Одежда старшинских жен в этот период отличалась от нарядов простых донских казачек не кроем, но количеством платьев и украшений. Как писал историк В.Д. Сухоруков “пышностью и богатством”.
Женский костюм состоял из кубелька (кубелека), который шился из парчи, полы были разрезаны и заходили одна за другую. На груди кубелек застегивался серебряными или позолоченными пуговицами. На лифе кубелька носили пояс, составленного из серебряных или вызолоченных звеньев, или сшитого из цветного бархата, унизанного жемчугом. У Меланьи Карповны, жены атамана Степана Ефремова, был “жемчужный пояс с крючьями алмазными”.(Филонов А. Очерки Дона. СПБ. 1855. С.105).
Под низ одевали рубаху, подол и рукава которой должны были выглядывать из под кубелька. На восточный манер казачки носили шаровары или шароварцы сшитые из тонкого шелка или полотна.
Головной убор женщин и девушек отличался. Девушки носили челоуч, который имел сходство со скуфьей и делался обычно из красного бархата, унизанного жемчугом и драгоценными камнями. По краям пришивались золотые цепочки или мелкие монеты.
Замужние женщины носили повойники, которые шились из дорогой парчи, на вате, высотой семь вершков (один вершок – 4,4 см), к верху они суживались и укреплялись на голове платком, к которому прикалывались цветы и страусовые перья. Некоторые носили тюрбаны. В праздничные дни женщины надевали собольи шапки с четырехугольным, бархатным верхом, который был украшен жемчугом и драгоценными камнями.
Обувью служили мягкие сафьяновые сапожки, выстроченные на подъеме золотыми и серебряными нитями. Поверх сапожек надевали туфли из сафьяна на высоком каблуке.
Вне дома, летом поверх кубелька надевали каврак из парчовой или шелковой материи. Зимой носили шубы из парчи или шелка, которые подбивались куньим, собольим, лисьим мехом.
И женщины и девушки носили украшения: чикилики, перла, безилики, кольца и серьги. Чикилики представляли собой вязаную сетку из крупного жемчуга. Выходя из под головного убора, чикилики свисали над ушами, соединялись между собой атласной повязкой, которая была тоже украшена жемчугом и обвивало чело. На дошедшем до нас портрете Меланьи Карповны, эти украшения очень хорошо видны.
Перла также были низаны из крупного жемчуга, прикреплялись на плечах бантом из золотого позумента, украшенного драгоценными камнями и спускалась по груди до пояса. Кроме того, носили безилики (браслеты) жемчужные, серьги из жемчуга и драгоценных камней, золотые перстни и кольца.
Украшения старшинских жен были более многочисленными и дорогими по сравнению с украшениями простых казачек. Огромное количество украшений имела атаманша Меланья Карповна. В письме к старшине Поздееву Степан Ефремов пишет: “Выньте три перстня бриллиантовых и лазоревый яхонтовый… цепочку ядреного жемчугу”. (Филонов А. Очерки Дона. СПБ. 1855. С.105).
На пожертвованные Меланьей Карповной украшения была благоустроена церковь в ее слободе Степановка.
Одежда старшин также отличалась от одежды рядовых казаков богатством и количеством. Костюм казаков, живущих в низовьях Дона, представлял собой причудливую смесь русских, малороссийских, польских, татарских, калмыцких, турецких и черкесских элементов. Мужской костюм включал шелковую рубаху, шаровары, вбиравшиеся в сапоги, зипун, кафтан, шапку и пояс.
У богатых старшин, а затем и дворян, одежда исчислялась десятками и более. Так у Ефремовых был “сундук кипарисный с чекменями, сундук дубовый с парчовым платьем,”а также было несколько парчовых и бархатных кафтанов Высочайше пожалованных им. Из этих кафтанов позднее были сшиты “несколько риз и стихарей,” которые хранились в ризнице Донской церкви. (Государственный архив Ростовской области (ГАРО). Ф.360.Оп.1.Д.7.Лл.1-10).
Дополнением к костюму служил пояс, украшенный золотом или турецкий кушак, на котором носили булатный нож или шашку, сафьяновые ножны, (для шашки) декорировали вышивкой, золотом или серебром, драгоценными камнями.
Поверх кафтана одевали иногда и черкеску из сукна с разрезанными рукавами и обшлагами, отделанную золотым позументом. С таким костюмом казаки носили сафьяновые сапоги красного, желтого, зеленого цветов. У Ефремовых был “сундук дубовый с сафьянами».( // Донские епархиальные ведомости.1870.№5.С.145).
Завершала старинный костюм шапка с околышем из меха соболя или куницы, верх которой изготавливался из голубого или красного бархата, вышивался золотом или обкладывался позументом.
