Здравствуйте. В прошлой статье «Импрессионизм. Пролог» я вкратце отметил те предпосылки, которые в конце 19 века привели к тому, что во Франции зарождается новое течение в художественном мире. В этой статье я расскажу об Эдуарде Мане и о том как он вел свою борьбу с Академией и заслужил статус лидера нового течения в искусстве.
Итак, парижская Академия изящных искусств, имеющая во Франции государственное финансирование, является в своей сфере самой авторитетной организацией во всем старом свете и мире. Она задает тон во всём. Академия выстраивает образовательный процесс, выделяет «высокие» жанры, диктует дозволенную технику работы с краской и другое.
Именно специальное жюри из самых заслуженных членов Академии определяли те работы, которые могут выставляться в Парижском салоне – самой престижной выставке того времени. Это была та площадка, на которой можно было заявить о себе на весь мир. Ведь надо понимать, что в 18 и 19 веках у независимых художников было не так много способов продавать свои работы за достойные деньги. Поэтому выставляться тут, обратить внимание на свои работы и заиметь богатого покровителя, который будет спонсировать творческие работы и покупать работы художника было для большинства единственным шансом. Но жюри из года в год костенело в вопросах определения «красоты». Имелось место и взяточничеству с закулисными интригами, которые также не способствовали свободе самовыражения.
И вот на дворе апрель 1863 года. По правилам Салона один художник может представить на обзор жюри три работы. В общей сложности было представлено около пяти тысяч полотен, из которых более трех тысяч были отклонены. Недовольство сложившимся порядком копилось годами и в этот раз вылезло наружу. Возмущение в художественном мире дошло до Его Императорского Величества Наполеона III, который в то время имел большие проблемы в связи с непопулярностью своего правления и желал показать себя либералом. Тогда он решился на «широкий жест» и дал шанс всем отверженным работам постановив провести ещё одну выставку, которую назвали «Салон отверженных».
Для современного искусства тот год стал прорывом. Выставлявшиеся в «Салоне отверженных» работы привлекли много внимания, хотя реакция публики на них была больше отрицательной, да и критика в прессе носила негативные оценки. Но именно тут на сцену и выходит Эдуард Мане.
Отец Эдуарда был судьей в Парижском апелляционном суде и достаточно обеспеченным человеком. Мане мог позволить себе заниматься живописью без необходимости заботится о средствах на существование. Конечно, родители готовили сына к юридической карьере, но сам он, при содействии своего дяди по материнской линии Эдмона Фурньеса, с которым часто посещал Лувр и другие музеи, избрал путь живописца.
Мане ещё в колледже посещает курсы рисования, а после его окончания, провалив экзамены в морское училище, устраивается юнгой на судно «Гавр и Гваделупа», где в течении плавания пишет портреты для членов экипажа и уже сам преподает рисование. Вернувшись в Париж, он снова провалил экзамены и уже полностью ушел в творчество, проучившись семь лет в мастерской французского академиста Тома Кутюра, очень знаменитого и авторитетного в то время художника.
Мане, в последствии, станет настоящим антиподом Академии, при том, что неустанно будет стремится заслужить её признание. Уже первая попытка получить одобрение у Академии с картиной «Любитель абсента» (1858-1859) будет противоречить всем требованиям. Ни изящной прорисовки, ни классического сюжета, ни идеализированного изображения и возвышенного содержания тут не будет. Наоборот. На практически двухмерном изображении показан откровенный пьяница, облаченный при этом во вполне респектабельный цилиндр, рядом с ним стоит бокал абсента, а в ногах валяется пустая бутылка. Портрет написан в полный рост, как предписывалось писать только очень достойных людей. В общем сплошной вызов.
Однако Мане скорее всего действительно верил в то, что Академия сможет оценить его новаторский подход. А перед тем как продемонстрировать «Любителя» жюри Салона в 1859 году, Эдуард показывает свою работу учителю – Тому Кутюра… в общем все источники сходятся в том, что это была их последняя встреча. Кутюра сказал: «Друг мой. Я вижу только пьяницу - и создал эту гнусность художник». Наверняка ещё много чего сказал. Ну и жюри также не оценило работу. Лишь один член жюри не проголосовал против: Делакруа, который как я уже писал в прошлой статье и сам был вдохновителем мятежников против академизма.
Неудача сильно расстроила Мане. К следующему Салону в 1861 году он приготовил картины «Испанский гитарист» и «Огюст и Эжени Мане, родители художника». Обе картины были выставлены и имели положительные отзывы. Признание работ Эдуарда было очень важно для его родителей. Возможно, Мане и представил на обозрение работы менее провокационные, чтобы обрадовать своего тяжело больного отца. Уже в 1862 году отец Мане умирает. Его смерть освободила художника от многих ограничений. При этом доставшееся Эдуарду наследство позволяло не беспокоится о завтрашнем дне.
При подготовке к Салону 1863 года Мане уже не сдерживает себя и представляет работу «Завтрак на траве». Данная картина наполнена отсылками. Сам сюжет взят из гравюры Маркантонио Раймонди (этот парень создавал гравюры по работам Рафаэля, сидел в тюрьме за распространение порнографии и привлекался к суду за нарушения авторских прав ещё до того как это стало мейнстримом). Гравюра при этом была сделана по утраченному рисунку Рафаэля «Суд Париса». Данное полотно у Рафаэля на вполне себе мифологическую тему без малейших намеков на эротику.
