Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 169 часть 3
Повздорив с внучкой, у водопроводной колонки, Галина Лысова вернулась домой. Она села у окна, отрешённо глядя на улицу, погрузилась в раздумья. Соседка, напротив, приветствуя помахала ей рукой, но Галина этого даже и не заметила, ей было не до неё.
Кошка запрыгнула к ней на колени, она очнулась и машинально стала гладить её и раздражение на внучку постепенно ушло из её сердца. Муська мурчала. Галину потихоньку стала мучить совесть, не прошло и десяти минут, как она уже сожалела о произошедшем и искала совета у своей кошки: «Муська, что-то я похоже с внучкой-то погорячилась. То ли напрасно я её отчита́ла, а то ли нет? — но кошка зевнула, вытянула лапки и потянулась, как будто не слыша, что хозяйка говорит с ней, — Ты чё молчишь-то? — спросила Галина её и тоже зевнула следом, — Я же с тобой как с путной толкую? Переживаю же я из-за внучки-то, а тебе и дел до меня нет. Эх, Муська, ты Муська… Рыбы вон наелась и про хозяйку забыла. А ведь до того, как я тебя покормила, вона чё как ластилась ко мне. — произнесла хозяйка с укором. — Чё же мне делать-то теперь, а? Уж скоро стемнеет совсем, спать надо будет ложиться, а я ведь не усну: у меня внучка-то из головы не выходит. Дождь ещё пошел как назло».
Галина встала, осторожно положила кошку на диван. Подойдя к шифоньеру, посмотрела на себя в зеркало и спохватилась: «Господи-и, как я резко постарела, а ещё ведь даже и на пенсию не пошла. Болезнь-то никого моложе не делает. Увидел бы меня сейчас мой Шурка, так испугался бы — не иначе. Седина-то вона чё как блестит, а года летят, торопятся, как будто куда опаздывают. Мама-то моя рано померла́, её-то старость не коснулась, а я вот живу и за себя, и за неё, и за отца, а теперь ещё и за Шурку мово. Ох-хо-хо-о… — она зевнула опять, — А стареть-то как неохота, кто б знал».
Она открыла дверцу шифоньера, взяла платье и переоделась.
«Пойти, к Таньке ли чё ли сходить, проведать, а заодно и узнать та́ма внучка-то или нет. А то, кто и зна́т с какой она девчонкой-то связалась, она уж больно шибко свои глазищи-то вытаращила, когда на меня глядела, — Галина подошла к кошке и дала наказ, — пошла я, а ты веди себя смирно. Рассаду на окошке не трожь. Поняла? — но кошка не реагировала на её слова, — Ох, и избаловала я тебя на свою-то головушку…»
Галина вышла из комнаты в сени, потом вернулась, вспомнив, что не взяла гостинцев для внучат. Ругнула себя в сердцах: «Совсем памяти-то не стаёт, разуваться вот придётся. Тьфу-у… — она наклонилась, расстёгивая сапоги, боль отдалась в затылке, — Таблетки на всякий случай ещё надо в сумку положить, а то мало ли, вдруг да у Таньки остаться придётся. Пожалуй, и полотенце взять и бельё на сме́нку, может в ванне ополоснусь».
***
…Татьяна Ширяева мать не ждала. Как только в дверь позвонили, она перепугалась и вскочила из-за стола. В голове промелькнула мысль: «Кто это к нам на ночь глядя притащился?»
Она подошла на цыпочках к двери, взглянула в глазок и увидев мать, спросила:
— Мам, ты что ли?
— Да я, я, открывай.
Татьяна открыла дверь, мать зашла и сходу пожаловалась:
— Фу-у, задо́хла совсем: высоко всё же вы живёте…
— Но ведь третий этаж не пятый, мам?
— Так оно, но всё равно шибко высоко. — твердила Галина бурча себе под нос, — А ежели старше буду, так мне и вовсе к вам не забраться.
— Случилось что, мам?
— Пока́месть* нет, но кто и зна́т… Здравствуй, Танька.
— Здравствуй, мам, на улице дождь, а ты в такую погоду притащилась, а зачем?
Вопрос дочери Галину обескуражил:
— Вот и всё, а просто так ли чё ли я к тебе и прийти не могу?
— Да можешь, конечно, но не на ночь ведь глядя, и не в такой дождь, — возразила матери Татьяна.
— А у меня, может, причина есть? — Галина поставила сумку на табуретку и стала раздеваться. Увидев на вешалке пальто внучки, сказала, — Ну знать-то дома Алёнка.
— А где ей быть?
— Да кто и знать где, ты ж её чуть что — из дома выгоня́шь.
— И правильно делаю, воспитывать-то ведь её как-то надо?
— Надо-то надо, но ведь не так. — сказала взволнованно Галина, а потом прикрикнула на дочь, — Ты чё хоть, Танька, рехнулась ли чё ли совсем? Так выгонишь её, а кто-нибудь возьмёт да надруга́тся над ней, а она потом по рукам пойдёт — позору ведь не оберёшься. Не знай чё творишь.
Алёнка в гостиной сидела в кресле и читала книгу, слова бабушки, сказанные в её адрес, было слышать весьма неприятно.
