«Один из самых сильных фильмов 1968 года и лучших дебютов за всю историю» — так Тарантино отзывался о первой работе Питера Богдановича, снятой под патронажем продюсера Роджера Кормана. «Мишени» — история, подозрительно похожая на то, что сам Квентин проделает в «Однажды в Голливуде» и, нисколько не сомневаемся, чем-то вдохновлённая: увядающая звезда фильмов категории В по имени Орлок (пожилой Борис Карлофф, известный по ролям монстра Франкенштейна) понимает, что в кино ему не место: на дворе 60-е, слава старомодного актёра ужасов ушла, а время открывает дорогу молодым. Аналогичное переживал и Рик Далтон в «Однажды в Голливуде» — былая звезда, вынужденная сниматься в дешёвых спагетти вестернах, а также его товарищ-каскадёр Клифф Бут.
Но прежде чем уйти из кино, Орлок согласен дать финальное выступление в одном из драйв-ин кинотеатров. По совпадению, в этот же кинотеатр бежит психологически неустойчивый ветеран Вьетнама, который совершает массовое убийство. «Мишени» — это не только яркий дебют, но и невероятно артистичное размышление о взаимосвязи искусства и жизни, развёрнутое в эстетическом коде эксплуатационного кино. Две параллельных историй напряжённо сплетаются в одну, достигая кульминации в храме киноискусства — большом экране целлулоидной картинки.
В конечном итоге, лента Богдановича — романтический выход на территорию мифотворчества, где кино всегда сильнее жизни. Не это ли мы чувствуем в последних фильмах Тарантино, который подчиняет реальность и историю большому экранному мифу? У Богдановича мир принадлежит старомодным актёрам ужасов, у Тарантино — брутальным ковбоям-каскадёрам. Америка 60-х нуждалась в каком-то эскапистском мифе, при помощи которого можно победить жестокую правду реальности: травмированную Вьетнамом молодёжь и варварскую жестокость секты Чарльза Мэнсона.