В зимнее время казаки носили шубы, шитые на лисьем, собольем, куньем меху. У атаманов Ефремовых было огромное количество шуб. Подтверждением тому являются описи имения Ефремовых: “сундук кипарисный с куньими шубами, сундук липовый с лисьими шубами, сундук кипарисный с собольими шубами, сундук липовый с куперчатыми шубами и купреками”. (ГАРО. Ф.360.Оп.1.Д.7.Лл.1-10.)
Собольи шубы были и у атамана Лукьяна Максимова. Во время Булавинского восстания, часть своего имущества он отсылает в Троицкую крепость на сохранение. Среди серебряных стаканов, чаш, кружек, ложек, жалованных серебряных ковшей, были и три шубы собольи. Другой старшина Ефрем Петров также отвозит на сохранение архимандриту в Азов «четыре шубы – одна соболья, одна рысья и две лисьих, пятнадцать лисят. Кафтан, пару соболей, шапку соболью с жемчугом». (Письма и бумаги императора Петра Великого.Вып.1.Т.У1.С.19).
В конце 40-х годов еще не старый Данила Ефремов часто болеет, его все чаще посещают мысли о загробной жизни. В 1749 году он уезжает на три месяца в Киево-Печерскую Лавру, где состоял ктитором. Он жертвует крупные суммы нам постройку церквей, делает вклады.
Одно из девяти серебряных паникадил Киево-Печерской Лавры весом в шесть пудов и два фунта и напрестольный золотой крест чеканной работы со святыми мощами были пожертвованы Данилой Ефремовым.
В церковной летописи Кременского Воздвиженского монастыря говорится «что церковь построена иждевением атамана Д. Ефремова». (Кириллов А. Старочеркасский Ефремовский женский монатырь.Новочеркасск,1897. С.3).
В Троицком Мигулинском монастыре хранилось Евангелие с надписью на крышке “Сие Евангелие сооружено собственным прикладом войскового атамана Д. Ефремова в Москве января 2 дня 1750 года”. (Кириллов А. Старочеркасский Ефремовский женский монатырь.Новочеркасск,1897. С.3). В ризнице Донской домовой церкви, построенной Данилой и Степаном Ефремовыми, был золотой восьмиконечный крест отличной греческой работы, в котором хранились мощи святых Угодников Божьих, числом 68 частиц. (Донские епархиальные ведомости. 1870.№5.С.145)
Во время Семилетней войны с Пруссией 1756-1762 гг. Д. Ефремов по собственному желанию и по личной просьбе участвовал в Померанской кампании 1758 года, командуя донскими полками. Ему было тогда уже 68 лет. Он имел власть, богатство и мог бы спокойно жить у себя в Черкасске в роскоши, но видно силен в нем был воинственный дух и желание послужить русской императрице и Войску Донскому, если он еще раз решил себя подвергнуть тем трудностям и испытаниям, которые ложатся на участника похода.
Данила Ефремов отличился в нескольких сражениях и 8 мая 1759 года «За добропорядочный поход через Польшу и за оказание во время Померанской кампании дела мужества и особенно за весьма исправную в войске дисциплину» ему был пожалован первому на Дону чин тайного советника.
В исповедальной росписи за 1760 год города Черкасска, в соборной Воскресенской церкви значатся записанными: “ тайный советник Д. Ефремов – семьдесят лет, жена его Мария Ивановна (вторая) – сорок три года, сын его войсковой атаман Степан Ефремов – сорок пять лет, его жена Меланья Карповна – двадцать пять лет, дети их: Екатерина – шестнадцать лет (от первой жены), Марфа – пять лет, Надежда – три года, Даниил – один год”. (Кириллов А. Старочеркасский Ефремовский женский монатырь.Новочеркасск,1897. С.32).
В этом же 1760 году Данила Ефремов умер. Было ему семьдесят лет. О смерти атамана мы узнаем из донесения его сына Степана Ефремова императрице Елизавете Петровне, в котором он сообщает «о смерти 21 мая 1760 г. отца-атамана Д. Ефремова и о принятии им всех дел».2 (РГАДА. Ф. 16. Ед.хр.129.Л. 15,об.). Погребен был в Черкасске на Ратном кладбище, около “родного отца войскового старшины и походного атамана Е. Петрова”.3 (// Донские епархиальные ведомости.1870.№ 5.С.153). На могилу Д. Ефремова положили мраморную плиту, в верхней части ее были изображены луна и солнце, на нижней – цветы и плоды. На плите высечена надпись: “Зде почивает благородный и почетный господин донской войсковой атаман Данила Ефремов, который украшен был всеми добродетелями христианского закона и в звании своего чина, благо, непорочно, мужественно и достохвально достоинство свое исполнил. И судьбами Создателя отойде в вечное блаженство в 1760 лето жизни своей”.(Астапенко М. П. Донские казачьи атаманы. Ростов -на-Дону.1996.С Указ. Соч. С. 149). Последние две цифры - «60» - не высечены резцом, а выцарапаны от руки совершенно в другом стиле, чем вся надпись. Это связано с тем, что казачья аристократия еще при жизни заказывала себе надгробные плиты и надпись на них.
