"АПОКРИФ" Глава 36

Далее послышался шум какой-то возни, несколько щелчков, которые Веденеев идентифицировал как звук срабатывания застежек на крепежных ремнях баллона с дыхательной смесью. Прислушиваясь к этим шумам, Виктор удивился тому, что Олег никак не отреагировал на издевательскую реплику «Балбеса». «Бандеровец», видимо, находился в состоянии эйфории от неожиданной и облегчительной новости. Очередной характерный «чпок» известил Веденеева, что кто-то надел ласты. Со звуком всплеска воды исчезло и тусклое зарево, которое прежде хоть немного, но достигало пространства складского помещения и давало Веденееву, глаза которого уже адаптировались к условиям ограниченного освещения, возможность различать очертания штабелей ящиков. Диверсанты покинули подземную лабораторию. Этот вывод казался очевидным. Но Виктор, осторожности ради, продолжал еще какое-то время находиться в неподвижном положении. Минуту спустя, он все же отважился сделать первый шаг. Мышцы ног из-за долгого пребывания в состоянии неподвижности подвели, и шаг (так, во всяком случае, показалось Веденееву) получился излишне громким. Виктор вновь замер и прислушался. Ничто, кроме звука его собственного шага тишину не нарушило. Не включая фонаря, ориентируясь по памяти, выставив вперед себя руки, Веденеев, двинулся по центральному проходу между штабелями в направлении выхода из склада. Аккуратно ступая, чтобы не шуметь, он добрался потихонечку до лабораторного помещения, о чем догадался, ощупав пальцами дверной проем. Все еще ожидая какого-нибудь подвоха, Виктор поднял с пола небольшой камешек и бросил его в сторону от себя, думая, что совершает какой-то хитрый маневр. Судя по звуку, камешек наткнулся на какое-то препятствие, отрикошетил, прокатился чуть-чуть по полу и остановился. Никаким другим звуком царящая тишина нарушена не была. Веденеев включил фонарь. Свет больно ударил по глазам. Виктор зажмурился. Перетерпев приступ боли, он чуть приподнял веки и сквозь гребенку ресниц бросил первый беглый взгляд вокруг помещения. Все было так, как и раньше, только, на лабораторном столе стояли: один из двух изъятых со склада ящиков, коробка с гвоздями и лежал молоток. Не теряя времени на размышления по поводу этого ящика и спеша, как можно скорее свалить из подземелья, Веденеев направился дальше. Обходя стол, боковым зрением он ухватил еще что-то, чего здесь раньше не было. Инстинктивно отшатнувшись, Виктор направил на это «что-то» луч своего фонаря. За столом притаился враг. Олег - «бандеровец» сидел, прислонившись спиной к стене, и, улыбаясь, пристально смотрел прямо на Виктора. Веденеев, следуя какому-то внутреннему порыву, прыгнул в сторону. Прыгая, он зацепился за что-то ногой и рухнул на каменный пол. Понимая, что он теряет драгоценные секунды, Веденеев, как смог быстро поднялся на четвереньки и через плечо глянул в сторону противника. Изловчившись, Виктор напряг ноги, скакнул вперед, одновременно группируясь для кувырка через плечо. Во время этого маневра Веденееву в голову кольнула одна замеченная им странность. Когда Виктор посмотрел на «бандеровца» второй раз, тот продолжал оставаться в той же самой позе, что и раньше. Закончив кувырок, Веденеев еще раз бросил взгляд в сторону противника. Олег оставался неподвижен и, не мигая и не меняя странного выражения своего лица, продолжал смотреть туда, где Веденеев был двумя ходами раньше. Не понимая, что происходит, Виктор бросил взгляд туда, куда смотрел Олег. Ничего достойного столь пристального внимания там не было. Виктор вновь посмотрел на противника и только теперь понял, и понял как-то сразу, одномоментно, что тот мертв. Веденеев провел по телу «бандеровца» лучом своего фонаря и обнаружил на полу черное пятно растекшийся крови. Он приблизился, уже без опаски, к покойнику. В его гидрокостюме на уровне сердца был ровный параллельный линии ребер порез. Виктор вспомнил манипуляции «Балбеса» с ножом и то, как этот порез образовался, стало для него очевидным. Всплыла в памяти и фраза: «Херня, два раза сплаваю. Ну, двадцать минут лишних займет, может полчаса от силы». Стало понятно и то, что «Балбес» уплыл отсюда с одним ящиком отравы, и скоро вернется за вторым. «Двадцать минут». – Повторил про себя Веденеев. - А сколько из них прошло? Пять? Семь? Веденеев бегом ринулся в сторону колодца. Надевая ласты, Виктор пытался размышлять. Мысли проносились в голове с невероятной скоростью. Было понятно, что затевается страшная по своим последствиям диверсия. Террористы намереваются заразить спорами сибирской язвы Волгу и Западную Двину. Предотвратить ее в принципе возможно, дождавшись «Балбеса» в подземелье и уничтожив его здесь же. Но тот вооружен, и, по всей видимости, не только ножом. Вероятность успеха в схватке с ним один на один ничтожна. Попытаться что-то предпринять там, снаружи, наверху, представляется более эффективным. Ныряя в колодец, Виктор не знал точно, что его гнало отсюда прочь, цепь рациональных умозаключений или простое животное чувство страха за собственную жизнь. Хотелось думать, что первое, но где-то там, на периферии сознания зудела мыслишка, что главной двигательной силой был все-таки страх. Мозг Веденеева, функционируя сейчас автономно, отыскал в памяти, извлек из нее и воспроизвел в ускоренном режиме воспоминания, где случайный знакомый англичанин рассказывал об особенностях рукопашного боя под водой. Произошло это в Египте, во время одного из дайвинг-туров. Приличное знание английского языка свело Веденеева в одной группе с парой парней с берегов туманного Альбиона. Тур, как водится не только в России, закончился в баре отеля. Парни оказались военными пловцами и за кружкой пива, желая покрасоваться перед двумя плохо говорящими по-английски норвежками, живописали прелести рукопашного боя под водой. «Интересное дело» - подумал Виктор. Ведь, тогда в баре его интересовала скорее одна из норвежек, чем эти парни. И, на тебе, память сохранила приемы, которые показывали англичане, а про норвежек он не может вспомнить даже их лиц, хотя с одной из них он таки провел ночь, казавшуюся тогда незабываемой. Светлое пятно конца подводного коридора приближалось, увеличивалось в размере и становилось ярче с каждым движением ласт. Оказалось, что мозг сделал все правильно и, как нельзя более, своевременно. На последних кадрах этой хроники, где один англичанин на втором демонстрировал технику срывания с противника загубника вместе с маской, Виктор уловил тень, по которой понял, что избежать встречи с противником не удастся. «Балбес», а никем другим этот встречный пловец быть, конечно же, не мог, увидев Веденеева, перестал работать ластами, настолько эта встреча оказалась для него неожиданной. Его развернуло в вертикальное положение. Черный силуэт пловца, похожий сейчас на неровную пятиугольную звезду, завис на фоне светло зеленого пятна конца тоннеля. Картинка показалась Виктору завораживающе красивой и, одновременно, ужасающей, а конец подводного коридора, увенчанный дьявольской пентаграммой, - вероятным концом всего. Новая волна ужаса, еще более сильная нахлынула на Веденеева. На секунду и он перестал работать ластами, но справившись со страхом, Виктор продолжил движение в направлении конца тоннеля. Вышел из оцепенения и «Балбес». Он перевел тело в горизонтальное состояние, и, вытянув перед собой руки, поплыл навстречу Веденееву. По мере его приближения, Виктор заметил, как согнутая в локте правая рука противника начала распрямляться. Пловец стал отводить ее назад. Если бы Веденеев не увидел там, в складе боеприпасов, манипуляции «Балбеса» с ножом, то, может быть, и не догадался бы сейчас, что тот потянулся к своему оружию. Высокая плотность водной среды не позволяет совершать движения так же резко, как этот бывает на суше. Они получаются медлительными. На быстродействие мозга, данное обстоятельство, к счастью, не влияет никак. Сближаясь на встречных курсах со своим противником, Веденеев успел, во-первых: понять его предполагаемый маневр, во-вторых: напрячь свою правую руку, и переместить ее на линию просчитанной Виктором траектории движения руки атакующего противника. Если бы Веденеев этого не сделал, то удар Найденова ножом пришелся бы, наверное, прямо в его горло. А теперь, острое лезвие скользнуло по правой руке, оставив позади себя глубокий порез выше локтя. Он проявил себя не болью, которую Виктор даже не почувствовал, а диффузией в воде розового оттенка. Пораненная рука Виктора, повинуясь собственной инерции и инерции его тела, прошла в область левого плеча противника. Согнув руку в локтевом суставе, Веденеев схватил Найденова за горло и притянул к своей груди. От этого движения тело Виктора, лишенное в воде точки опоры, развернуло так, что он оказался сзади противника. «Балбес» предпринял попытку ударить ножом назад, наугад, куда попало. Оружие Найденов держал прямым хватом, когда лезвие является своего рода продолжением руки. Поэтому, чтобы нанести удар назад, «Балбесу» пришлось сильно выкрутить себе кисть, но плечо все равно не позволило сделать это эффективно. В этот раз он смог лишь вспороть гидрокостюм Веденеева в районе бедра, слегка царапнув его кожу. Найденов, переложив лезвие ножа в свою левую руку, решил изменить хват на обратный. Но Виктор не позволил ему нанести третий удар. Удерживая противника правой рукой за горло, левой он сорвал с Найденова загубник вместе с маской. Понимая, что это его последний шанс остаться в живых, он сделал это движении с такой силой, что если бы даже Найденов успел напрячь мышцы челюсти, в попытке, удержать загубник во рту, Виктор вырвал бы его вместе с зубами. Вода вскипела вырвавшимися из загубника пузырями дыхательной смеси. Веденеев держал противника крепко и долго. Виктора колотило то ли от страха, то ли от переизбытка в крови адреналина. Он все держал и держал, боясь, что опасность может каким-нибудь чудом возродиться, не веря в счастливый исход схватки, казавшейся предрешенной заранее. Он держал, хотя, чувствовал, что противник уже не трепыхается, не пытается вновь нанести удар ножом, его тело обмякло. В свое чудесное спасение он поверил только тогда, когда увидел, что нож Найденова лежит преспокойно на дне тоннеля. Даже теперь, он не просто разжал руки, отпустив тело «Балбеса», а оттолкнул его от себя, оттолкнул резко и сильно, как сбрасывают с себя ядовитого паука или скорпиона, боясь, что они все еще могут смертельно укусить. Тело террориста стало плавно опускаться на дно тоннеля. Веденеев наблюдал за этим процессом сквозь разрастающееся красное пятно. Виктор безотрывно смотрел в открытые и смертельно остекленевшие глаза поверженного противника ровно до того момента, пока тело не опустилось на дно полностью и всякое движение прекратилось. Только теперь он начал отходить от стресса, и, возвращаясь в реальность, осознавать свое положение. Первым элементом этой реальности, обратившим на себя внимание, было красное пятно, которое продолжало разрастаться и насыщаться цветом. Веденеев вывернул руку поврежденным локтем наружу и осмотрел рану. Видно было, что в такт учащенным биениям его сердца рана выстреливала красным, но понять, насколько велика кровопотеря, не представлялось возможным. Понятно, пожалую, было лишь одно: надо спешить и Виктор заработал ластами. Приближаясь к поверхности, Веденеев искал глазами силуэт лодки, в которой его должны были ждать Рябоконь и Тамара, но ее не было. Беспокойство стало возвращаться. Теперь это было беспокойство за женщину, о которой он, Веденеев только что понял, что она – любимая, и единственного приятеля. Виктор поплыл к берегу, на ходу пытаясь угадать причину их отсутствия. Добравшись до озерного пляжа, Виктор сбросил ласты и еще раз осмотрел рану. Порез был глубоким, а по мокрому рукаву гидрокостюма расходились кровавые ручейки. Рана стала болеть. Боль пришла как-то странно, сразу и очень чувствительно, и ее интенсивность продолжала нарастать. Смешанная с водой кровь ежесекундно крупными каплями накапливалась на локте. Они, срываемые ветром, с пугающей регулярностью падали на песок пляжа. Кровоточило сильно. Легкое головокружение сигнализировало, что и крови потеряно уже прилично. Веденеев достал из кармана гидрокостюма бинт и сделал себе перевязку. Бандаж сразу же окрасился в красное, пропитавшись кровью насквозь. Надо было спешить еще и поэтому. Куда спешить и зачем? Что предпринять конкретно? – Виктор еще не придумал. Очевидным было сейчас только одно, спешить надо в пансионат. Там есть люди, средства