоего прокаженного, черпающего и наливающего. И вот из-за того, что черпал прокаженный — томясь жаждой, он пить не захотел. И снова к нему был глас: «Почему не пьешь от этой воды? В чем неправ черпающий? Он черпает и наливает». И когда отшельник пришел в себя и размыслил о значении видения, он призвал пресвитера и попросил его по-прежнему совершать для него приношение Святых Тайн.
72. О авве Агафоне говорили: некие, услышав, что у него великая рассудительность, пришли к нему, желая его испытать, не рассердится ли он, и спрашивают его: «Ты — Агафон? Мы слышали о тебе, что ты — гордец и развратник». Он ответил: «Это так». Ему сказали: «Ты — Агафон, болтун и клеветник?» Сказал: «Я». Ему сказали: «Ты — Агафон, еретик?» Ответил: «Я — не еретик». Попросили его объяснить: «Почему все это мы тебе говорили, и ты принял, а этого слова не перенес?» Им сказал: «То, что было сначала, я и сам признаю за собой, потому что от этого польза моей душе, а еретик отлучен от Бога». Они услышали и суждению его подивились, и получив назидание, ушли.
73. Авву Агафона спросили: «Что важнее, труды тела или хранение того, что внутри?» Он сказал: «Тело подобно древу. Труд тела — листва, а хранение того, что внутри — плод. Раз по Писанию — „каждое древо, которое не несет доброго плода, посекают и в огонь бросают“ — понятно, что все старание прилагаем к древу, чтобы получить его плод, а именно хранение сердца. Но нужна и тенистость — листья и их красота, это — труды тела».
74. Авва Агафон в рассуждении был человеком мудрым, в отношении тела не ленился и знал меру во всем — и в пище, и в одежде, и в ручной работе.
75. Однажды в Ските этот авва Агафон присутствовал при совете по какому-то делу, и совет принял решение, а в конце выступил он и сказал: «Это дело решили нехорошо». Ему сказали: «Кто ты вообще, что говоришь?» Сказал: «Я — сын человеческий, а написано: „Сыны человеческие, если рассказываете по-истине правое — то и рассуждайте тоже правильно“».
76. Авва Агафон говорил: «Если гневливый и мертвого воскресит, ни один человек не примет его из-за его гневливости».
77. Однажды к авве Ахиллу пришли три старца, и об одном из них шла дурная слава. Один из них Ахиллу сказал: «Изготовь мне сеть, чтобы в моем жилище была память о тебе». Он сказал: «Мне недосуг». Сказал ему другой — тот, о котором шла дурная слава: «Изготовь мне сеть, чтобы я имел что-нибудь от твоих рук». Он ответил: «Тебе изготовлю ее». И наедине два старца его спросили: «Как так? Мы просили тебя, „изготовь ее нам“ — и не захотел изготовить ее. А этот (попросил), и ты сказал — „тебе изготовлю ее?“» Старец им сказал: «Я вам сказал, "не буду" — и вы не огорчились, раз мне недосуг, а этот, если не изготовлю ему, скажет — „Он слышал о моем грехе, вот и не захотел изготовить ее“ — и сразу разорвет связь между нами. Но его душу я оживил, „чтобы не поглотила ее печаль“».
78. Некий брат спросил авву Макария: «Как мне спастись?» Старец ему сказал: «Будь как мертвец и не считайся ни с презрением людей, ни с их уважением».
79. Об одном из старцев говорили, что он провел пятьдесят лет, вдоволь не поев хлеба и не попив воды, и говорил, что умертвил в себе блуд, сребролюбие и тщеславие. Пришел к нему авва Авраам и сказал: «Ты сказал это слово?» Он сказал: «Да». Авва Авраам ему сказал: «Если ты войдешь в твою келью и найдешь женщину на твоей циновке, сможешь ли ты не посчитать, что это — женщина?» Он сказал: «Нет, но я буду бороться со своим помыслом, чтобы не коснуться ее». Авва Авраам ему сказал: «Итак, ты не умертвил страсть. Она обуздана, но еще жива. И еще: если ты идешь по дороге и видишь камни и черепки, среди которых золото, может ли сердце твое посчитать его таким же, как они?» Он сказал: «Нет, но я буду бороться со своим помыслом, чтобы не взять его». Старец сказал: «Вот опять страсть обуздана, но жива». Затем авва Авраам сказал: «Вот ты услышал о двух братьях, что один любит и прославляет тебя, а другой ненавидит и злословит. Если они придут к тебе — ты примешь обоих с одинаковым помыслом?» Он сказал: «Нет, но я буду бороться со своим сердцем, чтобы ненавидящему меня делать добро так же, как любящему меня». Авва Авраам ему сказал: «Таким образом у святых страсти обузданы, но живы».
80. Один из наших отцов говорил: «В Келлиях был некий любящий труд старец, который носил одежду из рогожи. Однажды он пришел к авве Аммону. Старец увидел его, одетого в рогожу, и сказал: «Она не принесет тебе никакой пользы». Тогда тот спросил: «Три помысла смущают меня. Или чтобы я скитался по пустыне, или чтобы я отправился на чужбину, на место, где никто меня знать не будет, или чтобы я заключился в келью и не видел никого, и ел один раз в два дня». Авва Аммон сказал: «Из этих трех тебе не полезно ничего — но сиди в твоей келье и ежедневно ешь понемногу, и всегда имей слово мытаря в сердце твоем — и сможешь спастись».
81. Авва Даниил говорил: «Насколько тело цветет — душа, напротив, слабеет. Насколько тело слабеет — расцветает душа».
82. В Ските о авве Данииле говорили, что когда пришли варвары, братия убежали, а старец сказал: «Если Бог не печется о мне, тогда для чего я живу?» — и прошел среди варваров, а они не увидели его. Старец сказал: «Бог позаботился о мне, чтобы я не умер. Теперь соверши человеческое и беги, как другие отцы».
83. Авва Даниил говорил: «В то время, когда в Ските был авва Арсений, там был некий монах, который воровал вещи старцев. Авва Арсений, желая принести пользу его душе, взял его в свою келью и сказал — „Все вещи, какие хочешь, я тебе дам, только не воруй“. И дал ему все необходимое, а он ушел и снова воровал. Старцы, когда увидели, что воровать не перестал, изгнали его, сказав — „Если есть брат, у которого нашлась порочная слабина — надлежит стоять за него, чтобы он укрепился; а если ворует, и проучили его, но он не перестал — надлежит его изгнать, потому что он губит душу свою и смущает всех, кто в монастыре“».
84. Авва Евагрий сначала пришел к одному старцу и ему сказал: «Авва, скажи мне слово, как мне спастись». Ему сказал: «Если хочешь спастись — не презирай. Если к кому-то придешь — не говори первым, пока тебя не спросят». И словом Он поразился, и повергся перед ним: «Прости меня, я прочитал много книг, а воистину мудрость не познал». И получив пользу, ушел.
85. Авва Исаак Фивейский говорил братиям: «Не носите сюда детей. Четыре церкви Скита опустели из-за детей».
86. Однажды авва Лонгин спросил авву Лукия о трех помыслах: «Я хочу странствовать». Авва Лукий ему сказал: «Если придешь на любое место, но не удержишь свой язык — ты не странник». Он сказал: «Хочу поститься по два дня». Авва Лукий: «Пророк Исайя сказал — „если согнешь крюком шею твою, пост не будет назван постом угодным“. Лучше обуздай дурные помыслы». На третий раз он сказал: «Хочу бежать от людей». Ему сказал: «Если прежде не научишься хорошо жить с людьми, и станешь жить один — не сможешь направить себя хорошо».