Странное слово "эмиграция" стало понимаемо год как. Заранее для этого я вернулась в родной город и родную Украину чужестранкой с паспортом РФ. Вид на жительство украсил штамп прописки в купленной квартире. Свои стены. Контейнер. Вещи. Много вещей. Дом, работа, дом - как везде и у всех. И поди ж ты Ротшильды не договорились с другими не Ротшильдами. Или наоборот. Не важно. Случилась война. Когда она застучала очередями по маленькому Славянску, дончане жили и не верили, что она идет к ним. И луганчане. И областные жители. Киевляне тоже шуточно жгли шины и до сих пор наивны в понимании того, что их это не коснется. Я боюсь их разочаровывать, поэтому не буду сильно умничать и давать прогнозы на эту тему. Мы уехали менять паспорта в Белгород. Просто менять паспорта. МЫ НЕ СОБИРАЛИСЬ УЕЗЖАТЬ НАВСЕГДА! Поняли это по пути ли, в Белгороде ли… Я уже и не помню. Так все остро, больно, не карточно проигрышно было, что понять это и вспомнить просто не поддается анализу. Я только в записях могу докопаться. Но они в Донецке. О том что мы кривые мигранты, мы тоже поняли как-то частями. Боролось сознание с пониманием. Вроде эмигранты, но граждане той страны, куда приперлись. Вроде из войны, а вроде мы сами виноваты, что там оказались семь с половиной лет назад. В общем по пути подбирая информацию, мы все таки не беженцы. Теперь уже, когда в паспортах детей стоят штампы прописки, а у их матери бумажка с регистрацией, эмиграция стала ... прозрачной вуалью после толстых штор непонимания - как и что же дальше. И где. Потому что реально ничего в РФ нет. Ни будки собачей, ни ошейника, ни тем более миски. А песню про собаку помнят все. Неважно. Важно, что мы выстояли. Без мужа (мужей), без машин, без запасов, без "золотых" батонов, фур и вертолетов, помощи РФ, В.В... И таких как мы было много, я видела полный вокзал Донецка в день отъезда. По чемоданам было видно, что не гулять. По лицам было видно. Все это позади. Холодное лето 2014. В день нашего отъезда из Донецка шел такой ливень... По тротуары была вода... Мне кажется в отличие от эмигрантов 1917 меня лично спасла крестьянская закваска бабушек и дедушек. Помогла опуститься вниз, опустить себя до работы Госпожи Горничной, до разлива живого пива. Работа по 12 часов в сутки и три раза в неделю совмещая две работы плюс 4-5 часов переездов между двумя пригородами и городом стряхнули лишние калории, килограммы, сантименты и глупости из мозгов. Я в этом августе не смогла сказать сыну кем я работаю. А в октябре уже поняла, что могу, что он и все, кто знает меня, могут это знать. Потому что ничего постыдного в этом нет! Этим нужно гордиться. Тем, что ты смог, вопреки, ради для. Чего - будет понятно потом. Сейчас это все еще за вуалью. Выстоять надо всем нам. Выжившим. Уехавшим и оставшимся. Наблюдающим процесс со стороны и много думающим об этом. Живущим ожиданием будущего, так бы сказать - верой в него. И надо любить то, что есть. Надо любить БУКВАЛЬНО ВСЕ. Солнце и небо над головой, чужой дом, ставший твоим на время (но твоим же!), работу, дающую кусок хлеба и вторую дающую право на съем крыши рад головой, чужие диваны, подушки и одеяла, посуду и печку не в твоей кухне. Любить друг друга, пусть и так резко оказавшись по разные стороны процесса, затеянного не нами. Пусть то будет странная любовь. Любовь-помощь, любовь-понимание, любовь-прощение с правом выбора каждого на ошибку. Мы все инопланетяне. У каждого свой Космос в голове, правильно или ошибочно считаемый правильным. Кто знает как надо? Кто знает как правильно надо? Мы - не Боги, мы простые смертные. Мы шагаем вперед, спотыкаемся, падаем, ждем руки протянутой или поднимаемся не ожидая. Мы идем дальше. Вытираем слезы, сопли, грязь, печаль разочарований и идем. Чего бы это не стоило. Что бы не казалось. Жизнь - дорога. Жизнь - боль. Любовь - боль. Счастье - нажимать в себе на белые клавиши большого рояля. Потому что черных меньше. Можно стратить, попав на них, но надо с них спрыгивать побыстрее. Жизнь - Счастье. PS "Пей сидр, Лау" - гимн Ирландской Республиканской Армии (IRA).