После смерти Данилы Ефремова полновластным хозяином Дона становится его сын Степан. Хотя назначен он был на эту должность еще в 1753 году, будучи только полковником, и потому должен был подчиняться своему отцу, который имел звание генерал-майора.
Родился Степан Данилович Ефремов 27 июля 1715 года. По преданию первой женой Данилы Ефремова была персиянка, от которой у него родился сын Степан. Начав службу простым казаком, в 1734 году он был пожалован “в старшинские звания за известные отца его службы”.1(Астапенко М. П. Донские казачьи атаманы. Ростов -на-Дону.1996.С Указ. Соч. С. 149).
В 1742 году С. Ефремов был походным атаманом в Прибалтийских губерниях. Двадцать восьмого июня 1762 года участвовал вместе с отрядом донцов в походе на Петергоф, возведшим на российский престол Екатерину П. За деятельное участие в этом походе Степан был награжден императорской золотой медалью.
С этого времени для него начинаются золотые дни. Огромные богатства, оставшиеся после отца, он еще более приумножает. Из описи имущества, составленной после ареста С. Ефремова, а также из его писем, адресованных старшинам на Дон, известно, что у Степана Даниловича было: 500000 серебром, 70000 червонцев (среди них персидские, голландские и русские), пять фунтов жемчуга, слитки золота, золотые табакерки, сундуки с собольими, лисьими и куньими мехами и шубами, с шелковыми материями, чекменями, серебряной посудой и сервизами, сундуки с ронзиками и саблями, золотые и серебряные седла со всем прибором, ружьями и т.д.
В верховых станицах у него были мельницы, хутора, сады, оранжереи, бахчи, посевы хлеба, скотские и конские табуны, множество кабаков, сбор с которых составлял девять с половиной тысяч рублей в год. Все эти богатства давали ему жить роскошно и на широкую ногу. При нем достраивались дворец и домовая церковь.
В это время он строит и свое загородное имение – Зеленый двор. Зеленая дача С. Ефремова была построена в версте от Преображенской церкви, на ерике Гнилом. Дом там был поставлен деревянный, при нем разбит прекрасный сад. Во дворе находился погреб для хранения вина, здесь же стояла кибитка, где находились охранявшие атамана казаки.
На плане окрестностей Черкасска ХУШ века и Красный, и Зеленый дворы изображены. Кроме хозяйственных построек, на Зеленом дворе мы можем видеть и изображение пруда. По приказу С. Ефремова в пруд были выпущены огромные белуги и осетры и на них устраивали катания, для этого делали небольшие лодочки, кайки, в которых впрягали осетров и белуг и тот казак, которому удавалось удержаться в этой кайке и не вывалиться из нее получал денежное вознаграждение. Это был светским развлечением атаманов.
Степан Ефремов был женат трижды, и последней, третьей женой, его была Меланья Карповна. Она была простой казачкой и торговала бубликами на рынке. Там ее увидел и атаман. Говорят, что атаман был покорен ее красотой и влюбился с первого взгляда. Весной 1754 года состоялась свадьба, которая по атамански была отпразднована очень пышно и богато. О ней еще долго вспоминали жители Черкасска.
На центральной улице был поставлен километр столов , которые буквально ломились от яств и пития. Атаман пригласил на свою свадьбу все население Черкасска, а оно тогда составляло 20 тысяч человек и все пришли, и гуляли эту свадьбу несколько недель. Вот тогда говорят, и родилась пословица “Наготовлено как на Меланьину свадьбу”.
Курьезный случай вышел на этой свадьбе, когда три казака пришли поздравить атамана и его жену с законным браком. Казаки выловили огромного осетра в Дону и на серебряном подносе преподнесли Степану и Меланье. Поздравление заключалось в следующем: первый казак должен был сказать: “Дорогой Степан Данилыч, поздравляем Вас, второй должен был продолжить “вместе с Меланьей Карповной” и третий завершить “и вместе с Войском Донским с законным браком!” Когда первый казак шел впереди и нес поднос с осетром, второй нечаянно поставил ему подножку. Казак упал у ног атамана и тихонько выругался: “Черт бы тебя побрал!”. Второй казак не расслышал и бодрым голосом добавил: “Вместе с твоей Меланьей Карповной”. И третий казак завершил: “Со всем Войском Донским”. Однако, Степан Данилыч простил нерадивых казаков, и с тех пор пошла по миру гулять пословица: “Наготовлено как на Меланьину свадьбу”, не в честь богатого казака Степана Ефремова, а в честь красавицы казачки Меланьи Карповны.
