Готовлюсь к конференции, подбираю иллюстрации. Речь идет о живописи конца 18 - первой половины 19 века, когда британцы не могли из-за Французской Революции, а затем блокады Наполеона путешествовать по континентальной Европе. И вот здесь-то они обратились к родным просторам, особенно к заброшенным ими же самими Уэльсу и Шотландии. Оказалось, здесь было много "возвышенного" и "живописного": того, что составляло предмет творческих и философских поисков в указанный период. Объектом интереса стали пейзажи и полуразрушенные крепости, которые, впрочем, художники интерпретировали на свой манер. Ричард Уилсон, сам валлиец, придавал своим картинам черты классического итальянского пейзажа, тогда как могучий, но еще молодой гений Уильяма Тёрнера порой весьма вольно обходился с географическими "данными", адаптируя их к своим творческим задачам.
В.С. Турчин в своей статье о романтизме справедливо указывает, что у этого течения поистине нет ни начала, ни конца. Во всяком случае, когда под вечер 17 мая небо окрасилось охрой и пошел дождь, я, бросив взгляд в окно, живо увидела, как ряд многоэтажных домов стал... коричневым и своими очертаниями напоминал крепости, воздвигнутые на просторах покоренного Уэльса английским королем Эдуардом I Плантагенетом. И это означало, что и в 21 веке "ускользающая красота" романтического пейзажа не исчезла вконец, а сохранилась как некий tromp-d'oeil, смысл существования которого - в недосказанности и незавершенности.
По мысли исследователя, романтические поиски представляли собой "духовные зеркала для самолюбования и рефлексии". Поэтому делюсь с вами теми романтическими "отражениями", которые явились мне, когда в свое 21-м я зримо встретилась с дожившим до начала 19 века средневековьем...
***
На шестом этаже в своей комнате,
Взгляд бросая поверх пышных крон,
Вижу я очертания крепости:
Так в знакомый коричневый тон
Вечер красит многоэтажные
Разноуровневые дома,
И стоят они стражами древними
Над громадой промзоны холма.
В небесах цвета розы засушенной
Облака сизекрыло плывут
И меня из того двадцать-первого
В восемнадцатый этот зовут.
Этой крепости боле неведомы
Ни война, ни пиры. На холме
Она вся - вдохновенье художника
В полусвете и в полутьме.
И из тех облаков проступают
Кручи горные, а фонари
Здесь ночами, как звезд отражение,
Тихо блещут до самой зари.
И теперь на шестом, в своей комнате
Я держу путеводную нить,
Чтобы древность в своем двадцать-первом,
Как сказания бардов, - хранить.
***
Плывут на запад облака над крепостью,
В них проступает череда холмов:
Так будущее повстречалось с древностью
Под песни еле слышные волхвов.
Поэт мой удостоен откровения,
Когда на землю сны в закатный час
Нисходят, и случаются видения:
Мы смотрим в прошлое - оно глядит на нас.
И, всматриваясь в эти очертания,
Сквозь пелену нахлынувших дождей,
Поэт услышит страхи и мечтания
Мильонов неизвестных нам людей.
А дым от труб полуразбитой аркою
Торжественно клубится над холмом.
Мир прежде возрождался к жизни Паркою
С безустальным ее веретеном.
Сегодня он, обремененный знанием,
Не признает ни Парку, ни Христа
И держится наивным упованием,
Что все спасут Любовь и Красота.
Но поглощает и волхвов, и крепости
Ночная тьма в один урочный час,
И мы стоим, как на пороге вечности,
И смотрим в прошлое - оно спасает нас.
Юлия Н. Шувалова, 17 мая 2022 года