связи, оружие…, а как всем этим грамотно распорядится, придумается по дороге. Веденеев поднялся с песка пляжа, развернулся в направлении пансионата и…, не сделав и единого шага, застыл на месте, как вкопанный. У ближайшей сосны стоял, «Бывалый». Был он там уже какое-то время или только что нарисовался – не понятно. В руке террорист держал «Кедр», ствол которого был направлен в грудь Веденеева. Оружие не самое совершенное, но для задачи, лишить человека жизни с расстояния пяти метров, более чем подходящее. Лицо террориста оставалось бесстрастным. Но эта бесстрастность была более, чем информативна. Она говорила, что «Бывалый» - убийца с опытом, которого не собьет с толку внезапный приступ жалости или моральных угрызений. Ужас в глазах жертвы было зрелищем для террориста привычным и выражение животного страха на лице Веденеева не могло его удивить. «Бывалого» удивило, вызвало интерес и на секунду отсрочило исполнение им приговора то обстоятельство, что Виктор преисполненными ужасом глазами смотрел в этот момент не на него, а куда-то в сторону мимо его левого уха. «Бывалый» мельком глянул себе через плечо. И этого мелька стало достаточно Веденееву для очередного чудесного спасения его жизни. То, куда смотрел Виктор, было медведицей. Она вышла из леса совершенно бесшумно. Раненый охотником зверь тоже был убийцей со стажем. Медведица махнула лапой с угрожающе торчащими из нее когтями. Оплеуха пришлась террористу в область левого виска. Этого движения достало, чтобы оторвать «Бывалого» от земли. Пролетев пару метров, террорист рухнул навзничь. Падая, он, видимо, инстинктивно нажал на спусковой крючок, потревожив лесную тишину громким трескучим звуком автоматной очереди. Сосновая крона отозвалась на это хвойным дождем. Медведица совершила прыжок в направлении своей жертвы. Приземляясь передними лапами на тело террориста, она вонзила в него серпы своих когтей, один из которых попал, видимо в артерию, отчего вертикально вверх прыснул кровяной фонтан. Террорист взвыл, сделал несколько неосознанных брыкающих движений ногами и телом. Его крик оборвала медведица. Потрясая оттопыренными губами, она широко разинула свою пасть и, затем, сомкнула челюсти, с хрустом прикусив жертву за горло и нижнюю челюсть. Брыкания террориста прекратились. Ужасное зрелище ввергло Веденеева в шок и, пребывая в прострации, он потерял несколько секунд, так необходимых для собственного спасения. Хруст костей черепа «Бывалого» вывел его из этого состояния. Тут же пришло понимание того, что единственным путем к спасению может быть только, возвратиться назад в озеро и погрузиться, как можно глубже в воду. Крутой спуск начинался уже на удалении метров четырех от кромки воды. Окажется ли эта черта спасительной, неизвестно. Виктор не знал, может ли медведица нырять, а если может, то, как глубоко. А если и окажется, то до нее еще надо добраться. Есть еще надежда, что, имея добычу на берегу, она нырять за ним не захочет. Стараясь не привлечь резким движением, внимание зверя, Веденеев медленно и плавно поднес ко рту загубник. В этот самый момент, медведица подняла голову и, причмокивая окровавленными губами, повернула ее в сторону Веденеева. Виктор замер, решая задачку, в условия которой входили следующие данные. Зверь находится на расстоянии семи метров от Веденеева, а спасительная линия - от него в четырех. Спрашивается. Успеет ли Веденеев добраться до спасительной линии первым, в случае одновременного старта обоих? Ответ был очевиден и самому последнему двоечнику. Виктор сделал шаг назад, не отрывая взгляда от зверя, который, как показалось Веденееву, навострил свои уши, к чему-то прислушиваясь. Медведица повернула свою голову еще круче. Теперь она смотрела вдоль береговой черты. Продолжая медленно пятиться, Виктор посмотрел туда же. На расстоянии метров пятидесяти-семидесяти от того места, где происходила эта ужасная сцена, из лесной кромки на берег выбежали медвежата. Их, видимо, напугал звук автоматной очереди, и они метнулись в сторону. Еще дальше по берегу Веденеев увидел два человеческих силуэта, в которых узнал Рябоконя и Тамару. Медведица еще раз повернула голову в направлении Виктора, который, продолжая пятиться, забрался в воду уже по пояс. Разинув пасть, зверюга рыкнула, возможно, от досады, оттолкнулась передними лапами от спружинившего под ее полу тонной веса трупа террориста и большими грузными прыжками, с кажущейся неспешностью направилась в сторону медвежат. В очередной раз избегнувший гибели, еще полминуты назад представлявшейся неминуемой, Веденеев стоял по пояс в воде. Необходимости, нырять под воду, уже вроде, как не было, но и выбираться на сушу, когда зверь так неподалеку, было бы опрометчиво. Припадая на одну из лап, раненая зверюга добежала до медвежат и, миновав их, продолжила движение дальше в направлении людей. Рябоконь сбросил с плеча автомат, прицелился и выстрелил. Раз. Еще раз. Он стрелял короткими очередями. После каждой выпущенной из автомата очереди зверь сбивался с взятого им бегового ритма, останавливался, но, мгновение спустя, продолжал движение с удвоенной силой. Расстояние между ним и людьми сокращалось с ужасающей быстротой. После третьей очереди медведица рухнула на песок пляжа, как будто, споткнувшись о препятствие, и замерла без движения. Подождав несколько секунд и убедившись, что угроза от зверя больше не исходит, Виктор отважился вынуть изо рта загубник и начал снова выбираться из воды. Рябоконь, тем временем, стал стрелять еще, теперь по медвежатам. Эмоционально истощенный, Виктор, тем не менее, наблюдал за этой сценой с удивлением, не понимая смысла в этих детоубийствах. Один из медвежат лежал теперь недалеко от тела своей матери. Валерий перевел ствол автомата в направлении второго малыша. Веденеев видел, как в момент следующей короткой очереди, Тамара кинулась к Рябоконю и ударила по его левой руке, сбив прицел автоматчика. Очередь ушла вверх. Расстояние от Виктора до приятелей было еще настолько большим, что звук их голосов не добирался пока до его слуха, хотя, судя по эмоциональности их жестикуляции, они точно не перешептывались. Разворачивающаяся на глазах Виктора пантомима показывала, что действия Рябоконя были непонятны и Тамаре тоже. Она удерживала автомат за ствол, в то время, как Валерий ей что-то объяснял. Медвежонок, тем временем, улепетывал к лесу и симпатии Виктора были сейчас на его стороне. Видимо, Рябоконю хватило аргументации, чтобы быть убедительным. Женщина выпустила ствол автомата и сделала шаг в сторону. Автоматная очередь застигла второго медвежонка неподалеку от спасительной лесной кромки. … - Зачем ты медвежат-то убил? Варварство какое-то. – Спросил Виктор, не раньше, правда, чем закончил рассказывать приятелям о череде своих злоключений и счастливых спасений. - Ты еще! – Возмутился Рябоконь, видимо, имея в виду ту перебранку, которую Виктор имел возможность видеть в форме пантомимы. – А что было делать? – Раздраженно и с вызовом спросил Валерий. По его тону было понятно, что ему самому не нравиться то, что пришлось сделать. – Медведь, единожды отведавший человечины, становится людоедом. Человек превращается для него в корм, корм легкодоступный и высококалорийный, от которого он уже не в силах отказаться. Это, как наркотик. Излечение невозможно. Через пару-тройку лет эти чудесные комочки шерсти доросли бы до размеров своей мамаши. – Валерий ткнул большим пальцем через плечо в направлении медвежьей туши. – А потом, в преддверии зимней спячки не преминули бы подзаправиться каким-нибудь ничего не подозревающим грибником или ягодником. Оно тебе надо, такой грех на душу брать? Мне нет. - Ну, можно ж, наверное, было изъять их из естественной среды обитания и сдать их в цирк или, там…, зоопарк. – Не пожелал сразу уступить Валерию Виктор, внутренне, впрочем, признавая убедительность его аргументации. - У тебя, чего мозги отшибло? – Взорвался «Конь» еще более раздраженно. Он хмуро посмотрел на Веденеева. – Хотя, чего я спрашиваю? - Валерий подавил в себе приступ возбуждения и говорил дальше уже более спокойно. – Ага, а то, как если мишку в цирке потом торкнет человеченкой полакомиться? Все! Не нервируй, Вить. Давай лучше отраву искать. Судя по твоему рассказу, далеко от берега он ее отнести, не мог? - Наверное, да. – Согласился с этим предположением Веденеев. - Там дорога. – Рябоконь указал рукой в сторону леса. – Машина? - Возможно. – Мозг у Виктора работал с очень большой пробуксовкой. - Пошли. – Распорядился «Конь», взяв с молчаливого согласия обоих компаньонов руководство на себя. Дорога оказалась не более чем в пятнадцати метрах от берега. Машины, однако, видно не было. - Ты. – «Конь» указал на Виктора, но посмотрев на его плачевное состояние, переменил первоначальное решение. – Не, не ты. Ты. – Теперь он кивнул на Тамару. – Туда. – Он указал направо. – Я туда. – Рябоконь махнул рукой влево. – Осматриваем придорожные карманы, ищем машину. Метров сто, сто пятьдесят. Дальше вряд ли. Не найдем машины, возвращаемся и кумекаем дальше. Ты, посиди пока, страдалец, отдохни малек. – Сказал Валерий Веденееву. – Силы побереги. Спорить Виктор не стал и, опустившись на траву там же где и стоял, привалился спиной к сосновому стволу. - Нашел. – Голос принадлежал Валерию. Веденеев посмотрел в ту сторону, куда отправился приятель. Выйдя на середину дороги, так, чтобы его видели и Виктор и Тамара, «Конь» призывно махал рукой. - Оно. – Спросил Валерий. Он стоял возле зеленого «Subaru Forester». Его задняя дверка была распахнута. В багажном отсеке находился единственный предмет. Им был ящик с заряженной спорами сибирской язвы тушенкой. - Оно. – Подтвердил Веденеев. - Ты как? – спросила подошедшая Тамара, положив руку на плечо Веденеева. - Херово. – Честно признался Виктор. – Ноги еле шевелятся. - Что дальше? – Тамара обратилась к Рябоконю, желая подтолкнуть ситуацию. - Что, что. Бугру звонить надо. – Валерий вытащил из кармана телефон. – Упс. – Промолвил «Конь». Он смотрел на трубку, смешно скривив губы в гримасу разочарования. - What’s wrong? – Спросил Виктор. - Согласен. – Отозвался «Конь». – Срано. Поля нет. А нет поля – нет связи. И сдается мне, что это «ж» здесь неспроста. Я имею в виду то, что, наверное, диверсанты предусмотрительно каким-то образом вывели из строя мобильную связь. - И что теперь? – Вопрос был адресован Валерию, но смотрела Тамара, задавая его на Виктора. - И что теперь? – Протянул «Конь», дублируя самому себе Тамарин вопрос. – Теперь, я открою тебе один секрет, женщина. – Валерий открыл автомобильную дверку со стороны водительского места. – В силу своего молодого возраста, ты не знаешь, что связь бывает не только беспроводной, но и проводной. – Рябоконь скинул с плеча автомат и забросил его на сиденье, расположенное справа от водительского. – И такое вот раритетное устройство стоит на стойке у администратора. Кстати, про молодой возраст, это был комплимент. Блин! А ключи то?! Во фразе про «молодой возраст» и «комплимент», Тамара уловила укол и тут же отреагировала на него встречным выпадом. - А там, под приборную панель залезть, вырвать провода и соединить их напрямую? Нет? Этот наивный вопрос Рябоконь оставил без ответа. На самом деле, он просто не понял, говорит ли Тамара в серьез или нашла в себе силы пошутить. - Наверное, у «Бывалого». – Предположил Виктор. - Точно. А где им еще быть? Я сейчас. – Рябоконь побежал на берег. Тамара последовала примеру «Коня» и тоже сняла с плеча автомат и положила его на заднее сиденье внедорожника. - Вить. – Обратилась она к приятелю. - А куда это мы влезли? - В говно какое-то вляпались. – Присаживаясь на подножку, резюмировал мужчина. – Но, думать надо не о том, куда вляпались, а как оттуда выбираться. - Ты бледный. – С опаской в голосе констатировала женщина. - «Бледный» все же лучше, чем «мертвый». – Философски заметил Виктор. В поле зрения появился возвращающийся с пробежки Рябоконь. На бегу, он жестами скомандовал компаньонам, забираться в салон. Виктор и Тамара приняли его приказ к исполнению. Попыхивая отдышкой, Валерий взгромоздил свое грузное и, по этой причине, не очень приспособленное для бега тело на водительское сиденье, подняв руку, победно тряхнул ключами и, более не мешкая, запустил двигатель внедорожника. … - Блин. – Выругался Валерий, приложив трубку телефона к уху. – Тоже не фурычит. Давно? – Обратился он к администратору, колотя, на всяких случай, пальцем по рычагам гнезда телефонной трубки. - Да, я-то, откуда