В конце ХIХ — начале ХХ века со страниц мировой печати не сходило имя великого авантюриста — русского корнета Николая Герасимовича Савина, объявившего себя графом и князем Тулуз-де-Лотреком. Молва донесла до нас удивительные рассказы о его похождениях. Немало тому поспособствовал и он сам, распуская слухи и небылицы о своих приключениях, так что отделить вымысел от правды очень сложно. Однако мы попытались это сделать, и вот что у нас получилось.
Из анкеты германской полиции, датированной 1902 годом, достоверно известно лишь то, что он родился в 1856-м. Его юность и отрочество туманны, впервые его имя официально прозвучало в 1874 году в связи с сенсационной кражей из Мраморного дворца. Тогда у великой княгини Александры Иосифовны из ее спальни были похищены драгоценные ризы венчальных икон. Дознание по этому громкому делу вел лично начальник III отделения граф Шувалов. Вскоре драгоценности были обнаружены в одном из городских ломбардов. Проведенное по горячим следам расследование показало, что преступником является адъютант великого князя Николая Константиновича корнет лейб-гвардии Гродненского гусарского полка Савин.
На допросе он, признав свою вину, сообщил, что заложил ризы процентщику за миллион рублей. Корнету грозила каторга. Однако он сумел выкрутиться, обнародовав имя своего соучастника и покровителя — великого князя Николая Константиновича. По свидетельству Савина, именно по его заданию он совершил кражу: Николаю Константиновичу нужны были деньги на содержание любовницы.
Признание Савина было чрезвычайно неприятно монаршей семье, и царь предпочел дело замять. Николай Константинович был объявлен сумасшедшим и, после долгих мытарств по России, сослан в Ташкент, где и умер в 1918 году. Корнета Савина с позором исключили из полка и посоветовали ему убираться из России.
Оказавшись в Париже, Савин надел на себя венец мученика, всюду представляясь политическим эмигрантом, пострадавшим на родине за свои убеждения. Изменив свои показания, он стал утверждать, что на самом деле драгоценные ризы с икон украл другой адъютант великого князя — Варпаховский, а сам он был замешан в краже икон из домовой церкви Мраморного дворца. Деньги, вырученные за продажу икон, якобы передал для поддержки революционного движения в России, поскольку и он сам, и великий князь состояли в «Народной воле». Французские газетчики, падкие до сенсаций, мгновенно растиражировали незатейливые россказни Савина, и он стал на время популярным среди европейских радикалов.
В России Савин был известен как шулер-картежник, любитель делать долги и дамский угодник. В то же время великий князь Николай Константинович, отличавшийся своей сумасбродностью, действительно мог в определенный момент возжелать свержения самодержавия и помогать народовольцам. Судя по всему, корнет воспользовался этим обстоятельством, при помощи князя похитил иконы, продал их за миллион рублей, а вот передал ли он их «Народной воле» — большой вопрос. Скорее всего, просто присвоил эти деньги. В исследованиях о деятельности народовольцев нет ни намека на то, что им помогал деньгами великий князь Николай Константинович.
Савин был необычайно талантлив в трате полученных при очередной своей афере средств. Деньги у него долго не задерживались. В Париже его финансы скоро подошли к концу, и он перебрался в Североамериканские Соединенные Штаты. В Сан-Франциско появился уже под именем графа Тулуз-де-Лотрека. Остановившись в лучшем отеле города, он сразу же повел жизнь на широкую ногу, тратя остатки своих средств. Столь видный и состоятельный гость сразу привлек внимание местных репортеров. Фотографии Савина замелькали в газетах; особенно всех интересовала цель посещения «графом» Сан-Франциско. Для того, чтобы пустить в глаза пыль местной публике, Савин прибег к несложному, но весьма эффектному трюку. Как впоследствии он сам вспоминал, свои последние несколько сот долларов он разменял на банкноты разного достоинства. Затем нарезал стопки писчей бумаги, обернул их настоящими долларами, и небрежно разбросал пачки «кукол» на ночном столике, возле которого он обычно фотографировался. Так же, как бы невзначай, Савин поведал и причину своего посещения Америки: якобы он был уполномочен русским правительством разместить в США крупные заказы на строительство Транссибирской магистрали.
Эффект превзошел все ожидания «графа». В предвкушении крупных прибылей американские капиталисты не скупились — владельцы и директора заводов оплачивали все его счета, наперебой приглашали на званые вечера и приемы. На одних только взятках Савин успел «подняться» на несколько десятков тысяч долларов. В один прекрасный день он так же неожиданно исчез из Сан-Франциско, как и появился, а американским фабрикантам оставалось только подсчитывать убытки.
Полиция разыскивала Савина в городах Европы, а он тем временем очутился на Балканах. По одной версии происшедшего здесь Савин, остановившись в центральной гостинице столицы Болгарии Софии, записался под именем своего недавнего покровителя …великого князя Николая Константиновича! О приезде «высокого» гостя из России тут же стало известно в болгарской столице (о том, что настоящий Николай Константинович был сослан в Ташкент, в Болгарии ничего не знали, так как Романовы хранили это втайне). Засвидетельствовать свое почтение члену русской императорской фамилии приехала практически вся элита болгарского общества. Савин, конечно, блефовал: стоило одному из видевших Николая Константиновича усомниться в подлинности «великого князя», как обман был бы раскрыт. Однако судьба оберегала корнета от неприятностей — лично знавший великого князя русский посланник в Болгарии занемог и на прием не явился.