Но Мане переосмысливает и осовременивает композицию. На холсте изображены два с иголочки одетых мужчины, а вместе с ними завтракает на траве абсолютно голая девушка, которая без тени стеснения смотрит прямо в глаза зрителям (одежда её валяется чуть в стороне рядом с корзиной для пикника). Еще одна дама, одетая в белую тунику на заднем плане, стоит по колено в воде и умывается в реке. Всё бы ничего ведь таких сюжетов с голыми женщинами и мужчинами полно в мифологии и библии, а соответственно на холстах многих художников. Однако Эдуард явно изображает своих современников, ни капли не замаскированных жителей Парижа 1860-х. Один из критиков писал так: «Какая-то голая уличная девка бесстыдно расположилась между двумя франтами в галстуках и городских костюмах. У них вид школьников на каникулах, подражающих кутежам взрослых, и я тщетно пытаюсь понять, в чём же смысл этой непристойной загадки».
Моделью для Мане в этой картине послужила Викторина Мёран, которая в 1962 году работала моделью у Тома Кутюра, где они и познакомились. А мужчины на полотне – это брат Мане Густав и его будущий шурин Фердинанд Леенхофф. Узнаваемость выбранных для картины персонажей конечно же тоже добавляла возмущения зрителям.
Также была подвергнута критике и сама манера автора: резкие переходы между яркими и смелыми цветами, с почти отсутствующей иллюзией объемности и нереалистичной перспективой. Не буду подробно останавливаться на каждом элементе в технике Мане при работе над этой картиной, но, в общем и целом, жюри решило, что это настоящая пощечина Академии и всему тому, что представлялось прекрасным в то время.
Мане снова был разочарован решением жюри и единственное чем он мог утешаться так это, тем обстоятельством, что он был далеко не одинок в своей печали. Ведь его работа оказалась как раз одной из тех трех с лишним тысяч отвергнутых в 1863 году. А затем и случился «Салон отверженных» на которой широкая публика всё-таки увидела провокационную работу Эдуарда. Там «Завтрак на траве» стал той картиной, которая привлекла к себе много внимания среди молодых художников, которые увидели в Эдуарде Мане новатора, который готов бросить вызов Академии.
К следующему Салону 1865 года Мане приготовил не менее шокирующую работу и снова вызвал на себя нападки критиков. Его новая работа «Олимпия» снова отсылает нас к работе одного из великих мастеров прошлого. Но если Тициан в своей «Венере Урбинской» (1538) изображал невесту с рядом символов, которые отсылают к таким понятиям как верность и любовь, то Мане без тени сомнения изображает блудницу. Причем проститутку-современницу он изображает в реалистичной манере. И где у Тициана на картине в ногах женщины собака – символ верности, у Мане – черная кошка. У Тициана красные розы – символ богини Афродиты и любви, а у Мане видимо подаренный от клиента букет и вплетенная в волосы орхидея –наводит на мысли о недавнем грехе. Брачное кольцо на пальце у Венеры контрастирует с вызывающими браслетом и повязочкой на шее у Олимпии. Ну и ко всему этому контексту добавляются уже привычная нестандартная техника письма. И кстати моделью для главной героини снова была Викторина Мёран.
Что же сделало жюри с этой картиной? Допустили к выставке в Салоне. Это решение вызвало большой скандал. Негодующая публика постоянно норовила испортить картину. К ней даже пришлось сначала приставить охрану, а позже и вовсе повесить под потолок, чтобы никто не смог до неё добраться. Мане подвергся травле и тяжело переживал критику в свой адрес.
Свою картину, после выставки он уберет в мастерскую и никогда больше не будет выставлять. После его смерти богатый коллекционер из США попытается выкупить её у вдовы Мане. Но группа французских художников во главе с Клодом Моне соберут деньги и не позволят вывезти шедевр Эдуарда из страны. Через какое-то время она попадет в Лувр, но там её выставлять не стали. Сейчас картина находится в коллекции парижского музея д’Орсэ. В 2016 году она была вывезена за пределы Франции и экспонировалась сначала в ГМИИ им. А.С.Пушкина в Москве, а затем в Государственном Эрмитаже в Санкт-Петербурге. Я тогда не упустил возможности и увидел её в живую. До сих пор приятно это вспоминать – атмосфера в музее была просто неописуемая.
И всё же воспринимать «Олимпию» только как вызов системе не будет правильным. Мане искренне искал принятия у публики и в художественном мире. Но он хотел сделать современность классикой. Он хотел показать то что окружающая его действительность имеет свое очарование и несет в себе не меньше прекрасного чем античность и мифология. Эдуард ежедневно наблюдал за жизнью Парижа и затем отображал увиденное и прочувствованное на своих полотнах. На долгие годы Эдуард станет самой противоречивой фигурой в творческом мире франции. Он обретет огромное количество поклонников и ненавистников. И хотя Мане вовсе не желал быть врагом системы, но история распорядилась так, что именно он стал лидером инакомыслящих, которые навсегда изменили историю искусства.
Мане заслужит признание Академии ещё при жизни. И хотя его последние годы будут сопровождаться борьбой с серьезной болезнью он продолжит творить. В 1881 году он получит медаль Салона. В 1882 закончит картину «Бар в «Фоли-Бержер» за которую будет награжден орденом Почетного легиона. А ещё год спустя 30 апреля 1883 года после неудачной операции по ампутации ноги (проведенной из за гангрены) он умрет. Прямо накануне очередного Салона в Париже, открытие которого было 1 мая.
Но это позже. А сразу после неудачи в Салоне 1865 из-за давления со стороны общественности он покидает Париж и уезжает в Испанию. О его возвращении в Париж, о формировании «Батиньольской группы» и становлению импрессионизма я расскажу в следующей статье.