знаю?! – Возмутилась Елена Леонидовна так, будто заданный Валерием вопрос обидел ее. – Я по нему не звоню. По нему вообще никто не звонит. У всех мобильники. Рябоконь, памятуя о своем образовании инженера по эксплуатации радиоэлектронных средств, одной рукой поднял телефон и перевернул его вверх тормашками, другой – ухватился за провод и провел по нему взглядом. Провод от телефона нырял в специально оборудованное отверстие на стойке, дальше шел под ней до стены, где прятался в белый пластиковый короб. Рябоконь метнулся к стене и снял верхнюю крышку кабель-канала. Валерий сделал это не очень аккуратно, скорее даже сорвал, чем снял. Из кабелевода вывалились и провисли под собственной тяжестью несколько разноцветных проводов. Поврежденный телефонный провод свисал двумя отдельными кусками на разных концах стены. Из него был вырезан целый кусок, длиной метра два – два с половиной. Вывалившиеся из кабель-канала провода нарушили аккуратность интерьера. Елена Леонидовна ошарашено смотрела на этот бардак и причитала. – Господи, что ты наделал!? - Кусок телефонного провода вырезали. – Пояснила Тамара Виктору, только что спустившемуся в холл из своего номера, где он скинул, наконец, гидрокостюм и переоделся в сухую и теплую одежду. - Есть где–нибудь запасной провод? – Не обращая внимания на стенания администратора, спросил «Конь». - У Егорыча, наверное, есть. – Продолжая пребывать в обиженном состоянии, нехотя ответила женщина. - Ну, быстрее Лена, не тяни кота за … хвост. – Через заминку договорил Валерий более благопристойный вариант популярной пословицы, хотя наружу рвалось совершенно другое слово. – Кто такой Егорыч? Где его найти? Где у него лежат провода? - Егорыч, это наш завхоз. – Принялась отвечать Елена Леонидовна. Провода у него - в подсобке. Это там, под лестницей. Подсобка закрыта. – С каждой фразой нерв интонации женщины неуклонно нарастал. - Где Егорыч, я не знаю. Позвонить ему я не могу. – Она в сердцах кинула свой мобильник на стойку. – Он не работает. А ломать больше я вам ничего не позволю! Даже не думай! Занятая администратором оборонительная позиция вряд ли помешала бы «Коню» сломать дверь подсобки, но в разговор вступил Виктор, сбив волну решимости Валерия. - А еще где-нибудь есть стационарный телефон? – Спросил он Елену Леонидовну. Голос его, в противовес накалу диалога Рябоконя и администратора, звучал тихо и вообще не был окрашен никакой эмоцией. - Да, есть. – Охотно подтвердила женщина, ухватившись за этот вопрос, как утопающий - за спасительную соломинку. – В столовой. - Это недалеко. Может, сходим, посмотрим, прежде чем дверь подсобки выносить? – Повернувшись к приятелю, попытался пошутить Виктор, но Валерий уже быстрым шагом шел к выходу. - Шутник, блин. – Не поворачиваясь, и не сбиваясь с темпа, недовольным голосом буркнул Рябоконь и, дернув плечом, поправил автомат. – Что-то я не помню, чтобы видел там телефон. – Успел высказать сомнение «Конь», прежде чем стеклянная входная дверь в металлической коробке с грохотом захлопнулась за ним, повинуясь силе, приложенной мощной скрипучей пружиной. - Блин, тугая, какая! – Удивился Веденеев, как будто открывал дверь впервые. Физическая слабость от потери крови, давала о себе знать более чем отчетливо. Он пропустил Тамару и сам прошел за ней в дверной проем, но в силу слабости сделал это слишком медленно, и захлопываясь, дверь подопнула его под зад. - Ты еще! – Развернувшись, выговорил он двери. Вихрем ворвавшись в обеденный зал, Рябоконь остановился на входе и окинул помещение взглядом. Телефона не было. К тому моменту, когда здесь появились Веденеев и Тамара, он пробрался в центр зала, и, прихватив под локоть грудастую разносчицу, ту, что вышла победительницей в частушка-батл, и, глядя ей прямо в глаза, спрашивал. – Телефон где? - Там, за цветком. – С удивлением ответила официантка. Ее удивил не автомат за спиной «Коня». Вооруженных людей за последний день в пансионате побывало предостаточно. Женщину удивил тот напор, с которым Валерий спрашивал. Рябоконь кинул взгляд в том направлении, куда показывала разносчица, и уперся им в горшечную пальму высотой в полтора человеческих роста. Термин «цветок» диссонировал в сознании Рябоконя с образом пальмы, поэтому он еще раз преисполненным сомнением взглядом посмотрел на официантку. – Ы?. Ыгы. – Подтвердила та правильность его предположения. «Конь» направился к «цветку». Перед пальмой был пустой столик. Валерий скинул с плеча автомат и положил его на стол, жестом попросив идущих следом Тамару и Виктора приглядеть за оружием. У чугунной батареи за пальмой находилась убогая коричневая тумбочка, столько раз за свою долгую службу крашенная-перкрашенная, что ее углы и грани округлились, утратив былую перпендикулярность. Она прикрывала собой от взглядов постояльцев оцинкованное ведро с красной надписью «Полы», нижнюю часть т-образной посеревшей от времени и частого употребления деревянной швабры и вывешенную на батарею для просушки такую же серую, как и швабра холщевую половую тряпку. Телефона не было. Валерий уже было собирался вернуться к разносчице и обратиться к ней за разъяснениями, когда заметил провод, по виду телефонный. Он был тоже коричневым, поэтому терялся на фоне тумбочки. Провод огибал ее и через щель между дверкой и корпусом уходил внутрь. «Конь» распахнул дверку тумбочки. Уходящий корнями в прошлый век дисковый аппарат стоял на верхней полке. Нижняя была забита всякого рода чистящими средствами. Рябоконь в одно движение извлек телефон, поставил его на верхнюю крышку тумбочки и снял трубку. Громкий гудок он услышал раньше, чем успел поднести трубку к уху. То обстоятельство, что аппарат зачем-то держали в тумбочке, и послужило причиной, что террористы его не обнаружили, и, вследствие этого, не вывели из строя. Отклонившись назад, что бы видеть компаньонов, «Конь» с удивлением констатировал. – Работает! Не дожидаясь от приятелей обратной реакции, Валерий юркнул за пальму и принялся накручивать диск допотопного аппарата, по памяти набирая цифры телефона «Бугра». Последовательность коротких гудков известила «Коня», что набор сорвался. Валерий повторил попытку. Опять неудача. - Не получается соединиться. – Вновь отклонившись назад, разочарованно оповестил он приятелей. - Надо набрать восьмерку, дождаться гудка, а уже потом набирать номер. – Сказал Виктор, напоминая на всякий случай особенности функционирования аппарата. - Блин! – Буркнул Рябоконь и снова скрылся за пальмой, из чего стало понятно, что инструкция Виктора не оказалась напрасной. - Бугор. Слава Богу…- Долетел до Виктора и Тамары голос Валерия. - Тут вот, короче, че… - Принялся рассказывать Рябоконь. Судя по тому, как он рассказывал, а он говорил быстро, голос его был взволнованным, Валерий пребывал в состоянии беспокойства. Тамара этого беспокойства не разделяла, она не видела для этого причин. Виктор скорее был солидарен с Тамарой, чем с Валерием. Террористы были мертвы: двое – в подводной пещере, третий – на берегу, растерзанный медведем, и никакая «живая вода» их воскресить не может. Слова «Балбеса» про подмогу совершенно вылетели из его головы, потерявшись в клубке ярких, выхолащивающих сознание событий и пережитых эмоций. Про то, что там, под водой, Найденов упоминал про подмогу, Рябоконь не знал, но, как говорится, кожей чувствовал, что еще не все позади, оттого и беспокоился и торопился, и, как оказалось, не напрасно. Не успев договорить с начальником отдела полиции, он услышал за спиной скрип двери, которая вела из обеденного зала на кухню, звук осторожных шагов и развернулся. Проход на кухню для комфортности постояльцев был отделен чем-то вроде ширмы: решеткой из тонких деревянных реек, к которой были прикреплены горшечные вьющиеся растения. Ветви растений, цепляясь за рейки, расползлись почти на всю площадь этой легкой загородки, делая ее практически не просматриваемой для мимолетного взгляда. И все же, если смотреть сквозь ширму внимательно, то кое-что разглядеть было возможно. И Валерий смотрел более, чем внимательно, во все глаза, и разглядел. Он увидел силуэты трех вооруженных человек. Того, что он разглядел было достаточно, чтобы сделать вывод, это не какая-нибудь нечаянная компания охотников, но группа людей, специально подготовленных для совместного ведения боевых действий. Спустя мгновение, лидер группы шагнул из-за ширмы. Прижимая автомат прикладом к плечу, а ствол, держа строго в направлении своего взгляда, боец, поворачиваясь всем корпусом, осмотрел зал и остановил взгляд на столе, куда «Конь» положил свой «раритет» и где неподвижными восковыми фигурами сидели Виктор и Тамара. Этого мгновения Валерию хватило, чтобы понять всю серьезность положения, реальность возникшей угрозы и принять решение. Не отрывая взгляда от выбранной цели, отработанными в долгих тренировках движениями, он вытащил из-за пояса свой наградной пистолет. С ловкостью фокусника, он успел, переводя по кратчайшей траектории правую руку в положение для стрельбы, большим пальцем сдвинуть вниз рычажок предохранителя, а левой – передернуть затворную раму, досылая патрон в патронник. Боец боковым зрением заметил это движение и всем корпусом повернулся в направлении Рябоконя. Но к тому моменту, когда противник закончил свой разворот, пятно его лица, мушка и прорезь целика наградного ПМ-а Валерия и его глаз соединились в одну линию. Девятимиллиметровая пуля попала бойцу в глаз. Он шумно рухнул там, где стоял, загородив своим телом выход из коридора. У Рябоконя было преимущество. Валерий, плохо, но видел силуэты двух других бойцов. Они его видеть через поросшую растениями ширму не могли. «Конь» выстрелил еще дважды и юркнул за тумбочку, прощелив между ней и бочкой, из которой росла пальма. Сделать это бесшумно не получилось. Ногой Валерий угодил в цинковое половое ведро, а локтем задел телефонный аппарат. Тот свалился, характерно звякнув, ударившись об пол. Еще больше шума наделало ведро. Оно отлетело в чугунную батарею, грохотнув об которую, упало на бок и шумно покатилось по полу. Одновременно с этим неудачным маневром Рябоконя, из-за ширмы вылетел другой боец. На манер ныряльщика в воду, он, вытянув перед собой руки с зажатым в них автоматом, в прыжке перелетел через бездыханное тело боевого товарища. Приземлившись на руки, боец сделал кувырок вперед. Мгновение спустя, оказавшись в положении для стрельбы с колена, он направил автомат в сторону пальмы и выпустил короткую очередь. Две пули попали в ствол декоративного дерева. Брызнув фонтаном щепок, ствол начал крениться и, мгновение спустя, под тяжестью кроны переломился вовсе. Валерия, надежно защищенного бочкой с грунтом, пули не задели. Он повалился на левый бок, дважды выстрелил из этого положения «лежа», и перекатился назад, задев в последний момент стол, с которого вниз полетели предметы столового прибора. В то место, откуда он произвел эти свои два выстрела, одна за другой попали четыре пули следующей выпущенной противником автоматной очереди. Рябоконь, не обращая внимания на падающие со стола стаканы, успел занять положение для стрельбы с колена на долю секунды быстрее, чем противник – перевести ствол своего автомата в направлении его новой позиции и прицелиться. Этой доли секунды было достаточно, чтобы две следующие пули, выпущенные из наградного ПМ, попали противнику в щеку на правой половине лица и лоб – на левой. Третий член боевой группы из-за ширмы так и не появился. Было похоже, что Валерий попал в него раньше, когда стрелял через ширму. Если так, то это – большая удача, стрелял-то он, практически, наугад. Так это или нет, убит враг или ранен, предстояло еще выяснить. Теперь же Рябоконь кинул быстрый взгляд в сторону своих компаньонов. Они оба так и сидели там же и в тех же позах восковых манекенов, в которых застыли в момент начала атаки противника. Таким скоротечным оказался этот бой. Валерий поднялся с колена. Подбежав к краю ширмы и выставив вперед себя пистолет, он, готовый в любую долю секунды нажать на спусковой крючок, резким движением заглянул в коридор. Стрелять не пришлось. Враг был повержен. Выстрел Рябоконя, скорее шальной, чем прицельный попал ему в шею и, судя по растекшемуся кровяному пятну удивительно большого размера, видимо, перебил артерию. Валерия, который секунду назад был собран, рационален и четок в движениях, сейчас колотило от нервного напряжения, да так, что пистолет заплясал нахлынувшем на его руки треморе. Невзирая на свое такое состояние, а, скорее всего, вследствие