(К первой части)
Но полет у них сложился на удивление благостно. До Кабула дошли без проблем, разгрузились быстро и полностью. Выяснилось, что ″Ариана″ (Кандагар) закрыта по метео, минимум до завтра, а им по-быстрому закинули в грузовой отсек какие-то ящики, в гермокабину трех сопровождающих груз и дали разрешение на взлет. Так что после обеда, ближе к вечеру, борт уже садился на аэродроме Тузель, в Ташкенте. Обычные процедуры с выгрузкой и оформлением, прошли на удивление быстро, скорее всего из-за груза и сопровождающих которых в Тузеле ожидали, а так как летные часы на сегодня у них закончились, экипаж разместился в летной гостинице. Поужинали и завалились спать. А на утро загрузились запчастями с Ташкентского авиазавода и пошли домой. Так что повезло несказанно и к исходу вторых суток Никита счастливый возвращался домой.
Виталины дома не было. На репетиции, наверное - решил Никита. Скинул в прихожей пропотевший летный комбез и нырнул в душ. Теплая вода смывала накопившуюся за полет усталость. Вдоволь наплескавшись Никита оделся и почувствовав зверский аппетит пошел на кухню, подумав, что зря не поел в летной столовой.
Первое что его удивило, это удивительная, не свойственная Виталине, чистота на кухне. Все вымыто, вычищено и расставлено по своим ″штатным″ местам, мусорное ведро пустое, пол идеально чистый. Странно. Ещё более странно то, что холодильник отключен и в нем девственная пустота.
Никита прошел в комнату и там, среди такой же чистоты, на журнальном столике, увидел конверт. Присел на диван догадываясь, что то, о чем в письме написано, хорошей новостью для него не станет. Поднялся, прошел к шкафу, открыл, ну точно, вещей Виталины в нем нет.
Чувствуя, как все холодеет внутри, Никита открыл конверт, достал из него письмо и стал читать.
″Здравствуй Никита. Когда ты прочитаешь это письмо, а я надеюсь, что как ты и сказал, это будет не скоро, я уже буду далеко.
Я даже не знаю, что тебе писать. Пишу по тому что по законам жанра сбегающая жена обязана это сделать, написать, чтобы у брошенного мужа не оставалось никаких иллюзий.
Я поняла, что из меня не получилась, и не получится, ″декабристка″ последовавшая за любимым мужем на Сибирскую каторгу. Может потому что муж стал не любимым, а может потому, что каторга Азиатская.
Тебе, наверное, сложно меня понять, но моя жизнь – это музыка, сцена, овации и восторженные поклонники, а не эта пыльная степь с гарнизонными клушами и тупыми солдафонами вокруг.
Мне надоел этот гарнизон, надоел женсовет и эти любопытные лица, надоели гарнизонные сплетни, надоела плита, быт, беготня по магазинам, всё надоело! Недавно у меня появилась отдушина, ансамбль. Боже, как я радовалась, дура. Но и он для меня теперь потерян. Как я выйду на сцену с пузом? А потом? Пеленки-распашонки? Нет уж, увольте!
Когда я выходила за тебя замуж ты был такой романтичный, искренний, чуток провинциальный мальчишка, не испорченный налетом цинизма современной жизни, что я просто потеряла голову. Но оказалось, что ты такой же как все, в твоей жизни главное твой долбаный самолет, плоскости-элероны, тяги и прочие железяки.
Я помню, как ты мне объяснял, что такое радиокомпас. Так вот, оказалось, что мы настроены на разные частоты и курсовой угол моей радиостанции, не совпадает с твоим и отсчитывается он против часовой стрелки, а не по.
И да! Ещё раз, да! Пока ты летал в своих заоблачных высях, тут, на грешной земле, нашёлся человек, который открыл мне глаза на многое. И это не то что думаешь. Это не просто, как вы говорите, ″уход на запасной аэродром″, это другое. Что? Я пока сама не знаю, но другое.
Не ищи меня, особенно у матери. К ней я не поеду точно, не хочу радовать, что она как обычно выступила в роли ″мрачного оракула″. И прошу тебя, не вздумай ей сообщать о моем отъезде, придёт время я сама ей всё расскажу.
Извини, ты оказался героем не моего романа.
Все остальное я напишу потом. Надеюсь, что к твоему возвращению моё письмо уже будет лежать в почтовом ящике. Виталина.
P.S. Не считай меня законченной тварью, ребенка я выношу и рожу. Когда подойдет время, я тебе обязательно сообщу кто и когда у меня родился. Теперь точно, всё. ″
Никита сидел и тупо смотрел окно. Вот облака, вот они плывут, вот эти два похожи на рыб, а это на слона. Сидел и удивлялся себе, не было ни чего ни горести, ни печали, ни обиды брошенного мужа, одно равнодушие. Равнодушие и пустота. Теперь, отматывая назад кинопленку жизни он на многое взглянул по-другому, многое стало понятным и таким простым. Но легче от этого не стало.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
(Продолжение следует)