Блаженную жизнь проводил Степан в своем загородном Зеленом дворе, “окруженный любовью жены своей доброй и добром поминаемой Меланьи Карповны в богатстве, довольстве, изобилии и сибаритской роскоши, надеясь на искреннюю и сыновнюю привязанность к себе всех донцов без изъятия”. (Филонов А. Очерки Дона.СПБ.1855. С.135-136).
Но “изъятия” были. В государственную военную коллегию поступали доносы от старшин Кирсанова и Юдина, в которых они пишут о том, что Степан Ефремов берет взятки, при строительстве в личных интересах использует «государев лес» и хочет быть менее зависимым от русских императоров и императриц, то есть обвинили его даже в сепаратизме.
Военная коллегия шлет три указа с требованием Ефремову приехать в Петербург для объяснений. Но атаман игнорирует все эти указы. Это уже неслыханная дерзость. Тогда в ночь на 9 ноября 1772 года отряд регулярных войск под командованием поручика Ржевского арестовал Степана Даниловича на его загородной Зеленой даче.
« Арест Ефремова вызвал волнения в Черкасске. Колокола ударили “на сполох”, казаки пришли в неистовство, требовали выдать им атамана, угрожая в противном случае всех старшин “перебить в смерть”. Бунт шел открыто. Поднялись казаки верховых станиц и спешили к Черкасску, чтобы освободить атамана». (Филонов А. Очерки Дона.СПБ.1855. С.135-136).
В ответ на все обвинения С. Ефремова, собравшиеся в Войсковую канцелярию девятнадцать старшин, два есаула и множество казаков написали опровержение по всем пунктам и оправдали атамана:
«1. Чтоб войсковой атаман Ефремов из корыстолюбия брал с казаков взятки и распустил их в дома, никто не знает и ни от кого в том жалоб Войску не было.
2. Какие б в нем оказывались знаки недоброжелательства к империи и обществу своему, тоже никто не знает.
3. Чтоб он войсковой атаман, в случае ему какой неудачи, имел намерение уклониться под покровительство союзных татар, никто не знает, и не слышал поныне.
4. Чтоб он войсковой атаман делал новые внушения народу, будто высшее правительство силится сделать всех регулярными, никогда от него не слышали» (Филонов А. Очерки Дона.СПБ.1855. С.135-136).
Свои услуги на возвращение Ефремова предложил и татарский князь Джан-Мабет-Бей. Узнав о взятии атамана, он прислал письмо, в котором он писал “… ныне мне известно, что Степан взят москалями и посажен под арест. Но если какая его вина и вам приятно ль или нет?…мы находимся с вами в соседстве и считать должно как за родственников, и потому соседству, если вам будет угодно, я могу стараться…” (Филонов А. Очерки Дона.СПБ.1855. С. 136).
На следствии в Петербурге выяснилось, что атаман брал взятки за производство в старшинский чин, открылись крупные хищения войсковых сумм, был обвинен в сепаратизме. За эти преступления Военная коллегия приговорила его к смертной казни через повешение. Однако, Екатерина П, памятуя о том, что когда-то, в 1762 году, Степан был среди тех, кто помог ей взойти на российский престол, отменила смертный приговор, заменив его ссылкой на вечное поселение в эстонский город Пернов. Но уже в 1774 году Ефремову разрешили поселиться в Петербурге.
В Черкасске все имение Ефремовых было описано и взято под секвестр. Здесь же осталась его жена Меланья Карповна и шестеро его детей. В исповедальной росписи соборной Воскресенской церкви за 1774 года значится “бывшего войскового атамана С. Д. Ефремова жена Меланья Карповна – сорок лет, дети: Даниил – шестнадцать лет, Степан – двенадцать, Марфа – двадцать один, Надежда – девятнадцать (через три года в 1777 году она станет женой М.И.Платова), Екатерина – одиннадцать лет и Мария – десять”.
Многочисленное семейство атамана получала содержание “из имения мужа: шестьсот рублей в год, да сверх того муки ржаной по девяносто, пшеничной – по тридцать, пшена – по пятнадцать, круп гречневых – по семь с половиной, овса – по сорок пять четвертей. Яловиц по пятнадцать, баранов по шестьдесят голов, масла коровьего и конопляного – по пятнадцать, соли – по тридцать пять пудов, вина виноградного горячего по шестьдесят ведер на каждый год, начиная с 1774 года. Но, говорят, практичная атаманша успела припрятать значительную часть богатства раньше описи». (Кириллов А. Указ Соч.С.32).
