Добрый вечер, читатели дзена!
С первым мужем мы развелись по весьма банальной причине — его увела из семьи молодая-красивая. А я в тридцать шесть осталась с дочкой без всяких перспектив на личную жизнь. Потому что пришлось вернуться к родителям — своей квартиры мы не нажили, а снимать жилье после развода возможности не было. Ну а в родительском доме пришлось соблюдать жесткие правила, поскольку нашему появлению никто мягко говоря не обрадовался, и мне приходилось хоть как-то компенсировать возникшие из-за нас неудобства. Мы с дочкой должны были возвращаться не позднее девяти вечера — родители укладывались рано, старческий сон их был чуток, поэтому они требовали полнейшей тишины и покоя. И все равно постоянно брюзжали, делали замечания.
Вообще атмосфера в нашей семье всегда была специфической, мне даже порой казалось, что мама с папой меня не любят. В детстве мне доставалось за малейшую провинность! Когда подросла, пробовала сопротивляться, даже из дома убегала, но все равно приходилось возвращаться. И тогда какими только словами меня не обзывали! Я и с замужеством поспешила, лишь бы с родителями не оставаться.
Понятное дело, в таких условиях устроить свою судьбу мне не представлялось возможным. Моя дочь Ира от подобного существования вскоре взвыла и все чаще стала оставаться ночевать у подружек. Родители перешли к прямым оскорблениям:
— Шлюху растишь? — брызгая слюной, кричал отец. — Смотри, в подоле принесет, на порог не пустим. Правильно говорят: яблочко от яблони недалеко падает…
— Вам-то это как мешает? — устало отбивалась я. — И зачем вы так о девочке говорите, она ведь внучка вам. А насчет «яблочка» как следует понимать: я-то ведь ваша дочь?
— Проститутка! — принялась орать моя, с позволения сказать, мама. — Правильно Сашка тебя бросил, наверняка гуляла от него почем зря. Ведь замуж выходила — пробы ставить было некуда! Мы-то тебя хорошему пыталась научить, но, видно, не зря говорят: сколько волка ни корми — все в лес смотрит! И нечего на нас пенять, я-то знаю, в кого ты такая уродилась. Это тетка твоя, папина сестрица, всегда позором семьи была — ни одних штанов мимо не пропустит, беспутная. И чем она кончила?
— Да тетя Галя была добрее и порядочнее всех вас! — взорвалась я. — Ну, не везло ей в жизни, так бывает.
— А что же ты тогда к нам, таким недобрым, приползла? — вторил матери отец. — Не нравится — вот, как говорится, бог, а вот — порог! К месту и не к месту сыпать пословицами и поговорками — еще одна особенность моих предков; и в их ханжеском исполнении это порой доводило меня до белого каления.
А что касается моей тетки, то она была невероятно красива. Мужчины всегда на нее засматривались, а муж так ревновал, что однажды случилась беда — он ее убил в пьяном угаре.
В общем, после этой безобразной сцены я поняла: необходимо срочно предпринять какие-то меры. Чтобы сохранить в целости и свою, и дочкину психику. Но что делать? К бывшему мужу с этой проблемой обратиться не могла — у него в новой семье уже родился ребенок, и он не раз говорил, что даже алименты сильно подрывают его бюджет. Сама я хваталась за любую подработку, но денег все равно не хватало. Приходилось ведь и родителей содержать: они не считали нужным даже покупать продукты, раз мы у них живем.
Все решил случай. Моя сотрудница Ольга выходила замуж и пригласила стать ее свидетельницей. А в роли свидетеля выступал приятель ее будущего мужа, Сергей. Она позвала нас к себе домой — чтобы мы познакомились и обсудили детали предстоящего торжества. Жених Оли, Паша, работал с Сергеем на заводе, в одной бригаде. Надо сказать, их компания мне совсем не понравилась. Сразу поняла, что оба любят заложить за воротник, но даже не это главное. Они показались мне настолько примитивными, что я начала поглядывать на Ольгу с сочувствием, удивляясь ее выбору. Паша и Сережа безудержно хвастались своими сомнительными достижениями (все крутилось вокруг тем: «кто сколько может выпить», «тут я ему вмазал», а также куда каждый из них послал бригадира). А потом Сергей попытался за мной поухаживать.
Проститутка! — орала мать. — Правильно Сашка тебя бросил, наверняка гуляла от него почем зря. И дочь твоя такая же…
— Ты, Машка, красивая баба, но больно гордая! Попроще надо быть.
— Это как? — решила уточнить я.
— Нос не надо воротить! Сидим культурно, выпиваем, а ты цедишь свою красноту, как неродная. — (Я пила красное вино.) — Хлебнула бы водочки, расслабилась.
Время от времени он приобнимал меня: «Эх, Машка, жизни ты не знаешь!», а когда ухватил под столом за коленку, я решила, что с меня хватит, и стала собираться домой. Все, конечно, отправились меня провожать, и мне было очень не по себе, когда наши кавалеры оглашали улицу гортанными выкриками и задирали прохожих. Сережа поперся за мной в подъезд и прижал в углу шумно дыша перегаром. Еле от него отделалась.
На следующий день даже хотела отказаться от возложенной на меня миссии, но Ольга слышать ничего не желала:
— Машуля, ну, пожалуйста! Да они простые работяги, но, поверь, ребята неплохие. Пашка на все руки мастер, с ним я буду как за каменной стеной. А тебе все-таки советую к Сереже присмотреться. У него, кстати, и отдельная квартира имеется, причем двухкомнатная.
— Зачем мне этот выпивающий парняга? К тому же он младше на семь лет.
