Вдоль накрененного набок бетонного забора, которым была огорожена территория старого камнерезного цеха, шел хромой плотный мужчина с собакой. На вид ему было около шестидесяти лет. Пес породы джек-рассел-терьер без устали тянул хозяина вперед.
Выгуливая собаку, мужчина думал о предстоящем юбилее: что вновь увидит своих уже взрослых детей, которые обещали приехать. Как же он по ним соскучился!...
Борис Николаевич Шукшин всю свою жизнь отдал цирку. В молодости он был акробатом-эксцентриком, а потом после нескольких тяжелых травм освоил профессию клоуна.
Гастролируя по городам и весям, мужчина так и не смог создать нормальную семью. Нет, он даже в свое время женился, но супруга так и не смогла привыкнуть к его бесконечным переездам и подала на развод.
Так что семейная жизнь для Бориса была очень короткой, он даже и не помнил ее, как таковую. А вот про детей, Наташеньку и Игоря, помнил всегда, не забывал. Отец помогал им деньгами, вместе ездили куда-нибудь почти каждый отпуск, а когда находился рядом, то обязательно их навещал. Эх, жизнь артиста — всегда на колесах... Сегодня он здесь, а завтра уже там...
Так и получилось, что настоящей семьей Бориса всегда были его цирковые братья и сестры.
Все свое время Борис Николаевич привык заполнять работой, но старые травмы регулярно приковывали мужчину к постели. После трех операций на коленные суставы правая нога стала плохо двигаться, и клоун заметно захромал.
На выступлениях хромота даже придавала герою Шукшина индивидуальности, простоты, обаяния. Но это только на выступлениях. А что касалось допуска Бориса к работе, то по состоянию здоровья ему грозило отстранение.
Поэтому мужчина лечился, часто для этого брал больничный, но ко дню своего шестидесятилетнего юбилея артисту удалось привести себя в относительный порядок, и он снова был готов выйти на манеж.
Ровесник Бориса, администратор цирковой труппы Роман Сергеевич Остров, души в нем не чаял. Как только Шукшин переквалифицировался в клоуна, Остров морально поддержал его. Опираясь на многолетний опыт в цирке, он непременно считал, что клоун должен быть добрым. А если клоун добрый, то и зрители смеются.
Борис как раз и был самой добротой. Цирковые детишки всегда бегали за ним гурьбой. Причем он со всеми возился, уделял каждому необходимое внимание. Отчасти такое отношение к чужим детям Шукшин выстраивал от нехватки общения с родными сыном и дочерью.
Сегодня дети Бориса Николаевича уже были взрослыми и самостоятельными, обзавелись собственными семьями и обиду на отца не держали. Вот только, как и их батя, Наталья и Игорь разъехались по разным городам. Борис виделся с ними все реже и реже, а в последние годы и вовсе общался только по телефону.
***
В свой юбилей мужчина надеялся вновь встретиться с детьми и заблаговременно разослал им красочные приглашения.
Наступил юбилей. Весь день Борис готовился к празднованию. Когда стол был уже накрыт, один за другим позвонили сын и дочь, поздравили отца и извинились за то, что не смогли прибыть лично.
Старый клоун сидел за столом и разговаривал с Бобиком, когда к нему в гости пришел Роман Сергеевич.
— Поздравляю дорогого юбиляра! — протянул он ладонь для рукопожатия. — А двери-то чего открыты у тебя? И... — осмотрелся, — я первый, что ли?
— Первый и единственный, — кивнул хозяин квартиры.
— А где все?
— А все заняты более важными делами, — грустно ответил Борис.
— Боря, позволь мне тогда сразу тебя официально поздравить. И сделаю я это стоя.
— Ну, тогда и я... — Шукшин поднялся с места.
— Дорогой Борис Николаевич, позволь в этот торжественный день вручить тебе поздравительный полис от лица руководства и заслуженную денежную премию. — Роман Сергеевич открыл кожаную папку и продемонстрировал юбиляру грамоту. — В общем, тут все написано. Сам прочитаешь, сам поймешь.
— Приятно, — улыбнулся Шукшин, — что не забыли старого пенька.
— И это еще не все! — Из внутреннего кармана пиджака Остров достал неподписанный конверт и положил его на врученную папку, которую держал Борис. — Ребята скинулись, причем все.
— Ух ты! Тяжелый, — потряс хозяин квартиры конверт и, приложив руку к сердцу, сказал: — От души.
— А как же! Борис Николаевич, дорогой, также я уполномочен передать тебе пожелание всего нашего руководства и коллектива справить свой торжественный юбилей в торжественной обстановке и проводить тебя достойно на пенсию. Сам же я желаю тебе счастья, здоро...
— Чего?! — громко возмутился Борис, не дав договорить товарищу. — Рома! Ну-ка, сядь! — Роман Сергеевич сел, сделав виноватое лицо. Он понял смысл поведения старого соратника. — Чего ты там ляпнул про какой-то заслуженный отдых, пенсию?
