Каждый год в Челны из мест заключения пребывает 700-900 человек. И первое, что им нужно – это работа. На следующий же день после освобождения. Иначе со временем эти бывшие «зэки» становятся «зэками» хроническими.
Опытный челнинский психотерапевт Марат Юсупов на днях сказал:
- Государство не оказывает сейчас никакой поддержки освободившимся из мест заключения. Это большая проблема.
Далее выяснилось, что за непродолжительное время к Юсупову на прием пришли два человека, которые не могут найти себе работу. Их нигде не принимают.
- Один из них сварщик с опытом работы, у другого сельская специальность, он механизатор, комбайнер. И специальности-то ведь у них востребованные, и судимость не страшная. Не убийцы, не разбойники. Один совершил ДТП, отсидел полтора года, второй заступился за кого-то на улице, но не рассчитал силы и травмировал человека. Ну, во всяком случае не матерые уголовники, не воры! Но нигде их не берут, дошло до нервных срывов, – рассказал психотерапевт.
Договорились обдумать проблему, подготовиться, чтобы обсудить тему обстоятельно.
- Нет, Сергей, я понял, что тут нечего обсуждать. Помощь все-таки есть! – радостно сказал специалист, когда уже я с ним связался.
Оказывается, Юсупов зашел в интернет и там по ссылке нашел десяток сайтов, где специалисты и учреждения (в том числе и государственные) предлагают помощь побывавшим в местах наказания. Но Юсупов все-таки ошибся. Экскурс по сайтам показал, что речь идет о специалистах и центрах, которые либо оказывают такую же психологическую помощь, как и Юсупов, или дают юридические консультации. А из государственных учреждений указан только Центр социальной реабилитации, но он предназначен для помощи людям без определенного места жительства.
- Марат Зайнелевич, а что вы рекомендуете, как вы помогаете таким вашим клиентам? - спрашиваем мы.
- Честно говоря, я даже затрудняюсь сказать, чем я им помогаю и помогаю ли. Ну, говорю, что ни в коем случае нельзя падать духом, опускать руки и тому подобное, - признался психотерапевт.
- Это действительно большая проблема! Надзором за отбывшими наказание занимаются в том числе и участковые инспекторы полиции, но трудоустройством они не занимаются. Единственное, чем участковый сейчас может помочь - это назвать адрес Центра занятости и маршрут к нему. Об этом участковые освободившимся говорят, - сообщил майор полиции Артур Муллин.
Как освобожденные из мест заключения пытаются устроить свою жизнь на воле в принципе известно. Могу рассказать пару примеров. Примерно в середине 90-х я получил от редакции задание побывать и написать о жизни в Нижнекамской колонии строгого режима. В колонии побывал, факты собрал. Обратно в Челны возвращался на попутке, это был грузовик. В кабину к нам с водителем подсел пожилой мужчина в «зоновской» фуфайке с каким-то странным, небольшим явно не туристическим чемоданчиком.
- Я только час назад освободился, – так он представился.
- Ну что, будем по «зоновской» традиции за первым поворотом твою тюремную одежду жечь, чтобы ты сюда больше не вернулся? – в шутку предложил я.
- А у меня, кроме того, что на мне, больше ничего нет, – ответил попутчик.
Но таким тоном, который показывал, что шутка ему крайне не понравилась. Но разговорились. Он рассказал, что отсидел десять лет за то, что в веселой компании приревновал и насмерть задушил жену. Из колонии по переписке познакомился с женщиной, она ему понравилась, он ей тоже, вот едет к ней, она ждет.
- А в чемоданчике что, можно полюбопытствовать?
- Это инструменты. Вот приду на работу устраиваться, а у меня и инструмент свой, – сказал попутчик чем будет подкупать работодателей.
Он сел еще в Советском Союзе, вышел в совсем другой стране. Всю дорогу я рассказывал ему о новой жизни, о новых законах, о нравах. Убеждал, что ему ни в коем случае нельзя пить ни капли спиртного ни в какой ситуации, ни при каком настроении. Попутчик слушал меня очень внимательно, к совету не пить отнесся с большим пониманием. Сказал, что в колонии стал верующим, пить сам себе запретил. В это время в разговор со своими репликами то и дело встревал водитель:
- Ну за освобождение выпить-то можно! Так уж и не пить?! Совсем?! Ну с подругой по рюмочке!
Я подумал тогда, что вот такие «водители по жизни» будут самой большой проблемой моего попутчика.
Вторая история моих соседей. Они жили этажом ниже: мать семейства, ее дочь и четырнадцатилетний сын дочери. Всегда было тихо. Но с какого-то момента снизу стали раздаваться голоса. И однажды я расслышал совершенно четко голос еще полной сил бабушки:
- Уматывай, Марат, я сказала! Уматывай отсюда! Уматывай!
Выяснилось, дочь по переписке познакомилась с осужденным, который был в колонии. Дождалась, пригласила жить семьей. Но ее маму это не обрадовало. Не уголовника она прочила в мужья дочери. Однажды эта бабуля попросила меня ни больше, ни меньше помочь ей не пускать Марата к ним.
- Вот он ушел, а придет, ты его прогони, – попросила соседка.
Гнать я не стал. Но как только увидел Марата вечером на лавочке у подъезда, предложил ему спокойно обсудить нашу соседскую жизнь. Я навсегда запомнил его фразу:
- Сергей, мне 23 года и 11 из них я просидел «на зоне», что ты можешь мне сказать?!
Я, конечно, сказал ему о том, что жизнь «на зоне» и жизнь на воле – это две большие разницы. И ему не надо пытаться ставить себя хозяином в доме своей сожительницы, надо терпеливо привыкать к новым порядкам, к другому пониманию справедливости, честности, правила поведения. Надо смириться с тем фактом, что в доме, где его приняли, не он хозяин, хозяйка - его жена и ему надо слушать ее и помогать ей. С какими-то из моих советов он согласился. Съехал с «тещиной» квартиры, подругу ждал у подъезда. Они гуляли, куда-то ходили, разговаривали. Уже тогда я понимал, что таким людям, как Марат, как попутчик больше всего нужна работа. Официальная, постоянная, за которую бы они держались. Потому что надежды на все остальное – это во многом иллюзия.
- Сергей, я знаешь что вспомнил?! – голос майора Муллина в телефонной трубке звучал воодушевленно: - Ведь в советские времена была система трудоустройства освободившихся из мест лишения свободы. Были в городе предприятия, где для таких людей специально держали рабочие места.
В СССР такое было возможно, в той экономике была не безработица, а вечная нехватка рабочих рук. Сейчас, конечно, все наоборот. Но каждый год в Челны из мест заключения пребывает 700-900 человек. И первое, что им нужно – это работа. На следующий же день после освобождения. Иначе со временем эти бывшие «зэки» становятся «зэками» хроническими. Или пьяницами. Или «бомжами», асоциальными личностями. И они наносят ущерб обществу, и возня с ними (полиции, центра реабилитации, больницы) стоит государству и обществу уймы бюджетных денег. Пожалуй, нужны специалисты или даже отдельная служба по трудоустройству и адаптации вчерашних колонистов.