того, что его организм включил в работу какой-то специфический анти стрессовый механизм, Рябоконь помахал совершенно ошарашенным приятелям поднятой вверх рукой с зажатым в ней пистолетом. - Егей, подельнички, отомрите. – Потом Валерий поднес его к губам и дунул на ствол в манере героев голливудских вестернов. - И что теперь? – Выходя из оцепенения, спросил Веденеев первое, что пришло в голову. - Что теперь? Теперь нас либо посадят за убийство двух и более лиц, либо наградят. А чтобы награждение не оказалось посмертным, давайте уже шевелиться. – Подтолкнул компаньонов Валерий. Все еще продолжая пребывать под впечатлением от победоносной схватки «Коня» и демонстрируя готовность к безропотному повиновению, Виктор поднялся из-за стола и взял в руку автомат. - А что делать? – Спросил Веденеев, и, вспомнив о только что состоявшемся разговоре Рябоконя и начальника отдела полиции, добавил. - Чего сказал Бугор? - Он сказал, везти эту заразу к пристани, к «Брянску». Там и он сам, и наряд у него там, вооруженный. - Поехали? – Тамара положила руку на автомат. - Да, уж давайте! – «Конь» несколько раз прищелкнул пальцами перед лицами приятелей, в надежде ускорить их затянувшееся возвращение в реальность. Это сработало. Виктор бросил мимолетный взгляд Валерию в область паха, где зияло мокрое пятно. – Обоссался что ли? Или яйца отстрелили? «Конь» посмотрел туда же, поднял брови и коснулся рукой влажной штанины. Он поднес пальцы к носу, потом лизнул. – Морс. – Опроверг предположение приятеля Валерий. Он почмокал ртом. - Клюквенный. – Облизнул губы и добавил. - Вкусный. – «Конь» вытащил из-под руки женщины автомат, развернулся и направился к выходу из столовой. Компаньоны старались не отставать, как стараются не отстать от мамки утята, чувствуя защиту в ней одной. Не дойдя до выхода, Валерий круто развернулся и направился обратно к одному из поверженных противников. - Ты куда? – Удивилась Тамара. В ее голосе слышалась тревога. Остановился и Виктор. Он поддержал проявленный спутницей интерес выразительным удивленно вопросительным взглядом. - Рацию прихвачу, глядишь, пригодится. – Пояснил Рябоконь суть своего маневра. – Вы иди… - он осекся, посмотрев на Виктора, и продолжил - ковыляйте в машину. Я сейчас. Распахнув входную дверь, Веденеев шагнул наружу и замер, уткнувшись взглядом в спину еще одного четвертого бойца. Вообще бойцов в группе было не три, и даже не четыре, а пять. Пятым был водитель. По всему выходило так, что боевая группа обнаружила Веденеева с сотоварищи по оставленному во дворе пансионата внедорожнику. На своем сером уазикоподобном «Land Rover Defender» без номеров они подкатили прямо к столовой, остановившись в пару метрах от ее крыльца, возвышавшегося над уровнем земли на высоту автомобильных фар. Трое ушли внутрь, двое остались снаружи. Когда Веденеев и Тамара вынырнули из столовой один из оставшихся бойцов общался с кем-то по рации. Он, видимо, передавал полученные по ней инструкции, водителю, который слушал их, привстав с водительского кресла и высунув голову поверх автомобильной дверки, поэтому и оказался сейчас спиной к Виктору. За шумом рации и собственных переговоров бойцы не услышали скрипа двери и шагов противника. Первым увидел Веденеева и Тамару водитель. Он округлил от неожиданности глаза. По этой его внезапной гримасе, другой боец понял, что за спиной что-то происходит и стал поворачивать голову. Противник находился на расстоянии на шаг большем, чем необходимо для удара ногой и Виктор, мобилизовав все неизвестно откуда взявшиеся силы, сделал этот шаг. Следующим движением он ударил противника в позвоночник чуть выше поясницы. Изогнувшись от удара дугой, враг воткнулся брюхом в крыло автомобиля в районе правого переднего колеса. Его перегнуло в противоположную сторону, и он звучно плюхнулся грудью на капот. Где-то в процессе этих телодвижений он, видимо, потерял сознание. Его ноги стали медленно сгибаться в коленях, а тело сползать вниз. Виктор успел заметить, как другой его враг выбрался с водительского места. Решение созрело автоматически. Веденеев сделал шаг и, оттолкнувшись от пола крыльца одной ногой, подпрыгнул, другой наступив распластанному по капоту поверженному противнику на спину. Еще раз оттолкнувшись, теперь, от вражеского тела, Виктор перелетел на противоположную сторону машины, на лету нанося второму врагу удар ногой в челюсть, наподобие того, как профессиональный футболист бьет в прыжке по мячу. На удивление, все получилось в высшей степени удачно. И прыжок вышел залихватским, и удар пришелся, строго, подъемом стопы и, точно, в челюсть. Враг рухнул, как подкошенный, не успев даже понять, что произошло. Удачно получилось все, за исключением приземления. Потеряв после удара равновесие, Веденеев, неуклюже взмахнув руками, рухнул на бок рядом со вторым по счету поверженным врагом на землю, больно ударившись и правым локтем и правым бедром и даже правым виском. От удара головой о землю он и сам чуть не потерял сознание, а, может быть, и потерял, но, если так, то лишь на мгновение. Подскочив, как ужаленный, на ноги, Виктор, судорожно приняв боксерскую стойку и стоя спиной к автомобилю, крутанул головой в поисках следующего врага. Мозг Виктора успел зафиксировать, что врагов в поле зрения больше нет. И это было последним, что успел сделать его мозг, прежде чем отключиться. Веденеев вновь рухнул на землю, теперь в состоянии глубокого обморока. Когда Виктор пришел в себя, он еще долго не мог понять, что с ним произошло и где он. По его обонянию бил какой-то едкий запах. Веденеева передернуло. Он попытался отстраниться от источника этих раздражающе резких миазмов. Виктор открыл глаза. Сквозь пелену густого тумана проступили сначала какие-то потемнения. Они трансформировались потом в более контрастные пятна. Пятна стали приобретать очертания человеческих силуэтов. Затем мозг включил встроенную в него систему распознавания цвета. Картинка стала еще более отчетливой, и Виктор узнал приятные глазу черты лица Тамары. Изучающе и не мигая смотря в глаза Веденееву, женщина убрала ватку с нашатырем от его носа. Виктор уловил в ее взгляде признаки обеспокоенности Удивительно, но эта ее обеспокоенность скорее порадовала его, чем расстроила. В ней он прочитал признаки женской симпатии к нему. - Че, очухался? – Рядом с лицом Тамары возникла физиономия приятеля. Он пощелкал пальцами перед носом Виктора точно так же, как недавно в столовой. Веденеев отреагировал на эти пощелкивания морганием. - Тамара заткни, пожалуйста, уши. – Высказал Валерий пожелание, которое женщина проигнорировала. Не отреагировав на дурацкую просьбу Рябоконя ни словом, ни движением, она продолжала исследовать внимательным взглядом глаза Веденеева, пытаясь найти в них ответ на то, в каком он находится состоянии. - Я предупредил. – Снял с себя ответственность «Конь». – Ты какого хуя, Ванна Дама из себя корчил, автомат же есть, ниндзя-самоучка. Трое, пятеро, какая разница. Это нам срока не добавит. – Укоризненно отчитал он приятеля. Веденеев посмотрел туда, куда был направлен взгляд Валерия, на землю рядом с собой. Там лежал автомат. Виктор уже вспомнил все предшествующие обмороку события, и теперь тоже удивился тому, что не воспользовался оружием, а затеял рукопашную. И хоть вышло все более-менее удачно, все равно это было глупо. - Ладно, заканчивайте свою реанимацию. – Лицо Валерия исчезло из поля зрения Виктора. - Валить надо к пристани, и как можно скорее. – Голос «Коня» доносился сейчас откуда-то сверху. - С кем-то же он по рации базарил. Значит, есть еще кто-то на острове. Не ровен час сюда припрутся. Да, чего не ровен час! – Возразил сам себе «Конь». – Обязательно припрутся. Вопрос только - насколько быстро? Удачливость не безгранична. Нельзя, блять, ей злоупотреблять. Льзя – ноги – в руки, и чесать. Эта по-детски дурацкая, несмотря на нецензурщину, рифма заставила Виктора улыбнуться. Исчезнув из поля зрения Виктора, Валерий открыл тому обзор части двора и слева от силуэта Тамары Веденеев увидел поверженных им врагов. Они сидели на земле спиной друг к другу, со связанными руками и ногами, один (водитель) – понуро опустив голову, другой – зло исподлобья позыркивая в сторону Виктора. Послышался звук автомобильного двигателя. На лицах Валерия и Тамары отразилась тревога, которая сейчас же передалась и Виктору. Рябоконь скинул с плеча автомат, посмотрел в сторону источника звука. Туда же повернули головы и Тамара, и пленники. Во взглядах последних прочитывалась надежда. Повинуясь всеобщему вниманию, повернул голову и Виктор, но зря. Он сидел, опираясь спиной в левое переднее колесо. Корпус автомобиля загораживал от него ту часть окружающего пространства, куда были направлены взгляды остальных. Вознамерившись удовлетворить снедающее его любопытство, Веденеев, неотрывно вглядываясь в лица людей, подтянул ноги к туловищу, левую руку поднял вверх и ухватился ею за ручку автомобильной двери, а правой – уперся в бампер внедорожника. Пытаясь накопить силы для подъема, Виктор уловил трансформацию внутреннего состояния окружающих. Он заметил, как исчезли признаки напряжения в чертах лица и позе Валерия. На физиономиях пленников, наоборот, мелькнувшая секунду назад надежда сменилась разочарованием. Коротко крякнув в голос, Виктор с трудом поднялся на ноги, да и, то, преуспел в этом начинании только потому, что Тамара помогла ему, подхватив под правое предплечье. Повернув голову в сторону источника звука автомобильного двигателя, Валерий понял причину этих перемен. Ко двору пансионата приближался броский своей маскировочной раскраской принадлежащий местным (островным) охотникам пикап. Видны были двое мужчин, сидевших в кузове автомобиля на корточках. Придерживая себя, ухватившись руками за борта кузова и кабину, они, тем не менее, качались в такт колебаний пикапа, в движении которого ощущалась какая-то странная грузность. Голова Веденеева кружилась, его пошатывало. Удержать в фокусе въезжающий во двор автомобиль было чрезвычайно трудно. Тот, слава богу, остановился, наконец. Ехавшие в кузове охотники спрыгнули на тротуарную плитку двора. Дверки кабины с обеих сторон распахнулись, и из нее вылезли, один за другим, еще пятеро мужчин. Это выглядело странно, и, потому, чрезвычайно смешно. Не менее странным было и то, что, освободившись от семерых мужчин, пикап, тем не менее, продолжал выглядеть нагруженным, а над бортом его кузова возвышался холм темно коричнево шерсти. Послышался еще один звук автомобильного двигателя. Это из-за поворота той же подъездной дороги, по которой приехал пикап, выползал принадлежащий пансионату автобус. Все семеро охотников во все глаза в совершенном изумлении таращились теперь на связанных пленников. - Это вы медведицу обезвредили? – Один из охотников, по всему похоже, что самый авторитетный из группы, спросил, обращаясь к «Коню». Валерий кивнул. - Кого она там еще задрала, не знаете? А это кто? – Охотник мотнул головой в сторону пленников. Автобус натужно гудел, медленно сокращая расстояние до въездных ворот. Валерий пытался, как мог коротко, описать смысл происходящего охотникам. - …Мы сейчас – на пристань. – Подвел итог своему рассказу «Конь», а вы, сделайте одолжение, за этими диверсантами приглядите. Теперь кивнул охотник. - Юр, Вить и ты, Колян. Все слышали? Будьте здесь, никуда не уходите. С этих удодов глаз не спускать до приезда полиции. С рук на руки мусорам передадите. - А ты, Никитич?! – Возроптал один из охотников, которому такая перспектива не понравилась особенно. - А кто будет туши разделывать? Ты, что ли? Криворукий. Все шкуры изуродуешь. Мы их не только продать не сможем, еще за утилизацию платить придется. «А ты, Никитич?» - Передразнил авторитетный охотник. Незадачливому бунтарю возразить, видимо, было нечем. – Вот, чего ты, Никитич, сразу орешь, как бык заозерный. Как будто и спросить нельзя. – Забухтел он, смирившись с отведенной ему ролью охранника. «Авторитет» этот ропот вниманием не удостоил. - А медвежат-то, нахрена? – Спросил он «Коня». - Ты еще! – Возопил Валерий и на повышенных тонах принялся в третий уже раз аргументировать принятое решение. Охотник, привыкший к своему положению «авторитета» был ошарашен натиском «Коня», что отчетливо проявилось на его лице. «Неудачливый бунтарь», гаденько улыбаясь, наслаждался его конфузом. - «Охотники», блин. – Продолжал брызгать слюной Рябоконь. – Крупнее зайца, поди, зверя не видели! – закончил свою отповедь Валерий, и вдруг резко повернул голову, поймав