— Вот не хотел я тебе сегодня говорить! — корил себя Остров. — С другой стороны, завтра бы ты все равно узнал. И что, тебе легче было бы? Все уже решено, Боря. Да и пора тебе уже, на самом деле...
— Как это мне пора? — возмущенно переспросил Борис. — А кто это, вообще, решил?
— Боря, я это не решал. Взяли ребят из циркового училища. Они приглянулись, с ними заключили контракт, а с тобой решили не продлевать. Вот и все.
— И все за моей спиной... — протянул Борис. — Молодца!
— Боря, зато руководство тебе выделит достойную денежную компенсацию. И потом, кто будет держать на контракте клоуна, который хромает и постоянно болеет? Старина, тебе надо с этим делом как-то смириться.
— Как я с этим могу смириться?! — продолжил возмущаться мужчина. — Какая к черту компенсация?! Ты же знаешь, цирк — это моя жизнь, мой дом, мое все! Вы меня угробить хотите? И ты, мой верный друг?
— Прими эту правду, Боря. Мы с тобой уже не в том возрасте, чтобы тягаться с молодыми. Вон на собаку посмотри на свою. Она уже тоже не первой свежести. Да и сам ты тоже — колено-то поди не разгибается уже. А клоун смешить должен, а не жалость вызывать. Да что я тебе объясняю, ты сам все это знаешь прекрасно.
Борис смотрел на тарелку с нарезкой, которая находилась у него перед глазами и грустно думал о сложившейся ситуации. Товарища он уже почти не слышал.
— Что же вы наделали, ребята? Вы же меня без ножа зарезали. Убили, и все!
Не такого Шукшин ждал юбилея. Он оказался одним из самых страшных дней в его жизни. Страшным потому, что в свои шестьдесят лет Борис оказался никому не нужным. И именно в свой День рождения он понял, что его жизнь кончилась. Осталось на пару с псом допраздновать этот бесславный финал.
***
Ночью старому клоуну стало плохо и он вызвал по телефону соседку Нину Анатольевну. Одинокая женщина работала врачом в городской больнице и всегда живо откликалась на призывы Шукшина о помощи.
В комнате Бориса горел свет. Женщина сидела на диване рядом с лежачим хозяином квартиры и корила его, измеряя ему давление:
— Ой, Борис Николаевич, ну нельзя же себя до такого доводить. Ну что уж такого случилось, что вы так переживаете?
— Нина, мне конец, понимаешь? Я остался один — старый, одинокий, никому не нужный старик. Мне крышка, Нина, — жаловался Борис.
— Ну с чего вы взяли это? Для своего возраста вы просто в отличной физической форме. И потом, что это за возраст для мужчины — шестьдесят лет. Еще жить да жить... Столько еще сделать можно, — последние слова женщина произнесла ласково.
— А ради чего? Детям я не нужен, у них своя жизнь. На работу меня никто не возьмет. Вот и остается оформить пенсию, инвалидность да и помирать здесь тихо в этих четырех стенах.
— Как вам не стыдно, Борис Николаевич! — возмутилась Нина Анатольевна. — Ну что за глупости вы говорите? — И резко перешла на шепот: — Вы по сторонам-то посмотрите — сколько вокруг несчастных людей... А у вас? Все есть. Кому жить негде, кому есть нечего, а у вас — своя квартира, все замечательно, по большому счету. Дети, хоть и живут далеко, зато благополучны и с вас денег не тянут. Правильно? Пенсию вам приличную дадут. А насчет работы вы зря, Борис Николаевич. Можно найти еще вполне приличное место. Вы ведь даже не искали еще. Вам бы еще хозяйку сюда хорошую привести, и будет полный ажур.
— Нет, Нина, ты не понимаешь. Я ведь кроме цирка ничего не знаю. Там моя жизнь, там моя семья. Да и поздно мне переучиваться, и семью новую заводить тоже поздно, — разошелся больной.
— Тише, тише, ничего не поздно, — женщина погладила Бориса по плечу. — В любом возрасте можно найти себе дело. Главное — не зацикливаться на своих проблемах. — Врач сделал паузу. — Вообще нужно думать о том, как быть полезным другим.
— Кому? Каким таким другим? Детям я не нужен, никому не нужен... Вот только Бобик один, и тот еле ходит.
— Бросьте вы, Борис Николаевич. Всегда найдутся люди, которым нужна наша с вами помощь. Но вот вы же меня позвали? Я же пришла, правильно? Значит, я небесполезный человек?
Борис задумался. Нина Анатольевна была права: человек полезен, когда он кому-нибудь нужен. Ему только оставалось узнать, есть ли кто на белом свете, кому он будет нужен и полезен.
***
Роно утром Борис Николаевич вместе с Бобиком отправился на прогулку. Неожиданно его внимание привлекла девушка, которая, сжавшись в комок, спала на скамейке.
— Эй! Доброе утро, — обратился к ней Шукшин и потряс за плечо. Девушка задвигалась и проснулась, сев на лавку, как положено. — Вы что, с ума сошли? Так же и простыть можно.