Находясь в Петербурге, С. Ефремов пишет письма на Дон своим друзья старшинам. В этих письмах он рисуется нам человеком независимым, полным сознания собственного достоинства, непреклонной воли, твердого характера с обширными честолюбивыми планами.
Огромные его богатства давали возможность ему жить как истинному вельможе, с невиданной на Дону роскошью. Ему вполне соответствовала знаменитая атаманша Меланья Карповна. Чета Ефремовых отличалась благотворительностью церквям. На речке Белой Калитве была поселена слобода Степановка, и первая церковь в ней построена на средства основателя слободы Степана Ефремова, во имя первомученика архидьякона Стефана. Освящена эта церковь была в октябре 1775 года. В это время Степан находился в Петербурге, уже разжалованный из атаманов. Поэтому устроительницей храма была Меланья Карповна, которая пожертвовала от себя все украшения.
В 1783 году в слободе Большинская, принадлежавшей Ефремовым, на средства Меланьи была построена еще одна церковь в честь Рождества Пресвятой Богородицы.
В 1804 году, в год своей смерти, Меланья Карповна пожертвовала в церковь, построенной в честь Донской иконы Божьей Матери, золотой восьмиконечный крест, украшенный 38 алмазами и 150 яхонтами, весом два фунта. Еще раньше, в 1764 году Степан Данилович и Меланья Карповна жертвуют в эту церковь Св. Евангелие, обложенное сребропозолоченными досками. Весило оно два пуда.
В 1784 году Степан Данилович Ефремов скончался в Петербурге “от злой язвы” и был похоронен на территории Александро-Невской Лавры, где хоронили представителей высшего петербургского общества. На гробовой доске была надпись в стихотворной форме, заканчивающаяся словами: “Сей представившийся Степан Данилович Ефремов был сын тайного советника и донских войск атамана Данилы Ефремовича Ефремова, родился в 1715 году, июля 27… Войсковым атаманом был 19 лет с 1753 по 1772 гг., скончался 1784 года, марта 15, жития ему было 69 лет”. (Кириллов А. Указ Соч. С.46). Со смертью Степана Ефремова закончилось тридцатичетырехлетнее правление династии Ефремовых на Дону.
Одним из известнейших казачьих родов в ХУШ-Х1Х вв. на Дону был и род Иловайских.
Интересна родословная Иловайских. Мокей Осипович Иловайский – сын войскового старшины Иловайского Осипа Андреевича, был также войсковым старшиной и участвовал в Крымских походах 1687, 1689 гг. под руководством В. В. Голицына. Принимал участие в подавлении Булавинского восстания. За боевые заслуги имел награды: золотую саблю, золотой ковш с царским гербом и надписью: “Легкой станице атаману и казаку Мокею Осиповичу Иловайскому”. (Иловайские и донские казаки. Петербург, 1914).
Сын Мокея Осиповича – Иван Мокеевич Иловайский был походным атаманом, имел чин казачьего полковника. В 1720 году служил при Минихе, попал в плен к горцам, “где пострадал за отказ принять ислам”. Через три года бежал. По возвращении из плена был возведен в старшинское звание “за полонное терпение и рану”. (Иловайские и донские казаки. Петербург, 1914).
В фондах Старочеркасского музея есть портрет И. М. Иловайского, принадлежащего к эпитафальному портрету, датируемого ХУШ веком. В левой верхней плоскости есть надпись: “Иван Мокеевич Иловайский. Матерь Божия Феодоровская благословила ему путь из плена”. (Фонды Старочеркасского историко-архитектурного музея-заповедника (СИАМЗ). Книга. №133). Иван Мокеевич в память своего чудесного спасения соорудил Феодоровскую икону Божией Матери, обложив ее золотой ризой, и икона всегда сопровождала Иловайского во время походов. У Ивана Мокеевича Иловайского было четыре сына: Алексей, Василий, Николай и Дмитрий. Именно они и дадут генеалогическому древу Иловайских пышную крону. Их дети и внуки впишут славные страницы в историю России и Дона. По их биографиям можно изучать военную историю России. Это была блестящая плеяда военных деятелей, портреты трех Иловайских помещены в галерею Зимнего дворца, многие стали кавалерами ордена Святого Георгия, который, как известно, давался за личный подвиг, были награждены золотым оружием и т.д. Среди Иловайских были и войсковые атаманы, и предводители дворянства.
В 1775 году высочайшей грамотой Екатерины II, Иловайский Алексей Иванович был назначен наказным атаманом, с одновременным пожалованием чина полковника российской армии. В 1776 году последовал новый указ императрицы, на сей раз с назначением А. Иловайского войсковым атаманом, с чином генерал-майора, что соответствовало IV классу в “Табели о рангах”. Таким образом, Алексей Иванович Иловайский получал звание потомственного дворянина, все права и привилегии этого сословия.А. И. Иловайский одним из первых был награжден российскими орденами: Святой Анны I степени, Святого Владимира I степени, Святого Андрея Первозванного и другими. За поимку Пугачева он получил двадцать тысяч рублей и земли. “Был жалован золотой саблей, усыпанной бриллиантами от австрийского императора, а также драгоценными панцирными украшениями”.(Иловайские и донские казаки. Петербург, 1914).