ухом звук еще одного автомобильного двигателя. Его источник находился в направлении противоположном тому, откуда доносился звук автобуса. Это был «Land Rover Defender» без номеров, брат-близнец того, что стоял у крыльца столовой. За ним из-за поворота вынырнул еще один, точно такой же. Подскакивая на ухабах грунтовки, они двигались быстро в направлении пансионата по дороге, идущей со стороны поселка. Не тратя более ни секунды понапрасну, «Конь» метнулся к задней двери Subaru Forester и распахнул ее. – Быстро в машину! – Скомандовал он Тамаре, указывая рукой на противоположную дверь, а сам буквально затолкал Веденеева на заднее сиденье. Валерий пихнул дверку. Она не захлопнулась. Ударившись в ногу Веденеева, дверь отъехала назад. «Конь» бесцеремонно пнул ногу Виктора дальше в салон и с силой захлопнул дверь, пропихнув ею Веденеева еще глубже. Бросив взгляд на Тамару, которая к этому моменту уже заняла свое место рядом с Виктором, «Конь» провел рукой от левого плеча к правому бедру. Женщина поняла, что от нее требуется, и пристегнула Веденеева ремнем безопасности. Мгновение спустя Subaru Forester, оставляя на тротуарной плитке позади себя черные дымящиеся полосы жженой резины, стартанул по направлению к выезду, ровно туда, куда с противоположной стороны уже почти подобрался автобус. Увидев это безумие, водитель ПАЗ-а инстинктивно вдавил в пол педаль тормоза, клюнув вперед головой, чуть не до самого руля. Именно на это, судя по всему, и рассчитывал Рябоконь. Он направил внедорожник в щель между автобусом и левой стойкой въездных ворот. Тамара была уверена, что проем слишком узкий, чтобы машина могла в него протиснуться, но выразить свои опасения не успела. Автомобиль нырнул в него. Глухой хлопок, на который повернули головы все пассажиры Subaru, был звуком разбившегося об стойку ворот зеркала заднего вида. Со скрежетом прочертив по этой опоре еще и задним крылом, оставив позади себя оторванный задний бампер и осколки оранжевого стекла от разбитой фары, внедорожник продрался-таки за пределы территории пансионата. Огибая широкий ПАЗ, который во время экстренного торможения еще и немного развернуло поперек дороги, «Forester» выехал левым рядом колес за пределы полотна подъездной грунтовки. Подминая под себя древесную поросль, которая в отместку яростно хлестала ветками по стеклам и звучно царапала ими по металлу кузова, внедорожник успешно выполнил и этот маневр и выбрался на дорогу. Справившись с кратковременным приступом страха и открыв глаза, Тамара посмотрела на Виктора. Сумасшедшая тряска снова лишила его чувств. Опустив голову на грудь, Веденеев висел на ремнях безопасности. Комфорт и состояние пассажиров Рябоконя заботили сейчас менее всего. Коротко взглянув вправо, он зафиксировал, что машины противника уже довольно близко, и постарался выжать из «Forester»-а все, на что он был способен. Колеса Subaru выплюнули из-под себя по пригоршне гравия. Угодив в обшивку автобуса, камни выбили на ней звонкую дробь. Тамару и Виктора отбросило на спинку сидений. Пассажиры автобуса прильнули к окнам и сквозь полупрозрачную ширму из осенней листвы, частично, осыпающуюся с потревоженных берез, частично, поднятую внедорожником с земли смотрели в след удаляющегося автомобиля. Задняя фара Subaru, вырванная из гнезда соприкосновением со стойкой ворот, держась на одном проводе, летала из стороны в сторону, дзынькая о кузов автомобиля. Управляя внедорожником, Валерий ежесекундно стрелял глазами в салонное зеркало заднего вида, контролируя действия противника. «Defender»-ы приближались к автобусу. ПАЗ так, пока, и стоял, раскорячившись на всю ширину гравийного полотна, на дорожной развилке у въезда не территорию пансионата, создавая тем самым препятствие для преследователей. Виктор надеялся, что это их хоть на какое-то время, но задержит. Надежды Рябоконя, однако, не оправдались. Водитель первого из автомобилей преследователей был, видимо, не менее искусным ездоком, чем Валерий. Не щадя своей машины, он точно так же как и «Конь» объехал автобус по лесной поросли, но с другой стороны и, оставив позади себя завихрения из листьев, устремился в погоню. Второй «Defender» остановился. Из него сноровисто выскочили несколько человек с автоматами. Что происходило там дальше, Валерий видеть не мог. Дорога уходила влево, и место событий уплыло из зоны видимости через зеркало заднего вида. - Блин. Что им от нас надо? – В сердцах вскричала Тамара. Развернувшись в пол оборота, она смотрела назад через стекло задней двери внедорожника. - Что надо? – Стреляя глазами, то на дорогу, то в зеркало заднего вида, переспросил «Конь». – Да, что надо! Отраву у нас забрать. Они уже поняли, что затея с терактом провалилась, во всяком случае, провалилась в том виде, в котором задумывалась. Думаю, они хотят подчистить за собой. Сделать так, что бы эту отраву не нашли. Кстати, если так, то от нас им тоже надо избавиться, как от свидетелей. - Но ты, же уже все рассказал начальнику местной полиции. – Возразила Тамара, подсовывая под нос Веденееву баночку с нашатырем. Виктор дернулся, приходя в сознание. - Но они-то этого не знают. – «Конь» крутанул рулем, заметив впереди торчащий из дороги камень. Машину тряхануло от излишне резвого маневра. «Конь» выкроил секунду, чтобы взглянуть на заднее сиденье. - Ты, блин давай, заканчивай в обмороки падать, как барышня. Взял моду. – Отчитал Веденеева «Конь». - Догоняют. – Предупредила Тамара, которая опять развернулась в пол оборота и смотрела назад. Валерий взглянул в зеркало заднего вида. - Гонки по дороге – зачет. – Буркнул он тоном придирчивого экзаменатора. – Переходим ко второму заданию: вождение по бездорожью. «Конь» выбрал прореху между двух деревьев и резко крутанул руль вправо. Ветки берез, брызнув оторвавшейся от них желтой листвой, хлестнули по лобовому стеклу и, проскрежетав по металлу кузова, сомкнулись, заслонив собой обзор для преследователей, которые, не будучи готовы к подобному маневру, проскочили дальше по дороге. Подмяв под себя заросли кустарника, внедорожник нырнул вниз и выскочил на узкую полоску озерного пляжа. Валерий направил Subaru параллельно водной кромке. «Defender» отстал от них не очень далеко, и теперь догонял вновь. Рябоконь готовился к маневру, который должен был по его замыслу стать решающим. Они с Виктором довольно много времени провели в этом месте озера, и он помнил, что впереди лежал валун приличных размеров, обогнуть который возможным представлялось исключительно по воде. Кроме того, объезжать камень надо было в самую притирку, потому что дальше дно озера довольно круто обрывалось. Приближаясь к валуну, «Конь» специально позволил преследователям сократить расстояние, чтобы лишить их хорошего обзора и, как следствие, времени на принятие решения. Загораживая от преследователей естественное препятствие своей машиной, Валерий вел внедорожник прямо на валун сколь можно долго. Крикнув «держитесь крепче!», маневр объезда он совершил в самый последний момент. Виктор и Тамара уперлись руками в спинки кресел первого ряда. Предупреждение оказалось не напрасным. Озерная вода, ударившись в бампер «Subaru», замедлила его движение, да так, что все члены его экипажа резко клюнули головами. Уловка Валерия сработала. Преследователи заметили валун слишком поздно, чтобы отреагировать на его появление адекватно. В страхе на него налететь водитель взял вправо слишком резко. Кроме того, он налетел левым передним крылом на потерявший скорость внедорожник под управлением «Коня», отчего «Defender» развернуло почти перпендикулярно береговой линии. Преследователей протянуло по инерции прямо в озеро, где через три метра передние колеса их автомобиля провалились в пустоту берегового свала. Снова через зеркало заднего вида Валерий посмотрел назад, когда внедорожник выбрался из воды на песок озерного пляжа. «Defender» продолжал медленно крениться на нос, заваливаясь в озеро. Члены экипажа, один за другим, покидали тонущий Land Rover, выбираясь через оконные проемы автомобильных дверей. Веденеев с Тамарой наблюдали за этой сценой через стекло задней двери Subaru. - Good luck. – Буркнул Веденеев и развернулся лицом по ходу движения. Признаков сочувствия в его голосе не обнаруживалось. - Сам - мудак. – Шутя, огрызнулся Рябоконь. Секунду спустя, бросив в зеркало заднего вида контрольный взгляд, он отпустил с руля правую руку и сделал ей победный жест, но в этот самый момент где-то позади раздались приглушенные расстоянием выстрелы. - По какому поводу салют? – Встревожено спросила Тамара, когда в стрекоте автоматных очередей возникла пауза. - По какому поводу, не знаю. – Валерий выбрал в песчаном береговом откосе место поположе и направил туда машину. – Важно другое. - Что? – Задавая свой вопрос, Тамара посмотрела на Виктора. Она поняла, что предстоит очередная встряска и беспокоилась о том, как тот справится с этим испытанием. Рыкнув двигателем, машина вскарабкалась по откосу и через заросли кустарника и, подскакивая на торчащих из земли корнях и прочих неровностях бездорожья, выбралась на идущую вдоль озера грунтовку. - Судя по звуку, стреляют довольно далеко. Это – раз. Видимо, это те, что были во втором «Defender»-е с кем-то схлестнулись. Ну, а раз стреляют, значит – заняты, а не отправились за нами в погоню. Это – два. Третье – то, что мы уже почти приехали. Тамара кинула взгляд в лобовое стекло. Пристань с пришвартованным к ней катером «Брянск» и толпящимися рядом с ней вооруженными полицейскими уже была видна. … Дверь в кабинет Толобова открылась без предварительного стука, что позволяла себе только «Мадонна». - Ну, что? – Спросила она от порога, хотя ничего в ее движениях не выражало какой-то особой торопливости или озабоченности. – Все по плану? - Даже несколько лучше. – Обнадежил ее гроссмейстер. Марина Владимировна подняла в удивлении брови. – Показывай. Антон Сергеевич поднялся и жестом предложил «Мадонне» занять его место. Когда начальница села в его мягкое и удобное кожаное кресло, комфортное еще и тем, что сохраняло в себе тепло прежнего пользователя, гроссмейстер включил воспроизведение первого из полученных с острова видеофайлов. На экране монитора возникла зеленоватая двуцветная кажущаяся слегка расфокусированной картинка пустого помещения. - Это колодец? – «Мадонна» указала пальцем на светлое отчетливо выделяющееся пятно. – Отсюда должны появиться? - Да. – Коротко подтвердил предположение Толобов. Он так и стоял за спиной директора ЧВК, скрестив на груди руки. - По поверхности колодца пробежала волна. Пятно стало значительно светлее, а вслед за этим, появилась голова дайвера. Водолаз вытащил из воды свой фонарь. Картинка утратила зеленоватый оттенок и стала еще отчетливей. Покрутив головой по сторонам, водолаз выбрался из колодца и снял маску. Марина Владимировна с удивлением узнала в дайвере Веденеева. - А этот-то что там делает? – Развернув голову в направлении Толобова, «Мадонна» в недоумении посмотрела на гроссмейстера снизу вверх. – Он, что тоже диверсант? - По всему, похоже, что нет. Там из записи все будет понятно. – Отвечая, Толобов постарался скрыть свои эмоции, хотя был доволен произведенным эффектом. Видеофайл закончился, когда Веденеев покинул помещение, переходя в следующую комнату. Вооружившись мышкой, Марина Владимировна выбрала в окне задач «Видеофайл 2». На экране компьютера возникло изображение лабораторного помещения подземного комплекса. Запись начиналась за пару секунд до появления здесь Виктора. Убедившись, что Марина Владимировна не нуждается больше ни в помощи, ни в комментариях, Толобов, не выносивший состояния бездеятельности, предложил «Мадонне» кофе. Женщина, не отрываясь от просмотра, дала согласие кивком головы. Камерами видеонаблюдения, способными автоматически активировать режим функционирования в инфракрасном спектре излучения и снимать в абсолютной темноте были оборудованы все помещения подземной лаборатории. Просмотрев один за другим три видеофрагмента, «Мадонна» вникла в суть произошедших в пещерной лаборатории событий в объеме даже большем, чем о них знал Виктор. Находясь в помещении склада, он не видел, как «Балбес» воткнул своему подельнику нож в межреберное пространство. Женщина видела. Кофе к этому моменту был готов. Одну чашку Толобов поставил на рабочий стол перед своей начальницей справа от компьютера, а со второй присел на одно из двух кресел, расположенных у приставного столика и предназначенных для посетителей. - Да, Антон Сергеевич, удивил, впрочем, как