Истребитель. Никогда не задумывалась над этим словом, а оно ведь жуткое, если вглядеться. Нет в нем никакой летной романтики, только смерть, страх и разрушение.
С романом вышла странная история. Поначалу все выглядело любопытно. Летчики – особая каста, рыцари воздушного боя, герои. Но чем дольше ты вчитываешься, тем больше мрачности, обреченности и ужаса. И поверх огромная черная тень Сталина, выведенного отдельным персонажем, который гипнотизирует героев своим всемогуществом.
Тяжелое чтение в контексте нынешних обстоятельств.
Много интересных тем – адреналиновая зависимость, битва превосходств, обаяние паранойи поиска врагов, культ личности, истовая вера в мифический народ.
Зловеще знакомо звучат слова Быкова: «Чужой, а теперь всякий чужой был вредителем, только скрывавшимся до поры». О, этот сладкий трупный запах поиска врагов, такой привычный для человеческой природы, такой чудовищный в масштабах страны.
Или вот еще меткая и жуткая, по сути, заметка: «… будущее прилетело в нашу глухомань и рухнуло на нас, и теперь мы тащим его через болото, чтобы оно улетело и оставило нас в покое». Но оно не улетит. Оно прорастет на костях, мутирует, и станет сегодняшним днем.
Вообще, роман скорее странный, с пряным привкусом мистики и тяжелым, жирным ощущением предстоящей войны, с прорастающей через советский пафос иронией. Истории Антонова, Петрова, Гриневицкого, Волчака, Канделя, самого Бровмана похожи на фигуры высшего пилотажа – скручиваются, раскручиваются, замирают, падают, обрываются… И все это на фоне какой-то мутной невысказанной до конца «метафизики» о смысле и роли советской эпохи. Со злым финальным вопросом «Как вы оправдываете свою жизнь?» - на котором я зависаю и проваливаюсь в тоску. Словно никак не возможно оправдать свою жизнь, если ты не первый и даже не последний, не лучший и не худший, не гений и не злодей. Никак не оправдать ее, как будто, если ты просто человек.
В общем, смешанные у меня впечатления и ощущения. Безусловно, мастерски. От Дмитрия Львовича уже и не ждешь другого, но так маятно, тоскливо и смурно, после прочтения, что хоть ложись и подыхай.