«Ого, бабушка какого мнения обо мне, как будто другого варианта как пойти по рукам у меня нет и не будет. Как же это мерзко звучит, кто б знал,» — она уткнулась в книгу, но читать дальше уже не могла.
Братья услышали, что пришла бабушка, но из комнаты выходить не стали, чуя, что опять назревает скандал.
— Мама, ты зачем пришла? Поскандалить что ли захотелось? — задала Татьяна вопрос ей в лоб.
— Да я и не думала скандалить, а пришла вас проведать и спросить, зачем мой замок с ворот испортили? Ладно в се́нках у меня в комоде ещё маломальский замок лежал, а то бы и выйти за ворота не смогла.
— Ключ сломался, пришлось дужку у замка пилить.
— Ну ничё вам, Танька, доверить нельзя, даже ключ.
— Мама, успокойся, а? — теряя терпение попросила Татьяна, —Поссоримся же. Лучше проходи, я тебе проект нашей дачи покажу.
— Да по́дь ты со своим проектом, архаровцы-то где-кась?
— В комнате сидят, где им ещё-то быть, на улице-то почти стемнело.
— Ну и внучата у меня… Бабушка пришла, а они даже и поздороваться не вышли. А зять-то мой, где, разлюбезный?
— В комнате на диване лежит.
— Ну и зять, весь день только и лежит, бока отлёжива́т... —ворчала Галина.
Зять из комнаты отозвался:
— Тёща, привет, так у меня же нога-то в гипсе, ты что ли забыла?
— Тьфу-у, забудешь тут с вами, — брюзжала Галина заходя в гостиную. — Все при деле: зять журнал чита́т, внучка книжку, — она заглянула в детскую и взглянув на внуков, сказала, — а э́нти вон, варнаки, машинки катают по полу, соседям спать не дают. Ну чё молчите, а? Здрасте!
— Здрасте-е… — хором поздоровались внуки. Прошка улыбнулся и подошёл к бабушке и глядя заискивающе в глаза, спросил:
— У тебя конфетка, баб, есть?
— Знать-то заговорил как следует, святые угодники…
Татьяна напомнила ей:
— Мам, так я же тебе говорила, что он заикаться перестал.
— Может и говорила, с вами разве ж всё упомнишь? — она открыла сумку и достала небольшой бумажный кулёк. — Нате-ка, карамельки между собой разделите.
Прошка обрадовался, схватил кулёк и поблагодарил:
— Спасибо-о!
— Вот, молодец! Чисто́ говорит, без всякой запинки, — она погладила его по голове и смахнула выкатившуюся слезу с щеки. — а я уж, грешным делом, думала, что заикой останется на всю жизнь…
Татьяна смотрела на мать и не могла понять, зачем она к ним пришла.
— Мама, что случилось? — ещё раз задала вопрос она.
— Да из-за внучки переживала, вот и пришла проведать дома она, или нет.
— Да, конечно, дома, а где она ещё-то будет? — Татьяна смотрела на мать с недоумением.
— Так она с девчонкой какой-то возле моего дома вертелась, а потом на колонку пошла. Я увидала её и отругала. Говорю: иди домой, нечё тут шататься. А девчонка-то глазами на меня зырк-зырк, мне прямо не по себе стало. Они-то ушли, а я места себе найти не могла. Сердце в груди стучит, только стукото́к стоит. Думаю, если не схожу и не узнаю, то всю ночь прово́шкаюсь с боку на бок, да так и не усну. Кто и зна́т, что за девчонка-то с ней была?
— Да хорошая девчонка, из порядочной семьи. Отец военкомом в военкомате работает.
— Ну тогда ладно, — Галина облегчённо вздохнула, — Танька, тогда и то ли покажи, чё там у тебя за проект.
— Пойдём, на столе лежит.
Галина последовала за дочерью и увидев кучу бумаг на столе, покачала головой.
— Это чё у тебя тут за оказия така́?
Татьяна развернула тетрадный лист и показала:
— Вот, двухэтажную дачу строить надумали, аж пять на пять метров.
— Зачем таку́ большую, да ещё на два этажа? Денег-то где возьмёшь столь?
— Деньги — дело наживное, мам!
— В том-то и дело: прежде чем строить их ещё и нажить надо, деньги-то.
— Наживём! — решительно произнесла Татьяна, — Не спорь со мной, мам.
— Ну, Танька, не знай чё ты творишь… И в кого ты такая упёртая, ума не приложу?
Зять, смеясь сказал:
— А это тебя, тёща, спросить надо.
Галина махнула на зятя рукой и прикрикнула:
— Тьфу на тебя, мелешь не знай чё… Она вылитый отец — ни взять ни дать. — она посмотрела на внучку виновато и сказала: — Ты уж не серчай на меня, я ж не со зла на тебя накричала-то, у колонки. Душа у меня болит за тебя.
Алёнка подошла к бабушке и обняла её. В глазах у обоих появились слёзы. Галина гладила внучку по спине и приговаривала:
— Горячий у меня характер-то вишь какой, скажу, а потом сама себя извожу и места не нахожу… Вот ведь наказание-то какое, такой характер —на всю жизнь.
Пояснение:
Пока́месть* — пока что; до поры, до времени
© 20.05.2022 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение глава 169 часть 4 Веселье на ночь глядя опубликовано 22 мая 2022 в 04:00 по МСК
Предыдущая глава