обычно. – «Мадонна» взяла предназначенную ей чашку. – Впечатляющих размеров склад получился. Где ты столько раритетных боеприпасов раздобыть сумел? - Ну, во-первых: боеприпасы там далеко не во всех ящиках. Только в двух верхних рядах. – Улыбнулся гроссмейстер. - Масштаб склада не должен был вызвать у супостатов подозрений, что это – декорация. Ну, а так, - в музее истории вооруженных сил. - А там-то, откуда столько? - «Мадонна» включила воспроизведение следующего видеофайла, запечатлевшего схватку в столовой. - Понятия не имею. – Снова пожал плечами гроссмейстер. – Сам удивляюсь. Может, надо было зачем-то. Спросить? – Гроссмейстер натянул на лицо, гротескно подобострастное выражение. - Нет. – Засмеялась шутке начальник ЧВК. – Пусть останется тайной. То, что у них было столько – хорошо. А почему – какая нам, собственно говоря, разница. «Мадонна» погрузилась в просмотр видеофайла. Потягивая кофе, она, то поднимала в удивлении брови, то отрицательно мотала головой, отказываясь верить глазам. - Просто, Джеймс Бонд, какой-то! – Воскликнула женщина, пораженная сноровкой Рябоконя, и, не удержавшись, беззвучно хохотнула, когда Валерий, как будто специально для иллюстрации ее слов, дунул на ствол своего пистолета. Марина Владимировна включила воспроизведение последнего видеофайла из списка. Он сильно отличался от просмотренных прежде записей тем, что состоял из четырех синхронизированных по времени изображений, каждое из которых занимало четверть площади экрана. Это была компиляция с камер наружного наблюдения, установленных во дворе пансионата. Запись представляла собой видеоотчет о захвате группы диверсантов. - Сколько удалось взять живыми? – Поинтересовалась «Мадонна», просмотривая сюжет. - Троих этот, как Вы выразились, Джеймс Бонд охладил. Еще двоих убили при захвате. Один – ранен. Ранен тяжело. Вряд ли выживет. Да, и бог с ним. За глаза хватит и тех семерых, которых взяли живыми и передали СВР-овцам. - Хорошо. – Удовлетворенно резюмировала «Мадонна». – С этими – понятно. А что с теми тремя? Одного подельник зарезал в подземелье. Это я видела. А двое других? - Тот – второй тоже из-под воды не вернулся. По информации начальника полиции, Веденеев с ним под водой схлестнулся. Я людей уже туда отправил, чтобы все перепроверили и извлекли трупы наружу. Ну, это так, на всякий случай. На самом деле, я не вижу причин сомневаться в достоверности информации. А третьего, того, что поздоровее – медведь задрал. - Во как! Не перестаю удивляться этим везунчикам. Удача от них ни на шаг не отходит. Ты когда-нибудь еще видел, чтобы людям так фартило? Я – нет! Толобов пожал плечами. - Ну, нам-то с Вами, Марина Владимировна, грех на удачу жаловаться. Она нас с Вами стороной не обходит. - Ты о чем это, Антон Сергеевич? – «Мадонна» поставила на паузу воспроизведение видеофайла. - Ну, как, о чем? Об этом незадачливом олигархе, которого медведица погрызла. Мы голову сломали, как доставить на остров группу захвата, чтобы не спугнуть злоумышленников. Так, что этот инцидент на охоте нам, как нельзя лучше, к месту подвернулся. Мы наших мальчиков МЧС-овцами обрядили, на вертолет стикеров МЧС понаклеили. Подвоха никто и не заметил. - Ну, да. Ну, да. – Согласилась «Мадонна» и продолжила просмотр эпизода, где переодетые сотрудниками МЧС бойцы группы захвата производят задержание диверсантов из того, второго внедорожника, который не отправился в погоню за Веденеевым со товарищи, а остановился у въезда на территорию пансионата. … - Вы к Игорю Даниловичу? – Завидев входящих в районное отделение полиции Рябоконя и Тамару, спросил молодой лейтенант с нарукавной повязкой, возвещавшей о том, что он – оперативный дежурный. Чтобы задать свой вопрос, офицер сноровисто поднялся со своего стула и вынырнул из окошка дежурки чуть не по плечи. - Нет, блять, мы – иностранные туристы, пришли сюда на экскурсию, полюбоваться и насладиться, как работает Российская полиция, а потом поведать всему миру, осчастливить планету, передав ваш бесценный опыт. – Разразился потоком слов Валерий. Не готовый к такому всплеску раздражительности, лейтенант переменился в лице. К такой откровенной демонстрации плохого настроения вообще никто не оказался готов, ни Тамара, ни два неподалеку стоявший ППСника, ни сам Валерий. Полицейские оборвали свое общение, и, разинув глаза, переводили взгляд с «Коня» на дежурного и обратно. - Прости, Тамара. – Через плечо проговорил Рябоконь, устыдившись своей несдержанности. – И вы, лейтенант, простите тоже. Выражение услужливости на лице офицера не появилось вновь, но обиженно сдвинутые к переносице брови распрямились. Удивление на лицах полицейских патрульно-постовой службы все еще сохранялось. Они продолжали в упор разглядывать Рябоконя. - Ну, и вы, простите тоже? – Обратился Валерий и к ним, но уже не примирительным тоном, которым извинялся перед Тамарой и лейтенантом, а опять с вызовом. Было очевидно, что во фразу «Ну, и вы, простите тоже» он вложил совершенно иной, почти, прямо противоположный смысл. Один из полицейских, после этого выпада «Коня» посмотрел на часы. - Пора, Коль, пойдем. – Обратился он к сослуживцу, и оба полицейских, научившиеся уже только по одной интонации людей понимать, куда соваться не следует, благоразумно покинули театр военных действий. Лейтенант еще более смягчился, возвратившись в почти исходное состояние. Наезд Рябоконя на ППСников, и поспешное бегство сослуживцев лишало их возможности подтрунивать над ним и издеваться, что непременно произошло бы, не оконфузь их приятель начальника. - Я просто хотел предупредить вас, что Игорь Данилович сейчас не у себя, а в кабинете своего зама. Это прям напротив. Дверь в дверь. – Обозначил офицер место нахождения «Бугра». - А че так? – Удивился «Конь». - Он свой кабинет отдал следователю из ФСБ. – Лейтенант снова просунул голову в окошко и говорил полушепотом, настолько глубоко укоренился в россиянах страх пред правопреемницей всесильного КГБ. О присутствии следователя ФСБ в отделе Рябоконь знал, и это знание было еще одной, а скорее даже, главной причиной его раздражительности. Собственно говоря, они с Тамарой и пришли сейчас сюда именно на допрос. - Ты чего, как с цепи сорвался? – Спросила Тамара из-за спины, когда они с «Конем» ступили на лестницу, ведущую на второй этаж строения. - Следователь этот напрягает. – Честно и без экивоков признался Валерий. … - Игорь, позвони в больницу. – Вместо приветствия, бросил просьбу в «Бугра» Рябоконь, распахнув дверь во временно занимаемый начальником отдела кабинет. – Тебя, чего, выгнали поганой метлой? - Ты чего, как с цепи сорвался? – Данилыч, следуя предложенной Валерием манере общения, тоже пропустил приветственную часть. Рябоконь, услышав эту фразу второй раз за минуту, обернулся и посмотрел на Тамару. Женщина пожала плечами. - Давай, звони. Не тяни. – Предпринял Рябоконь попытку подогнать Данилыча. - Давай, звони. – Очень нелицеприятно передразнил Валерия «Бугор», демонстрируя неприемлемость взятого им тона общения. Подействовало. - Давай, Игорь, звони. – Повторил Рябоконь. Но теперь те же слова прозвучали не распоряжением, а просьбой. - Звонил уже. Все нормально с твоим подельничком. Никаких оснований опасаться за его здоровье, нет. Хоть завтра – на дыбу. Кстати, так оно и будет. Док разрешил его завтра допросить. – Разглядывая разложенные на столе фотографии, информировал посетителей «Бугор». – Вы, кстати, тоже не тяните. Чешите по одному в мой кабинет. Там вас следователь уже поджидает. Дамы – вперед. - А…- Попытался что-то возразить Рябоконь, но «Бугор» не дал. Он бесцеремонно перебил «Коня» на полуслове. - Так следователь распорядился. Сначала он допросит Тамару, а уже потом тебя. Хозяин – барин. – Резюмировал начальник полиции и, демонстрируя безаппеляционность принятого следователем решения, развел руками. - Чего ты там за пасьянс раскладываешь? – Спросил Валерий, когда Тамара покинула кабинет, отправившись на допрос. - Да, вот фотки наших диверсантов разглядываю. Точнее, их трупов. Рябоконь подошел к столу ближе, чтобы иметь возможность видеть разложенные на столе фотографии. Они размещались в три ровных ряда, по пять фотографий в каждом. - И ты знаешь, что интересно? – «Бугор» оторвал взгляд от своего «пасьянса» и поднял глаза на Рябоконя. Данилыч очевидно провоцировал «Коня» спросить: «Что?». Задавать этот напрашивающийся сам собой вопрос было глупо, но Валерий, занятый собственными размышлениями, поддался на провокацию и все равно его произнес. - А, вот, погляди. – Начальник полиции указательным пальцем одну за другой выдвинул вверх три фотографии из верхнего ряда. Все они были акцентированными снимками левого плеча трупов, с выколотыми на них татуировками, изображавшими всадника. Рябоконь взял один из отпечатков в руки, чтобы внимательнее рассмотреть изображение. Борода, кривая сабля, головной убор, более всего походивший, пожалуй, на тюрбан, подсказывали, что это - портрет какого-то восточного мужчины. Валерий взял со стола два других снимка. Просмотрев внимательно и их, он утвердился в обоснованности своего первоначального предположения. - И что все это значит? – Рябоконь вернул фотографии на прежние места. - Не знаю. – Пожал плечами «Бугор». – Я бы, пожалуй, предположил, что это знак какой-то организации? Банды? Может секты? – Принялся Данилыч выдвигать версии. А, собственно говоря, какая разница. Дело-то все равно «старшие братья» себе заберут. Вот, пусть они голову и ломают. Придя к такой рациональной и облегчительной мысли, «Бугор» принялся собирать со стола фотографии и складывать их стопкой. Валерий сначала наблюдал за этой процедурой безучастно, погруженный в собственные мысли о предстоящем допросе, потом вдруг встрепенулся, как пассажир, внезапно обнаруживший, что его поезд уже тронулся. - Слушай, Данилыч. – Окликнул он начальника отдела полиции. – А, распорядись, чтобы для меня комплект распечатали, на всякий случай. Валерий не знал сейчас, зачем ему могут понадобиться эти фотографии, и высказал свою просьбу по прилипшей со службы оперативником привычке. Она заключалась в том, чтобы, как бомж на помойке, собирать все, что попадается под руки, потому что неизвестно, что из этого, на первый взгляд, мусора может пригодиться во время расследования. «Бугор» посмотрел на него с хитрым прищуром. – А я все думал, попросишь или нет. – Признался он Рябоконю и достал из верхнего ящика конверт. – Ментов бывших, не бывает. В конверте оказался второй комплект точно таких же фотографий, которые только что лежали на столе разложенные пасьянсом, а теперь – стопкой на его краю. … Рябоконь, в нарушение договоренности, не стал дожидаться Тамару в холле гостиницы, а вышел на ее крыльцо. Он встал так, чтобы из вестибюля его было хорошо видно. Аномальное для этой поры осени похолодание отступило, и пришло второе по счету и, видимо, последнее «Бабье лето». Солнце светило ярко и грело сильно. В городском парке, начинавшемся сразу через дорогу от гостиницы, несмотря на довольно ранний час, было много народу. Родители с колясочными детьми и ребятами постарше, собачники, старички и старушки, все без исключения пребывали в приподнятом настроении. В преддверье грядущей зимы люди старались не пропустить понапрасну ни одной секунды представившейся возможности еще раз, напоследок, насытится естественным солнечным теплом, приблизительно так же, как жирует медведь перед зимней спячкой или щука поздней осенью. Люди фотографировали на телефоны красочные изыски осенней природы, друг друга и сами себя. Кто-то не поленился и извлек ради такой забавы профессиональные фотоаппараты. Женщины, ох, женщины! Они, натуры творческие, значительно больше, чем мужчины, тянущиеся, возможно, инстинктивно, неосознанно к гармонии, видимо, специально, наряжались в красные, оранжевые, желтые одежды. Под сбросившими листья кленами, этими Царями осенней какофонии цвета, образовались яркие пятна. Они привлекали к себе детишек, которые с радостными лицами шевелили ногами оранжево коричневый ковер и подбрасывали охапки листвы вверх, и манили любителей пофотаться. Одна из дам не поленилась прийти сегодня с большой спортивной сумкой. Зачем, стало понятно позже. Ее подруга, рыжеволосая молодая женщина, не преодолевшая еще тридцатилетнего рубежа, в красном пальто и зеленом, обмотанным поверх воротника, легком шарфе, не имеющем прикладного значения, поскольку был сработан из какой-то тонкой и не теплоизоляционной ткани, щелкала фотоаппаратом. Дама, позировала, смешно