Дом Иловайского в Черкасске находился рядом с Воскресенским собором. На плане города 1786 года под №6 значится “дом господина генерала поручика войскового атамана и кавалера Иловайского, а под № 9 – загородный дом господина генерала-поручика войскового атамана и кавалера Иловайского”. (Фонды СИАМЗ. План Черкасска.1786. н/в.№358./б.).
В гостях у атамана Иловайского, в девяностые годы ХУШ века побывал генерал Тучков С. А., который оставил воспоминания о посещении Черкасска и дома войскового атамана Иловайского.
Приезд генерала пришелся на праздник Крещения Господне. Это был так же день когда выбирали станичных атаманов и есаулов. После выборов станичного атамана, все участники крестным ходом прошли к Дону, где была проведена церемония освящения воды. После молебна самые смелые и закаленные купались в проруби под звон колоколов и пушечную пальбу.
«По поводу праздника атаман Иловайский давал обед, на котором присутствовали все чиновники Черкасска. Стол был накрыт на пятьдесят персон. Угощение состояло из многих блюд «на европейский вкус приготовленных». Из напитков подавали лучшие донские и греческие вина. На обеде присутствовали только одни мужчины и ни одной женщины.
И уже после окончания обеда в залу вошла женщина, одетая в традиционную одежду казачек ХУШ в. На ней был парчовый кубелек, шелковая рубаха и шаровары, на голове была парчовая шапка, украшенная драгоценными камнями и жемчугом. В руках она держала серебряный поднос с рюмками, наполненными вином. Далее шел обряд, напоминающий древнерусский обычай приветствия гостей. Она кланялась в ноги атаману, целовала его руку, а потом в губы и благодарила войскового атамана за доброе отношение к ним во время правления ее мужа. Это была жена бывшего станичного атамана. С этим подносом она обходила всех гостей, подавала всем вина и целовала каждого в губы. А гости пили за здоровье ее мужа. Когда она заканчивала обход всех гостей, тогда появлялась жена вновь избранного станичного атамана и повторяла тот же самый обряд. Все гости поздравляли ее с новым достоинством ее мужа, и пили за его здоровье.
После обеда, по приглашению атамана все гости прошли в другую комнату. Перед вошедшими открылась живописная картина: женщины, одетые в кубелечные костюмы и шелковые шаровары, “сидели на широких диванах, поджав ноги по-азиатски, а перед ними стоял превеликий стол, покрытый вареными в сахаре фруктами и сухими конфетами, множеством наилучших плодов”. На столе стояли графины с сладким вином. Когда мужчины вошли в зал, все женщины встали и поклонились. Хозяйка попросила всех мужчин сесть и сама стала угощать всех гостей вином и конфетами». (Цитируется по книге «Из записок Тучкова С.А. Черкасск.СПб., 1800)
Как видим, несмотря на нововведения и стремление старшин подражать петербургской и московской знати, старые обычаи еще довольно сильны. Размывание казачьей культуры начнется несколько позже, особенно заметным оно будет после войны 1812 года.
Как уже упоминалось выше, у атамана Иловайского был и загородный дом, известный под названием “Белое урочище”. Находился он рядом с “Зеленым двором” С. Ефремова. На плане Черкасска “Белый двор” занимает большую площадь, при доме был разбит сад с регулярной посадкой.
Сохранилась также и карта с указанием хуторов старшин ХУШ века. Это были, своего рода, загородные дачи донской знати. На речке Гнилой находились хутора генеральши Краснощековой, недалеко от “Зеленой дачи” Ефремовых – старшин Луковкина, Перфилова, Ребрикова, Поздеева. По правому берегу реки Аксай хутора старшин Грекова, Машлыкина, Семина, Фролова, наказного атамана Сулина, генеральши Ефремовой, старшин Семена Туроверова, Александра Протопопова, Сидора Кирсанова и других. (Фонды СИАМЗ. Карта с указанием хуторов старшин ХУШ века.).
Дачи старшин не отличались большим изяществом архитектуры, главным принципом при строительстве были простор и удобство. Все они были окружены обширными виноградными и фруктовыми садами. (Краснов Н.И. Верховые и низовые казаки. Донские войсковые ведомости.1860.№18).
