Часть I
«Ленинградцы – дети мои!»
В тот страшный для всей страны день 22 июня 1941 года Федор с женой Настей и трехлетним сыном Ванечкой гуляли по набережным любимого города.
Было солнечно и довольно жарко. Взявшись за руки, они прошли от Литейного моста до Невского проспекта.
Иван устал от долгого путешествия, и папа взял его на руки. На Невском они сели в троллейбус и поехали к Петропавловской крепости.
На стрелке Васильевского острова их остановила милиция.
- Сейчас будет передано важное правительственное сообщение, - сказал один из милиционеров и попросил всех выйти.
Так семья Грановских узнала о начале Великой Отечественной войны.
А уже через неделю они проводили на фронт Федора.
1 июля в городе была создана специальная комиссия по обороне во главе с 1-м секретарем Ленинградского обкома партии А.А.Ждановым.
До момента окружения эвакуации из города практически не было. Многие думали, что война будет быстрой и ограничится приграничными боями.
Но, они сильно ошибались. Уже к 10 июля немецкие войска находились в 200 километрах от Ленинграда.
Тогда и началась спешная эвакуация жителей. К сожалению, удалось вывезти всего около 500 000 человек, поскольку уже к 8 сентября были перекрыты все железнодорожные и шоссейные дороги, ведущие в город.
Именно эта дата и считается официальной точкой отсчета блокады.
По приказу фюрера группе армий Север предстояло взять Ленинград в кольцо и регулярно обстреливать из крупнокалиберных орудий.
Планировалось постепенно сжимать это кольцо, лишая тем самым город любого снабжения.
Гитлер не собирался держать под Ленинградом большое количество своих дивизий. Они были нужны ему на других направлениях.
Он ошибочно думал, что город не выдержит долгой осады, и его жители сами принесут ему от него ключи. И, если даже этого не произойдет, все просто умрут от голода и холода.
С течением времени некоторые доморощенные политики и историки заговорили о том, что можно бы было избежать таких огромных жертв, сдав город врагу.
Это очень большое заблуждение! У жителей не было никаких шансов выжить в случае сдачи города.
Фашистам не нужны были полуживые пленники. Об этом говорят архивные документы и свидетельства очевидцев, переживших ужас блокады.
Гитлеру даже в самом кошмарном сне не могло привидится, что город, полностью лишенный продовольствия, воды и тепла не только продолжит жить, но и будет работать, и выпускать для фронта снаряды и танки.
А 9 августа 1942 года из всех репродукторов и радиоточек звучала 7-я симфония Дмитрия Шостаковича. Это было поистине невероятное событие для того времени. Событие, которое подняло и укрепило дух ленинградцев.
И еще об одном, не менее важном событии тех лет, хотелось бы сказать несколько слов.
Когда осенью 1941 года Ленинград оказался в кольце блокады, в защиту осажденных первым раздался голос великого казахского поэта Джамбула Джамбаева.
Для измученных горожан это стихотворение было, как пайка хлеба, как опора для духа.
Листовки со стихами, переведенными на русский язык приклеивали на стенах, они звучали по радио. Горожане повторяли их, как заклинание.
Слушая песнь акына, ленинградцы чувствовали себя детьми, которых хочет защитить отец.
*******
Софья Грановская, как и многие другие жители города на Неве, находилась в полном отчаянии и неведении от стремительно развивающихся событий.
Следом за Федором на Ленинградский фронт ушел и Николай, записавшись в дивизию народного ополчения.
В это время Софья с дочкой Варварой уже находились далеко в Сибири в городе Новосибирске, куда был спешно эвакуирован театр драмы имени А.С.Пушкина.
Тогда она еще не знала о том страшном и чудовищном горе, которое вскоре постигнет их семью. Зимой 1942 года немецкая артиллерия разбомбила дом на углу Фонтанки и проспекта Майорова, в котором проживали ее невестка с внуком Ванечкой.
Они находились в подвале дома и погибли под его руинами. Но, об это она узнает только после возвращения домой в 1944 году после снятия блокады города.
