Добрый день.
На операционный стол моего реаниматологического отделения поступил свежий пациент. Ну как свежий... Судя по виду, пациент примерно моего возраста, болезнь запущена, налицо обширное повреждение кожного покрова в размере 100%, конечность отсутствует. Будем лечить.
Отрицание.
У пациента сразу началось отрицание существующей действительности. "Да я ещё много что могу!" - возмущался он, - "Да мной можно: постучать по чему-нибудь, взявшись за тушку, положить вместо груза при склейке чего-нибудь небольшого, кинуть мной в гавкающую собаку, сдать меня в металлолом и получить 3 рубля в базарный день в конце концов!"
Нет, сказал я ему, доктор сказал лечить, значит лечить.
Гнев.
"Не надо меня лечить!" - стал кричать он, - "Мне и так хорошо! Пустите меня в музей археологии полежать! В секцию изобилия 20го века!"
Пришлось насильно зажать пациента в тиски. Болезненным было для него снятие заражённого кожного покрова. Сквозь шум болгарки с щёткой пробивались стоны и плач. В итоге он уделал весь верстак своими коричневыми экскрементами.
Торг.
"Может оставим там?" - говорил он, - "Я теперь блестящий. Буду лежать на полочке и отблёскивать, пускать, так сказать, солнечных зайчиков". Но я был непримирим и стал защищать обнажённое мясо искусственным кожным покровом в два слоя.
Сначала грунтом, потом краской.
Депрессия.
После высыхания краски у пациента наступила депрессия. Он лежал на столе, дулся на то, что его (по его же словам) сделали негром. Периодически погромыхивал, когда переворачивался с бока на бок.
"Сделаем тебе новую ногу, то есть руку, то есть ручку", - говорил я ему. Но он лишь обиженно отвернулся и заполз за наждак.
Для ручки я выбрал подсохшую ветку ореха.
И начал изготовление протеза.
С орехом приятно работать. Он хорошо строгается и даёт приятную гладкую и светлую поверхность.
На получившемся бруске разметил контуры рукояти и отстрогал до конца.
В конце шлифанул мелкие заусенцы наждачной бумагой, вырезал клин из кусочка лиственницы и надел пациента на протез.
Смирение.
Пациент успокоился. Лежит молча, работает теперь с упоением и по своему прямому назначению, а не гоняет дурных собак во дворе мастерской.