Это случается ночью. Как бывает в большинстве хорроров. Глупых и вполне сносных. Они обступают его со всех сторон – тихие, неосязаемые призраки, едва заметные в пшеничных зарослях.
Макс стискивает рукоять пистолета. Оружие кажется невероятно легким. На мгновение парень решает, что забыл его зарядить, но тут же отгоняет эту мысль. Ему нужно быть спокойным. Никаких лишних чувств. Никаких чувств. «Нажимаешь, пистолет делает «банг» — и тело валится вперед. Очень просто», – Так говорил его тезка – псих из когда-то прочитанной книги. Так делает сам Макс.
Плавное нажатие на спусковой крючок. Вместо сочного «банг» раздается приглушенный щелчок – накрученный на дуло цилиндр делает свое дело. После того как пуля достигает цели, неосязаемый призрак превращается в одетого в белый саван человека. Низкорослого, неловкого, вопящего от боли.
Остается семь патронов. И два десятка противников. Уже не призраки – шакалы-альбиносы, готовые отомстить за состайника. Когда тот прекращает верещать, они бросаются на Макса.
Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один.
Он не промахивается ни разу. И их остается тринадцать. Первый из чертовой дюжины получает рукоятью пистолета по лицу и валится к ногам Макса, заливая белоснежные одеяния кровью. На толстовку парня тоже попадает несколько капель, улыбка Чешира становится вампирским оскалом.
Но это лишь отсрочка неизбежного. Спустя мгновение Макса швыряют на землю. Высохший стебель пшеницы обжигает щеку глубокой царапиной. Парень пропускает несколько болезненных тычков под ребра. Двое белых впиваются в его запястья, двое хватают за лодыжки. Макс матерится и дергается, словно эпилептик.
Над парнем склоняется один из белых. Высокий и очень худой, это заметно даже под мешковатой сутаной. Он смотрит на пленника аквамариново-синим взглядом. Макс точно знает, какого цвета глаза у мужчины, потому что они светятся в темноте.
– Успокойся, – у синеглазого низкий бархатный голос.
Парень хочет ответить что-нибудь резкое или плюнуть в склоненное над ним лицо. Но после произнесенных слов послушно замирает. Хватка на его запястьях и лодыжках слабеет.
Белые расступаются. Ныряют в темноту, вновь становясь призраками. Остается только синеглазый.
– Тебе и проводнику не стоило ночевать в поле, – говорит он.
До Макса доносится крик Агнесс. Совсем короткий. Гибель проводника сопровождает порыв ветра. А, может, это просто совпадение.
– Ты тоже должен умереть. – В руках синеглазого появляется нож.
Все это банально и скучно. Макс слишком часто смотрел смерти в лицо, это его порядком достало.
– Аккуратнее с толстовкой, – просит он и закрывает глаза.