Стремясь извлечь максимальную выгоду из создавшегося положения, Савин заявил здешним министрам, что берется организовать для Болгарии заем в размере 20 миллионов франков через один влиятельный французский банк.
По другой версии, корнет появился в Болгарии под именем князя Савина, графа Тулуз-де-Лотрека, как представитель французского банкирского дома Salier et Comp. и принялся «окучивать» болгарских министров.
Надо сказать, Савин прибыл в Софию в удачное время. В 1886 году первый князь Болгарии германский принц Александр Баттенбергский был свергнут. В следующем году произошел контрпереворот, к власти пришли сторонники Австрии и Германии во главе со Стефаном Стамболовым. В стране наступил период политической смуты и неразберихи. Савин воспользовался этой ситуацией: явился к председателю регентского совета Стамболову, осуществлявшему временные полномочия главы государства, и от имени банкирского дома предложил значительную сумму денег под реализацию государственного займа, надеясь на этой сделке нагреть руки. Для Болгарии предложенная сделка была как нельзя кстати, и Николай Герасимович Савин стал доверенным лицом Стамболова.
Однако ситуация коренным образом изменилась, и перед авантюристом Савиным заблистали не деньги, а болгарский трон! Наиболее важная задача Стамболова сводилась к поиску претендента на престол. Он искал человека, который бы безукоризненно проводил линию его партии и вызывал доверие в народе. Поиски среди соотечественников не привели к успеху, и тогда председатель правительства обратил свой взор…на Савина! Стамбулов начал вести с ним переговоры о провозглашении его князем Болгарии. Бывший корнет вот-вот должен был занять болгарский трон! Помешала роковая случайность.
Дело было в том, что по итогам Русско-турецкой войны 1877–1878 годов Болгария получила от Турции лишь автономию, и представляться новому болгарскому князю при вступлении на трон предстояло верховному правителю — турецкому султану Абдул-Гамиду. Савин уже было собрался на прием к султану, но то ли его узнал парикмахер, стригший его когда-то в Петербурге, то ли выздоровел русский посланник Нелидов, но корнет был разоблачен. По одной версии, он сумел сбежать за полчаса до ареста, а по другой — был все же арестован и доставлен в Петербург. Талант авантюриста помог ему доказать свою невиновность в любом, казалось бы безвыходном положении. Так или иначе, но отставной корнет Савин вновь оказался на свободе.
Савин остался в России, где опять принялся за свои проделки. В 1891 году Московский окружной суд признал его виновным в четырех крупных мошенничествах. Аферист был сослан в Томскую губернию. Его поселили на глухом и пустынном берегу Оби, где жили в основном ханты. Через несколько месяцев арестант сбежал, благополучно преодолел расстояние в пять тысяч верст и добрался до собственного поместья неподалеку от Саратова.
В дороге Савин познакомился со студентом Томского университета Минаевым, чей отец содержал наемные экипажи в Петербурге и был хорошо известен среди конских барышников. Изобретательный ум Савина подсказал ему путь к новым аферам — нужно было только присвоить себе имя и фамилию Минаева. Так он и сделал. По приезде в город Козлов Тамбовской губернии Савин-Минаев явился к крупным торговцам лошадьми — братьям Деминым, у которых подобрал 12 чистокровных рысаков на сумму в 10 тысяч рублей. В уплату за них он предложил вексель одного известного в деловых кругах графа. Но практичные купцы, знавшие дела хозяина векселя, усомнились в правильности предъявленного им документа и под благовидным предлогом уклонились от сделки.
Не получились у Савина и другие аферы, которые он хотел провернуть как в городе Козлове, так и в Ряжске. Не удалось раздобыть себе денег даже на карманные расходы. Тем временем побег из ссылки крупного афериста вынудил власти принять экстренные меры к его задержанию. Для ареста Савина был направлен следователь Московского окружного суда Глушанский. Он прибыл в город Ряжск. Вскоре корнета взяли в гостиничном номере, где он остановился, и с первым же поездом отправили в козловскую тюрьму. Как особо опасный преступник, он содержался в отдельной камере, под строгим караулом. Провинциальный застенок славился прочностью стен и надежностью охраны, но Савин и на сей раз твердо решил бежать. Находчивость выручила его из плена. Общительный арестант скоро узнает, что один из заключенных заболел тифом и что он имеет некоторое с ним внешнее сходство. По мнению стражников, направленный в тюремную больницу каторжник должен был вскоре умереть. Савина осенила мысль прикинуться тифозным больным.
Сказано — сделано. Авантюриста поместили в одной палате с умирающим, который скончался в ту же ночь. Савин перенес покойника на свою койку, а сам лег на его место. Из морга, куда его отнесли, бежать было несложно, и Савин вновь оказался на свободе! Корнет действовал прямо-таки в духе графа Монте-Кристо! Однако долго здесь оставаться было опасно. Он решил бежать, и на этот раз вообще из России.
«Секретные материалы 20 века» №18(378), 2013. Михаил Пазин, журналист (Санкт-Петербург)