замирая в каком-нибудь, порой довольно нелепом положении, вспоминая, по-видимому, навыки, приобретенные в своем детстве, во время игры в «Морская фигура замри». Она, то кокетливо выставляла назад согнутую в колене ножку, то пыталась попасть в кадр в момент прыжка с разведенными в разные стороны ногами, то сгребала руками охапку осенних листьев, подбрасывала их вверх и нацепляла на лицо вычурно счастливую улыбку, то придумывала для себя другие, не менее причудливые, позы. Периодически, дама удалялась в кусты, с глаз долой, и возвращалась оттуда в другой кофте. Сначала ее верх был ярко синим, потом - небесно голубым, затем – пестрым, сине голубо сиренево белым. Случайно долетевшая до слуха Рябоконя фраза ударила по мозгам своей абсурдностью, заинтриговала и заставила развернуть голову в направлении источника звука. – Оголи поляну, пусть подышит напоследок. Команду, видимо, отдала женщина к полтиннику, шедшая рядом с мужчиной того же возраста, скорее всего, ее мужем. Пара шла куда-то по своим делам по пешеходному тротуару, почти соприкасавшемуся с крыльцом гостиницы. Мужчина, безропотно исполняя распоряжение, и даже взглядом не продемонстрировав своего недовольства, снял кепку, явив солнцу свою плешину, лишь чуть-чуть по кругу окаймленную то ли светлыми от природы, то ли уже совершенно седыми волосами, и провел по голове рукой. Валерий улыбнулся. Спутница оголившего «поляну» мужчины заметила его улыбку. Довольная тем, что ее властность была замечена, а юмор оценен, она одарила Валерия благодарным заговорщическим взглядом, делая его, практически, соучастником этого акта мужского уничижения. «Коню» эти переглядки пришлись не по вкусу. Из чувства мужской солидарности он их пресек, отвернувшись, и наткнулся взглядом на старичка. Тот еле-еле ковылял, опираясь на палочку, с трудом переставляя ноги. Старик был одет в форменный, еще пока не по погоде, уже зимний ватник, с надписью «МЧС России по Тверской области». Улыбки Рябоконь сдержать не смог. - Грех. – Укорил себя Валерий. – Конечно, грех смеяться над немощью престарелого мужчины. Ну, так ведь, смешно же! «МЧС России»! Порыв ветра толкнул густо усыпанную поверх земли листву. Легкие, подсохшие на осеннем солнце, листья дружно поднялись на ребро и все скопом покатились, повинуясь его силе, то весело шурша, то ненадолго оторвавшись от земли, пролетая над ней на малой высоте. Голос Тамары вывел Рябоконя из состояния благодушного созерцания. - Я скачала в «нете» программу. Она предназначена для поиска информации по картинке, отсканировала фото наколки, ну, и прогнала его через эту программу. - Ну, и? – Рябоконю не удалось от неожиданности скрыть свое неудовольствие. Тамара нахмурилась, обескураженная такой реакцией Валерия. - Изображенный всадник – это Хасан ас-Сабах. - А я уже думал, что Иннокентий Смоктуновский в гриме. Не тяни, Тамара, что за перец, это твой Хасан - злой, как сабак? - Скажи Валерий, откуда у тебя такое чудное свойство, несешь, вроде, чушь, а попадаешь в самую точку. Тамаре вспомнился эпизод, когда текст на восковой табличке Рябоконь легкомысленно окрестил «тарабарщиной», и, не подозревая, что нарицательное название «тарабарщина» произошло от реально существовавшего шифровального кода, угадал, хотя даже не пытался этого делать. - Для описания этого свойства существует простое слово – «гениальность». – Рябоконь выкатил глаза и, широко раскрыв рот, высунул язык. Так он попытался скопировать известное изображение Альберта Эйнштейна. - У тебя что, крыша тронулась? – Собеседница, то ли не поняла, то ли не оценила шутку. – Ну, не мудрено, для человека, пережившего такой стресс в таком возрасте. Ну, ничего, ничего. И тебя вылечат. И меня…вылечат. Тамара переняла манеру Валерия ерничать и применять в речи крылатые фразы из советских кинокомедий. Стало понятно, что женщина и поняла смысл пантомимы Валерия, и оценила. Улыбку она сдержала усилием воли, во-первых: чтобы наказать «Коня» за проявленную заносчивость, а во-вторых: потому, что беседа, как это уже случалось не раз, перешла в категорию словесного фехтования. - Он, действительно, сохранился в истории, как один из самых отъявленных злодеев. Хасан ас-Сабах был основателем секты наемных убийц, считающейся теперь прекратившей свое существование. Гумилев окрестил его гениальным злодеем. Как тебе? - «Гениальный злодей»? Впечатляет. – Рябоконь двинулся вниз по ступенькам, и, сойдя на тротуар, повернул направо, в сторону больницы. Тамара последовала за ним. - Он на каком-то этапе, как теперь сказали бы, отжал себе расположенную высоко в горах крепость «Аламут» и современники стали его называть «Старец горы». Обладая неоспоримыми способностями гениального, видимо, проповедника, он привлек в свое течение значительное количество людей. То, чего иные лидеры добивались войнами, а именно, власти и расширения сферы своего влияния, он достиг терроризмом. Терроризм он возвел в ранг профессии. Ассасины, так назывались его подданные, учились профессии убивать и эффективно применяли свои навыки на практике. Убивая представителей правящей верхушки мусульманского мира, они добивались своего, и на каком-то этапе им даже уступили такие города, как Мосул и Диярбакыр. - Мосул? – Переспросил «Конь». – Это тот, что в Ираке? Историк кивнула. - Я кино про него смотрел, не больше месяца назад. Там был оплот ИГИЛа, как принято говорить, террористической организации, запрещенной на территории РФ. Его лидер именно там провозгласил о создании халифата. Историк пожала плечами, обозначив этим жестом, что не может ни подтвердить, ни опровергнуть этого замечания Валерия. Удивительная вещь, но об истории Мосула она знала гораздо больше, чем о его настоящем. - Особый интерес вызывают два факта из их истории, нет, пожалуй, три. – Продолжила Тамара рассказ, не желая сбиться с намеченной траектории. - Во-первых: то, как проходила подготовка к акции. Рябоконь, привыкший быть начеку, в словесных баталиях с Тамарой и постоянно ожидавший от нее подвоха, недоверчиво посмотрел на женщину. Он не поверил, что та может быть настолько не осведомлена в событиях текущего момента истории, но вынужден был принять это за данность, поскольку Тамара, как, ни в чем не бывало, продолжала рассказывать. - Потенциального исполнителя теракта помещали на какое-то время в оазис, накачивали наркотиками, обеспечивали удовлетворение его сексуальных потребностей. Это было чем-то, вроде демонстрации подобия того рая, в который он непременно попадет после совершения акции. Действовало, судя по всему, хорошо. Многие источники, во всяком случае, некоторые, говорят, что ассасины после совершения акции с благостной улыбкой кончали свою жизнь самоубийством. Во-вторых: то обстоятельство, что в какой-то период ассасины, будучи, все-таки мусульманами, вошли в коалицию с христианами, а конкретно – крестоносцами Иерусалимского королевства. Справедливости ради, надо сказать, что в тот период Иерусалимское королевство было оторвано от остального христианского мира, пребывая в состоянии анклава в окружении мусульман. Некоторые историки оправдывают именно этим такой компрометирующий христианство союз, более всего напоминающий сделку с дьяволом. Тамара скривила лицо, давая понять собеседнику, что сама не считает это обстоятельство достаточным оправданием. - Ну и, в-третьих: Уже в девятнадцатом веке предводитель исмаилитов-ассасинов Ага-Хан, что означает «Великий вождь» перешел в услужение английской короне. Сначала в Афганистане. Там в то время шла первая англо-афганская война. Он выступил посредником между Афганскими властями и британскими войсками. Затем «Великий вождь» был заслан на территорию Британской Индии. Здесь он показал себя верным слугой английских колонизаторов, помогая им завоевывать территории независимых индийских княжеств. За это британская королева Виктория присвоила ему титул «Его высочество» и признала главой всех исмаилитов мира. Кстати, на этом Ага-Хане их Ага-Ханский род не прекратился. Ага-Хан четвертый и поныне проживает на территории туманного Альбиона и уже нынешняя Британская королева даровала в 1957 году этому «четвертому» титул «Его Высочество». Такой вот получается король без королевства. - А, может, есть все-таки у него королевство, только тайное? – Спросил Валерий, кивая на стопку фотографий, сделанных экспертом криминалистом. - Не очень-то похоже. У этого «четвертого» лицо скорее доброго сказочника, типа Оле-Лукое, чем кощея бессмертного. – Тамара остановилась, скинула со спины свой рюкзак из кожи заморского ската, вынула из него планшет и, включив гаджет, развернула его экраном к «Коню». С выполненной на фоне какого-то замка фотографии на пользователей интернета смотрели добродушные лица счастливого семейства четвертого по счету «Великого вождя». Сам Ага-Хан держал за руку одного из трех запечатленных на фото детей. Сравнение с добрым сказочником показалось Валерию более чем уместным. Лицо потомка предводителя секты наемных убийц светилось добротой. Это выражение присутствовало и на всех остальных просмотренных Рябоконем фотографиях. Понятно, что снимки были протокольными. Но, даже, принимая это во внимание, допустить, что изображенный на них дядечка (кстати, абсолютно европейской внешности) - злодей, было совершенно невозможно. Это было также невероятно, как обнаружить Чекатило в Деде Морозе. … На ступеньках районной больницы Тамара и Валерий лоб в лоб столкнулись с тем самым следователем ФСБ Игорем Юрьевичем Егоровым, который вчера их допрашивал. Допрос обеспокоил Тамару, для которой эта процедура была в новинку, а Рябоконя, наоборот, успокоил. Основанием для этого стал характер задаваемых следователем вопросов. Игорь Юрьевич был корректен и благожелателен. «Конь» сразу предположил, что это всего лишь маска, и следователь разыгрывает перед ним «Порфирия Петровича». Он внимательно исследовал его мимику, вглядывался в глаза, пытаясь уловить в них хитринку. Егоров, обязанный во всем сомневаться, хотя бы в силу особенностей профессии, казалось, верил всему, что Валерий рассказывал. Он не пытался поймать своего визави на вранье, заставляя по нескольку раз описывать одни и те же события, или иными известными Рябоконю приемами загнать его в ловушку. Следователь вел себя так, как будто достоверность показаний Рябоконя подтверждалась по другим альтернативным источникам. Он просто задавал вопрос и, ловко тарабаня пальцами по клавиатуре своего ноутбука, документировал ответ в протоколе. Тем не менее, на протяжении всего допроса, Валерий сохранял сосредоточенность. Он позволил себе расслабиться, только когда закрыл за собой дверь в кабинет. Теперь, в коридоре он отчетливо понял, что просто был следователю не интересен. Это было, во-первых: странно; во-вторых: хоть и не так чтобы очень сильно, но скребануло по самолюбию. Но самым главным была, конечно же, очевидность того, что у следователя нет намерений переводить, ни его, ни Виктора, ни Тамару из статуса свидетелей в положение обвиняемых. Рябоконь еще долго ломал голову, стараясь понять причины такого, по его мнению, странного поведения следователя, пытался что-то разузнать через «Бугра», безрезультатно. - К товарищу? – Вместо приветствия спросил Егоров. Рябоконь шел с пластиковым пакетом в руке и вместо ответа лишь чуть его приподнял. - Витамины? – Лицо следователя демонстрировало сохранившуюся в нем благожелательность. – Это правильно. Он уже гораздо лучше. – Реплика явно относилась к состоянию Веденеева. – Я его уже опросил. Рад, что сделал это до вашего прихода. Так что более докучать я вам не буду. Ваши координаты в деле есть. Если вдруг следствию понадобится что-то уточнить, мы вас пригласим. Рябоконь и Тамара вынуждены были остановиться, чтобы прослушать монолог Егорова, обернувшийся инструктажем. - Я прошу вас не распространяться о событиях на острове. Вы Валерий Иванович, наверное, понимаете, что, поскольку следствие ведет федеральная служба безопасности, то это может касаться вопросов безопасности, государственной безопасности, извините за тавтологию, возможно, вопросов государственной тайны. Прошу вас, не тревожьте нас, рассказывая о событиях на острове хоть кому бы то ни было. Думаю, что в таком случае, и мы вас тоже более не потревожим. Надеюсь, что мы договорились? Егоров внимательно посмотрел на Рябоконя. Впервые Валерий заметил в его взгляде серьезность и даже, угрозу. Следователь, однако, не стал дожидаться ответа. Он, видимо, прочитал его во встречном взгляде «Коня». Удовлетворившись