Весной вся черкасская знать на лето разъезжалась на дачи. Здесь они ездили, друг к другу в гости. Проводили время в гуляньях и играх, одним из любимых развлечений было катание на качелях. Зимой все собирались в Черкасске. Светское общество начинает устраивать вечера с танцами, которые еще сохранили “живой народный характер”. (Краснов Н.И. Верховые и низовые казаки. Донские войсковые ведомости.1860.№18). Все жители Черкасска любовались на катание старшинской знати, которая щеголяла выписанными экипажами, красотой и убранством лошадей.
Некоторое представление о бытовой жизни того времени дают письма Иловайских, которые были найдены при реставрации колокольни в станице Старочеркасской. В ХУШ веке там находился архив Области Войска Донского. Все письма, а было обнаружено 50 штук, датируются 1779 годом.
В письме к мужу от 25 генваря 1779 года Анна Иловайская пишет: “через господина Смирнова доставлены к вам… высочайшему другу, осетров холостых, да одного икряного…(Фонды СИАМЗ. Кп.Ш.№10646). В этом же письме она сообщает, что сына Левушку отдает отцу протопопу (так называли протоиерея, т.е. старшего священника до Х1Х века) для обучения грамоте.
В письме от 19 февраля 1779 года, Анна Иловайская пишет мужу: “Любезнейший друг мой, Алексей Иванович… девочка калмычка ко отправлению загатавливается, а Дакмарчик в покупку приискивается и оба они с зимовой станицей или с первой оказией пересланы от меня будут. Впрочем, имею донести вам, любезнейшему другу, что в доме нашем все благополучно и как я, так дети наши благостью всевышнего все живы и здоровы, от искренней сердечной любви и вам желаем. Не худо б любезный друг, ежели б прислали нам петербургских гостинцев, пуда два кофия или еще, что вздумается, да так же и дети гостинцев от вас ожидают.
И ожидая за сим благополучного вашего с получения монаршей милостыни возвращения в дом… с непременною любовью истинным почитанием вашего превосходительства любезнейшего друга верно покорная жена Анна Иловайская”. (Фонды СИАМЗ. Кп.№ 10647).
Сохранилось и письмо А. Иловайского сыну Петру Алексеевичу Иловайскому, в котором он перечисляет, что ему было послано: “боченок красного виноградного вина, три свежих замороженных осетра, из коих один икряной и икра ево положена да в четырех боченках, ведро нардеку…, уксуса, в третьих лимонного сока, а в четвертых сладкая водка, полпуда белого мыла, одну жестянку тертого кофию и две головы сахару весом в полпуда…
Сестрицы ваши Ульяна Алексеевна, Марьюшка, братец Левушка вам с почтением кланееса”. (Фонды СИАМЗ. Кп.Ш.№10643).
Ульяна Алексеевна станет женой Степана Степановича Ефремова, сына опального атамана С. Ефремова, а после его смерти – одной из устроительниц Старочеркасского Ефремовского женского монастыря. До наших дней дошел портрет У. А. Ефремовой, живописная работа, датируемая к. ХУШ века. Портрет относится к донской парсуне. Интересен не только тем, что доносит до нас облик дочери А. И. Иловайского, принадлежавшей к одной из самых известных и богатых семейств Дона, но дает нам возможность познакомиться с этническим типом женщины казачки, а также с донским костюмом этого периода.
О жене А. И. Иловайского, Анне Иловайской сведений практически не сохранилось, но есть интересное упоминание о том, что ежегодно к Рождеству, Екатерина II жаловала ей “расшитую драгоценностями робу” О получении такой же хлопотал М. И. Платов для своей жены.(Иловайские и донские казаки. Петербург.1914).
Алексей Иванович Иловайский умер во время коронации Павла I в Москве, 2 мая 1797 и был похоронен на территории Донского монастыря, не дожив три года до Х1Х века, с приходом которого происходят еще большие изменения в жизни донских казаков и донских дворян.
Таким образом, на протяжении всего ХУШ столетия, старшины, а с 40-х годов уже и донские дворяне (первыми дворянами на Дону были И. Краснощеков, И. Фролов и Д. Ефремов), подражая петербургской и московской знати, начинают отстраивать родовые поместья, загородные усадьбы и имения. Бытовой уклад старшинской и дворянской усадьбы начинает отличаться от быта рядовых казаков. Особенно большие изменения происходят в общежитии донских казаков в атаманство Ефремовых, правление которых приходится на царствование Елизаветы Петровны и Екатерины II, с характерной для этого периода эстетикой барокко, когда понятие красоты было адекватно понятию роскоши и великолепия.
Огромные богатства Ефремовых дают им возможность жить роскошно и на широкую ногу. Поэтому они строят не просто дом, а родовое поместье с хоромами, церковью и хозяйственными помещениями: кухней, погребами, каретным сараем, ледниками.
