Дышать было трудно. Пересохшее горло саднит. Кажется, легкие превратились в две сушеные морские губки, и их охватило пламя. Солнце почти село, и из-за окружающих кукурузных стеблей вокруг совсем темно.
Не помню, как я оказалась на этом поле. Открыв глаза, увидела окружающую зеленую стену, переплетение стволов, листьев и кукурузных початков. А в небе кружат три ворона. От осознания того, что птицы приняли меня за еду, вдоль позвоночника побежали противные мурашки страха. Попыталась встать, и тут же голову пронзила жуткая боль. А перед глазами закружился вихрь золотых звездочек. Стараюсь вспомнить, как я здесь оказалась, но последнее что помню, как вхожу в подъезд, дальше - темнота. Понимаю, что на меня напали. Судя по большой шишке, сильно ударили по затылку. Не тошнит — значит нет сотрясения мозга. Одежда в порядке. Это хорошо, девичья честь не пострадала. Но зачем меня вывезли на кукурузное поле?
В голове появились мысли, одна хуже другой: охота на человека – развлечение для обеспеченных психопатов, хотя лая собак не слышно; дети кукурузы, как у Стивена Кинга, стать жертвенным козлом для религиозных фанатиков - тоже неприятная перспектива. Лучший вариант - что приняли за мертвую и просто выбросили, чтоб скрыть следы преступления. Сумка-то все же исчезла. Ограбили.
Нужно выбираться к людям. Превозмогая головную боль, поднимаюсь. Но куда идти? Оглядеться не могу, кукурузные стебли выше меня больше чем на метр. Вокруг тишина, нет шума машин, журчания реки, запаха дыма. Ничего. Только карканье ворон и трескотня кузнечиков.
Уже минут двадцать быстрым шагом пробираюсь на запад, если верить солнечному закату. Очень хочется пить. Поле не заканчивается.
– Таня! – впереди меня раздался голос. Не рядом. Издалека. Какой-то мужчина зовёт меня по имени. Вот теперь становится страшно. Остановилась. Прислушиваюсь. Вдруг похититель потерял меня в этих кукурузных дебрях и теперь выманивает. Или сам потерялся. Решаю брать левее, крадусь, стараясь не шуршать. Это сложно, вокруг сплошные шуршалки.
Через сотню метров кукуруза резко закончилась. Сделала шаг и неожиданно оказалась на тропе метровой ширины, а за ней снова стволы и початки. Откуда и куда ведет дорожка — непонятно, надо определиться, направо идти или налево.
– Таня! – тот же голос справа. По тропинке идти страшно. Снова ныряю в кукурузу, крадусь вдоль тропы в направлении зова. Поле закончилось. Впереди огромный пустырь, там никого, только посередине какая-то тумбочка. Затаившись еще минут десять, вглядываюсь сквозь листву, нет ли кого рядом, но вокруг тишина, даже вороны исчезли. Начинает доходить, что по голове меня все-таки хорошо приложили, и то, что я слышу — не что иное, как слуховые галлюцинации.
Уже смелее выхожу на пустырь, надо посмотреть, что это за штука там, может - указатель, хоть станет понятно куда идти. В сумерках я хуже вижу, небольшая близорукость. На закате картинка в глазах сильно ухудшается. Только метров за двадцать до предмета стало понятно, что это памятник-пирамидка, абсолютно ржавый, без таблички и фотографии. Давно заброшенная могила. Хороший указатель, прямо на тот свет. За надгробием виден спуск, а там накатанная дорога, которая через полкилометра ныряет в лесок. Бояться надоело. Вдох – выдох, собираюсь с силами и быстро топаю к дороге, надо к людям. Не прошла и половины пути до леса, как вдруг за спиной:
– Таня! – тот же голос. В панике оглядываюсь. У ржавой пирамидки стоит мужчина, в военной форме Второй мировой войны и прощально машет мне рукой. Моргнула. Никого. Бегом припустила к лесу. По той дорожке вышла к трассе. На попутке добралась до города. Оказалось, что вывезли меня за двадцать километров. Дальше полиция, заявления.
Только до сих пор не пойму, с поля меня вывела слуховая галлюцинация или…