Часть II
Смятение чувств
Несмотря на то, что уже давно шла война, далекий Новосибирск жил своей размеренной жизнью. Люди так же, как и до войны, ходили на работу, а дети учились в школе.
Правда, с каждым днем в городе все больше прибавлялось людей. Сюда в спешном порядке эвакуировали предприятия, театры и прочие учреждения страны.
- Мама, слышала новость, - в комнату к Елизавете вбежала старшая дочь Александра. – Вчера к нам приехал Пушкинский театр из Ленинграда.
- Да, Сашенька. Директор нам сегодня тоже об этом сказал. – Мол, теперь будем изучать русскую литературу по спектаклям Александринки.
- В смысле?
- Ну, он имел в виду, что теперь всей школой можно будет ходить на спектакли. Это, кстати, совсем рядом от нас. Театр расположился на месте нашего «Красного факела».
- Ой, как классно, мамочка, - пролепетала ей на ушко дочь. – Ты же знаешь, что я с детства мечтаю стать артисткой.
Однажды в выходной день Елизавета Прохоровна вместе с дочерями пошла в театр на спектакль «Горе от ума» Грибоедова, в котором Софья играла одну из главных ролей.
Она долго пыталась вспомнить, где могла раньше видеть эту красивую актрису. И уже дома ее вдруг осенило. Она достала семейный альбом и…
На фотографии рядом с ее отцом стояла именно эта актриса, которую она сегодня видела в спектакле.
Лиза долго размышляла, стоит ли ей, вообще, с ней знакомиться. Но, потом подумала, что та может ей что-то рассказать об отце, и решилась на встречу.
Все остальное было делом техники. Она позвала свою театралку Александру и задала ей вопрос на засыпку:
- Сашка, помнишь, кто играл сегодня Софью Павловну?
- Конечно помню. Ее тоже зовут Софья. А фамилия - Грановская.
Фамилия Грановская не сказала Елизавете ровным счетом ничего.
Сообщив дочкам, что ей надо срочно сходить в школу, Елизавета направилась прямым ходом к дому актеров. Взяла она с собой на всякий случай и семейный альбом.
Лиза тихонько постучалась в дверь квартиры, в которой жила Софья со своей дочерью
- Мама, это, наверное, к тебе, - крикнула Варвара маме, отрыв дверь.
- Здравствуйте! – сказала вошедшая женщина. – Меня зовут Елизавета Ольхова. Я местная учительница. Хотела бы с вами поговорить.
- Хорошо. Проходите, пожалуйста, на кухню.
Софья поставила чайник и пригласила гостью к столу.
- Посмотрите на это фото. – Лиза достала из альбома фотографию и положила ее на стол.
- Откуда это у вас?
- Я Елизавета Шевардина, дочь Ивана Андреевича! – Это фото вместе с документами и орденом моей тете передал в Киеве папин сослуживец.
- А папа? Что он рассказал о его судьбе?
- К сожалению, папа погиб еще в 1919 году под Омском.
- Господи, Лизонька! Я так надеялась все эти годы, что Иван жив и находится где-нибудь за границей.
- Расскажите, пожалуйста, как вы познакомились с моим отцом и когда?
- Даже и не знаю, с чего начать! Впрочем, начну с самого начала…
И Софья рассказала Лизе о знакомстве с ее отцом, об их редких, но таких незабываемых встречах, о рождении сына Федора.
- Значит у меня есть братик?! Очень неожиданно, однако!
- Сейчас! – Софья вышла в комнату и вернулась оттуда с альбомом.
- Вот, посмотри, это я с мужем и сыном Федей за год до войны.
Лиза вдруг резко вскочила, как будто ее только что ошпарили кипятком. Стул упал посреди кухни. Женщина со стоном опустилась рядом с ним.
- Что случилось, - Софья попыталась привести Лизу в чувство.
- Ой, что-то голова резко закружилась. Переутомилась, видимо, на работе. Я пойду, наверное!
Елизавета, не застегнув пальто и не попрощавшись с хозяйкой, быстро выбежала из квартиры.