— Ну, дорогая, в твоем положении капризничать не приходится. Мужчины твоего возраста давно женаты, а Серегу можно взять, как говорится, тепленьким. И это далеко не худший вариант по нынешним временам. Сколько еще ты будешь маяться со своими престарелыми деспотами? Ну, выпили ребята вчера лишнего, с кем не бывает?
В общем, свадьбу Ольгину мы отгуляли, а у нас с Сергеем завязалось нечто вроде романа. «Нечто вроде» — потому что всерьез наши встречи я не воспринимала, он нисколько мне не нравился — так, время проводила. Но, видимо, Оля имела с ним разговор насчет меня, потому что Сережа изо всех сил пытался завоевать мое расположение. Он и букеты мне носил, и в кино водил, и в ресторан приглашал. А я так отвыкла от всего этого, что невольно стала проникаться к нему благодарностью и симпатией. Особенно меня подкупил один наш разговор.
Компания мне не понравилась. Сразу поняла, что мужики любят выпить, да и разговоры у них какие-то… примитивные
— Ты, Маша, не стесняйся, обращайся ко мне за любой помощью. Женщине ведь трудно одной, да и дочка много забот требует.
— Спасибо, конечно, но я уже привыкла сама управляться.
— Да что там сама! Договорюсь с шофером «газели», и мешок картошки привезем, и других овощей, и чего там еще тебе надо… «Какой заботливый! — подумала я. — Может, действительно, у нас с ним получится?»
Мы с Ирой переехали к нему и стали строить совместную жизнь.
Я сшила ему отличные брюки, связала пуловер, отвела к знакомому парикмахеру, и он стал выглядеть хоть куда. А когда Таким ты и остался...Сергей вывез нас с дочкой к морю, мое решение еще раз попытать семейного счастья лишь окрепло. Дочка была очень рада отдельной комнате (у нее ведь ее сроду не бывало), но советовала мне не торопиться с замужеством.
— Мама, слишком уж дядя Сережа дремучий! Не пара вы с ним.
— Зато добрый и надежный. Ничего, мы его пообтешем, книжки вместе будем читать, фильмы хорошие смотреть.
— Ну-ну… Только, думаю, не в коня корм.
— Ты прямо как дедушка с бабушкой: на все — готовая поговорка. К ним ведь не хочешь вернуться? Вот и доверься мне, не пропадем. Мы с Сергеем расписались, я родила ему дочку, ведь каждый мужчина хочет своего ребенка. А моя Ира выскочила замуж за курсанта военного училища и уехала с мужем за границу. В первые годы совместной жизни муж очень старался мне соответствовать. Он внимательно выслушивал все мои советы и пожелания, очень гордился перед своими родными и знакомыми своей женой: и красивая, и умная, и хозяйственная. Я ненавязчиво старалась избавить его от вредных привычек, хоть как-то образовать по мере своих сил и возможностей. Но со временем, стоило мне только начать какой-нибудь интересный, на мой взгляд, разговор, он резко скучнел и махал рукой: «Ну, вот, опять завела свою волынку. Ты пойми, Маша, ни к чему мне все это. Да и тебе, думаю, тоже. Что от женщины требуется? Порядок в доме, ухоженный ребенок, довольный муж. Обстирай его, накорми, ублажи в постели. И не надо ничего больше придумывать».
Дочка советовала мне не торопиться с замужеством. «Мама, слишком уж дядя Сережа дремучий! Не пара с ним…»
И очень меня тревожило, что муж все чаще стал появляться дома с перегаром, а по выходным и вовсе исчезал на целый день, возвращаясь чуть ли не на рогах. Но на все мои увещевания утром отвечал одно: «Что я с мужиками не могу посидеть? Вкалываю ведь на вас как проклятый. Чем ты все время не довольна?» Хорошо еще, не буянил в пьяном виде, но день ото дня мне становилось все тяжелее. Пришлось признать: слишком уж мы с ним разные, совсем не слышим друг друга. Ну, да ладно, что уж теперь.
Оглянуться не успела, как младшая дочь Дина окончила школу. Как я ни старалась, папенькины гены, видимо, взяли Таким ты и остался...верх. Училась она еле-еле, заинтересовать ее чем-то я так и не смогла. Настоящая жизнь, в понимании Дины — это тусовки, клубы, мальчики. Пыталась устраивать дочку на работу, все бесполезно: неделю, в лучшем случае, продержится, а потом вновь уходит в свободное плавание. Не раз просила мужа серьезно поговорить с Диной, а он только ворчал: «Надоели вы мне обе. Сколько говорил тебе: ремнем надо было учить, вот и был бы толк. А теперь чего? Крутанет хвостом да к мужику какому-нибудь уйдет. Это все ты, со своими книжечками, девку нашу испортила. Вот и расхлебывай теперь сама».
А потом Сергей загулял с разбитной бабенкой, продавщицей овощного ларька. Причем даже скрывать от меня ничего не стал: «Простая она женщина, без затей, своя в доску. Так мне с ней легко, весело! А твою кислую морду уже видеть не могу».
Спустя пару месяцев вернулся — грязный, пропитой: «Ох, Машка, чуть дуба не дал. Она ведь пьет как лошадь, даже мне за ней не угнаться. Ну, оступился я, не серчай — будем жить как жили».
Простая она женщина, без затей, своя в доску. Так мне с ней легко и весело! А твою кислую морду я уже видеть не могу
Вот так и живем. Давно смирилась и с невежеством мужа, и с его пьянками, даже с изменами, которые повторяются, но при этом он неизменно возвращается домой. Вот только за дочку продолжаю бороться. Все надеюсь, что повзрослеет она, поймет, что так жить нельзя.