Дома свои обставляют европейской мебелью, украшают персидскими коврами, зеркалами, люстрами, дорогим оружием. Гордостью хозяев были серебряные жалованные ковши. Пьют и едят старшины и дворяне на серебряной, фарфоровой, хрустальной посуде. Именно у Ефремовых появляется первый на Дону экипаж, в подражание им такие экипажи завели себе старшины Поздеев, Мартынов, Луковкин.
Также как, и московская и петербургская знать, донские старшины и дворяне строят себе загородные дачи. Практически все старшины, живущие в Черкасске в ХУШ веке имели загородные дома, расположенные на правом берегу речки Аксай и на речке Гнилой.
По богатству и роскоши наиболее известны были загородные дачи Зеленый и Красный дворы, принадлежавшие Ефремовым, с обширными домами, великолепными садами, которые были украшены беседками и прудами. На Красном дворе стояла полотняная церковь с прекрасным серебряным иконостасом. Здесь же стояло десять шатров и пять кибиток, где проживали дворовые люди Ефремовых. Можно сказать, что шатры и кибитки – это своеобразие дворянской усадьбы на Дону.
Именно здесь, на Красном дворе, появляется первая картинная галерея на Дону, основателем которой был атаман Данила Ефремов. Ефремовская картинная галерея станет тем ядром, вокруг которого будет сформирована картинная галерея Дона, насчитывающая около ста портретов.
Появление портретной галереи было связано не только со стремлением казачьей знати утвердить свои привилегии, которые выражались в праве избранных на парадное изображение, но и желание быть светскими и просвещенными людьми. Наличие портретной галереи в доме – это признак светскости и просвещенности по понятию современников.
Портретная галерея Ефремовых представляет историческую и художественную ценность. Она дает возможность познакомиться с донской парсуной ХУШ века, доносит до нас облик прославленных людей Дона, а также формирует художественную среду. Не случайно уже в 90 гг. ХУШ века появляется профессиональный художник Андрей Жданов, закончивший Петербургскую Академию художеств в 1794 году с большой золотой медалью.
Культура старшинской и дворянской усадьбы, как, впрочем, и вся культура казаков, испытывает на себе влияние культур России, Украины, Кавказа и Востока, особенно та ее часть, которая связана с материальным миром.
Желание выглядеть цивилизованно и по европейски, заставила атаманскую знать отказаться от своего древнего обычая ношения бороды.
Одежда старшин и их жен отличалась от одежды рядовых казаков богатством тканей и украшений, а также ее количеством, и представляла собой причудливую смесь русских, малороссийских, польских, татарских и турецких элементов.
Несмотря на то, что быт старшин и дворян достаточно сильно отличается от быта рядовых казаков, между ними еще нет той непреодолимой стены, которая отделяла бы их друг от друга. Их связывают сословные интересы, те права и привилегии, которые имели казаки в отличие от иногородних. Простота нравов продолжает преобладать в отношениях старшин и казаков. Излюбленным видом общения были казачьи беседы, где собирались и рядовые казаки и старшины, невзирая на имущественные различия.
Увеселения старшин мало, чем отличались от увеселений народа. Тогда все праздники проходили на улицах и площадях: скачки, стрельба по мишени, джигитовка, кулачные бои. Устраивали и семейные праздники: именины, свадьбы, крестины.
Старшинская и дворянская знать стремится получить и дать образование своим детям. Получение его становится делом престижным, поскольку образованному человеку легче сделать военную карьеру.
Вера занимает огромное место в духовной жизни старшин. Выборы атамана, отправление на службу и возвращение домой сопровождалось молебном в храмах. Донская знать делает большие вклады в строительство и украшение храмов и монастырей. Ездят на моление в святые места (Киево-Печерскую Лавру), некоторые перед смертью принимают монашеский постриг. В начале ХУШ века браки у казаков стали совершаться по церковным уставам.
Для обслуживания старшинских и дворянских усадеб, при последних появляется штат прислуги и дворовых людей: на Дону он был многонациональным: татары, калмыки, малороссы и даже арапы. Различались они и по профессиональным навыкам: столяры, кузнецы, конюхи, мельники, садоводы, пчеловоды, форейторы и т.д.
Несмотря на имущественные различия, донское казачество еще едино. И пройдет немало времени, прежде чем старшины окончательно отделятся от рядового казачества и вольются в ряды дворянского сословия России. Это произойдет в первой половине Х1Х века.
Автор Галина Астапенко, краевед, член Союза журналистов России. Глава из книги Г.Д. Астапенко «Быт, обычаи, обряды и праздники донских казаков. ХVII-ХХ веков. Ростов-на-Дону, 2011. С. 182-206.
Редакторская обработка и подбор иллюстраций – Михаил Астапенко, историк, член Союза писателей России.