этим, Игорь Юрьевич сказал: «Желаю удачи», и потрусил вниз по лестнице. - И Вам, good luck. – Буркнул Рябоконь в сторону следователя, когда тот уже садился в поджидавший его патрульный полицейский УАЗик и не мог слышать слов Валерия. – Все понятно? – Он повернул голову в сторону Тамары. - По-моему, да. – Ответила историк. Рябоконь снова посмотрел в сторону УАЗика. Он, хоть и с некоторой задержкой, но понял, что в его арестантском отсеке кого-то заметил, и его вдруг торкнуло рассмотреть, кого. Однако если Валерию не померещилось и там, действительно, кто-то был, то теперь этого кого-то видно не было. … Наверное, все районные больницы похожи друг на друга формой строений, изрядно пошарканным линолеумом, стенами, окрашенными масляными красками мрачных оттенков зеленого или серого цвета, специфическим отвратительным смрадом из смеси запахов медикаментов, хлорки с мерзкой вонью из пищеблока. Линолеум этой больницы, кроме того, что был, как и везде, пошарканным, был еще и латанный-перелатанный, и по этой причине - обильно расчерчен полосками металлической ленты. Бесхитростно приколоченные к полу гвоздями, эти полоски соединяли края заплат с базовым покрытием. Они блестели ближе к центральной оси коридора, отполированные ногами множества посетителей, а на периферии были густо покрыты ржавчиной, местами, топорщились, возвышаясь над уровнем пола на сантиметр, а то, и два, а местами, были и вовсе разорваны, и опасно торчали вверх заусеницами острых обрывков. Рисунок на линолеуме, если когда-то и был, то теперь истерся вовсе. Вместо него половое покрытие украшали кляксы краски всех возможных размеров и форм. По их разноцветью и взаимному наложению можно было прочитать историю многократного перекрашивания стен. В трудно промываемых местах, вдоль коричневых деревянных плинтусов шли широкие и неровные полоски серой грязи. По мрачно зеленым стенам выше уровня дверей, белая краска на которых приобрела к настоящему времени желто коричневый оттенок, а в районе ручек зияла несмываемыми грязно серыми пятнами, неровными линиями шли неаккуратно проложенные провода. Все: стены, двери, плинтуса, подоконники и оконные рамы; покрытые масляной краской, холодно и противно бликовали на неровностях лакокрасочного покрытия, отражая от себя свет жужжащих шмелиным роем ламп дневного света, перекочевавших вместе с ними из прошлого века в нынешний. Прошлый век распространялся на две трети длины коридора, ровно до линии, идущей поперек него от стола дежурной медсестры с одной стороны до закутка, оборудованного для отдыха больных телевизором и видавшим виды мягким уголком с противоположной. За этой демаркационной линией начинался век нынешний. Здесь линолеум уступал место ламинату, а стены прятались за обшивкой из МДФ панелей. Неровности потолка скрывал подвесной потолок, однофамилец известного американского джазового трубача. Плиты потолка были в изобилии истыканы софитами. Яркие светодиодные лампы наполняли эту часть коридора теплым слегка желтоватым светом. Ви-ай-пи палат было две, по одной с каждой стороны. Использованные для ремонта материалы не были из категории дорогих, не отличались они и долговечностью. Тонкий наружный слой декоративных панелей, местами, затерся, местами, испачкался, а местами, и вовсе прохудился и топорщился теперь рваными лоскутками наружу. Тонкие пенополистироловые плиты подвесного потолка заметно провисли под тяжестью софитов. И все же, по сравнению с коридором прошлого века, эта его часть смотрелась пятизвездным роскошеством, как невероятной роскошью смотрится подержанный внедорожник рядом со старым «жигуленком». Зоны были разделены между собой живой изгородью из горшечных растений, каждое из которых было размером с куст крыжовника. Эта зеленая ширма, с одной стороны, прикрывала собой всю неприглядность «прошлого века» от взыскательных взоров платежеспособных пациентов. Другой функцией изгороди было, заслонить собой это, хоть и относительное, но роскошество от обычных больных, для которых и оно находилось вне пределов их досягаемости, дабы не вызывать в них раздражения. С этой задачей живая ширма справлялась едва ли, потому что затея была такой же провальной, как прятать гениталии за фиговым листочком. На будущее, в которое больница, судя по всему, приглашена не была, если что и намекало, то только смартфон дежурной медицинской сестры, который та, отлучившись, опрометчиво оставила на своем пограничном столе. Он загудел, приплясывая на полировке стола, в такт низвергаемой из него в пространство мелодии песни со словами: «За тебя калым отдам, Душу дьяволу продам…», выдавая незамужний статус и сокровенную мечту его обладательницы. Подчиняясь его зову, белокурая и довольно привлекательная девушка вынырнула из двери одной из ви-ай-пи палат и по-молодецки бодро зацокала каблуками к своему столу. Граница меду «прошлым» и «настоящим» оказалась не только временным порталом, меняющим в человеке ощущение времени. Как минимум для медсестры она служила еще и переключателем ее отношения к окружающей среде. Выйдя из двери ви-ай-пи палаты с широкой радушной улыбкой на лице, белокурая работница системы районного здравоохранения выключила ее, как только перешагнула демаркационную линию, нацепив на него выражение недовольства всем и вся. Эта ее гримаса еще больше заострилось, когда медсестра увидела направившуюся в ее сторону из досугового закутка пожилую женщину, одетую в домашний халат и коричневые шерстяные носки, настолько толстые, что напоминали скорее валенки, чем то, чем являлись на самом деле. Пожилая дама, приобретшая в совковую бытность огромную соревновательную практику в дуэльных сражениях за первенство в очередях, бросила на приближающихся к столу медсестры Рябоконя и Тамару беглый взгляд. Реализуя, по случаю, накопленные навыки, она, хитро прищурившись, два последних шага сделала чуть не вдвое быстрее, чем шла раньше. Заслуженно отвоевав в этой специально созданной очереди первенство, пациентка заговорила с медсестрой. Ведя свой демонстративно неспешный монолог, на медсестру она даже не смотрела. Взгляд дамы, преисполненный победным триумфом, был направлен на Тамару. Не замечая или тупо игнорируя то, как выражение лица медсестры сменилось с недовольного на негодующее, а в ее голосе уже совершенно откровенно звучали нотки нетерпения, а, может быть, даже подпитываясь этими трансформациями, «старушка Шапокляк», задрав подол своего халата и почесывая голую ляжку, придумывала все новые и новые вопросы, сознательно и старательно затягивая беседу. Вынужденный пережидать этот спектакль, «Конь» сканировал глазами пространство вокруг себя. Вынужденная пауза еще больше утвердила его в мысли, что в больнице не было высокотехнологичного медицинского оборудования и на квалифицированную медицинскую помощь здесь рассчитывать не приходилось. К счастью, Веденееву она и не требовалась. Ему была нужна кровь. А ее в больнице, как уверял главврач, было в избытке. «Шапокляк» изысканно тянула разговор, наслаждаясь собственной гадостью. Как не была она искушена в своем деле, иссякнув, в конце концов, она вынуждена была ретироваться в досуговый закуток. Недовольная тем, что ей так и не удалось организовать вожделенный скандал, дама, охая на публику, опустилась на диван, присоединившись к двум другим дамам приблизительно того же возраста, да и одетых почти точно также. - Да, господи, да, разве от них можно какого-то толку добиться! – С придыханием заключила «Шапокляк», откинувшись на спинку мягкого уголка, хотя ее об этом никто и не просил. Говорила дама гораздо громче, сем это требовалось, чтобы быть услышанной соседками. – А чего от них ждать? – ответила «Шапокляк» на никем не заданный вопрос. – Ни образования, ни опыта! Только и могут, что ляжками сверкать. – «Шапокляк» оценивающе посмотрела медсестре ниже подола, а потом перевела взгляд на свои ляжки, которые, по-старчески отвратительно расползшиеся по дивану, виднелись в прорехе ее видавшего виды домашнего халата. Медсестра, не смотря на довольно молодой еще возраст, научилась безошибочно разделять людей на тех, кому место в прошлом веке, и тех, кому по карману век настоящий. Рябоконя и Тамару она, нимало не сомневаясь, причислила ко второй категории, и, как по щелку пальцами, нацепив на лицо дежурную доброжелательность, спросила. - Вы, к Веденееву? Я не ошиблась. – Последние слова молодая женщина произнесла скорее утвердительно, чем в качестве вопроса. - Теперь я совершенно точно знаю, почему у Вас такой высокий уровень дорожно-транспортных происшествий. – Вместо ответа изрек Валерий. Заход был настолько небанальным, что удивилась не только медсестра, которая не успела воспрепятствовать тому, что ее брови поползли вверх, но и Тамара, более подготовленная к Валериным вспышкам словесных вывертов. - Своей изысканной красотой Вы отвлекаете водителей от дороги и затмеваете сигналы светофоров. Вас следует изолировать, хотя бы на какое-то время, и если вы не пойдете на это добровольно, то вынужден буду взять санкцию у прокурора. Это наш долг – дать водителям хотя бы одну ночь, чтобы вздохнули свободно. В каждой из произнесенных Рябоконем фраз было второе дно, а вместе они составляли совершенно неприкрытое и непристойное предложение. Медсестра считала себя женщиной быстрой на ответную реакцию и острой на словцо, и, тем не менее, к такому калейдоскопу загадок оказалась не готовой. Рябоконь, довольный результатом, воспользовался кратковременным замешательством молодой женщины. - И где Вы прячете этого кровопийцу? – Загадал Валерий медсестре новую загадку. - В третьей. – Ответила совершенно выбитая из колеи женщина. – Только… - Белокурая работница здравоохранения замялась. Ни Валерий, ни Тамара никак не отреагировали на ее невыразительную попытку, то ли воспрепятствовать их проходу, то ли предупредить их о чем-то. Перед дверью в палату Рябоконь, тем не менее, остановился. Его внимание привлекли приставленные к стене обломки швабры. Деревянная ручка нехитрого инструмента сломалась приблизительно на середине ее длины. - О, видала, следователь об Виктора сломал, не иначе. – Хохотнул «Конь» и зачем-то взял один из обломков. - Идиот. – Разозлилась на эту шутку Тамара. – А палка тебе зачем? Рябоконь, запустив в глаза хитринку, поднял указательный палец вверх, давая женщине понять, что имеет в загашнике мыслишку. Он, со скрипом повернув круглый желтый набалдашник по-китайски недолговечного дверного замка, распахнул непрочную дверь в третью палату и шагнул в нее. Постель была пуста. Веденеева в палате не было. А в окно, открывавшее вид на центральные въездные ворота выезжал тот самый полицейский УАЗик, в арестантском отсеке которого Рябоконь кого-то видел. … - Завтра мы идем с тобой и бабушкой в аквапарк. – Сказал в трубку заместитель директора СВР. Он сидел в своем рабочем кабинете, расслабленно откинувшись на спинку своего удобного кресла из мягкой коричневой кожи. Генерал-полковник улыбался, представляя себе насколько смешно он, и его жена будут выглядеть там, в аквапарке в окружении детей и их молодых родителей, тоже, собственно говоря, детей, по отношению к их возрасту. - Дед, ты не шутишь? – Спросила девочка. Ее голос был, мало сказать, удивленным, в нем звучали нотки сомнения и даже опасения. Зам директора Службы Внешней Разведки великой страны поймал себя на мысли, что внучка реально удивлена. Сейчас с детьми это случается крайне редко. Ему вообще казалось, что дети возраста внучки утратили в наше время способность на проявление настоящих, искренних и живых эмоций. Ан, нет, хотя, конечно, удивить их теперь – невероятно трудно. - Нет, не шучу. Мне не веришь, спроси бабушку. - Дед. - Тихо сказала девочка. Ее голос, обычно, по-детски звонкий, сейчас прозвучал гораздо ниже тембром, и от этого утратил детскость. – Дед, - повторила она - это прям, прям круто. Генерал-полковнику представилось, что сейчас она также глухо скажет: «Уважуха». Этого, к счастью, не произошло. Голос девочки вернулся в свое нормальное состояние, приобретя вновь утраченную было звонкость. - Ба-а-а? – Услышал в трубке генерал, прежде чем в ней раздались гудки. - Товарищ генерал-полковник. – Голосом адъютанта обратилось к заместителю директора СВР расположенное на столе переговорное устройство. – Прибыли Захарчук и Толобов. - Пусть проходят. – Распорядился генерал. Дверь в кабинет отворилась. - Проходите к столу для совещаний. – Сразу перенацелил посетителей хозяин кабинета, когда фигуры «Мадонны» и «гроссмейстера» появились в тамбуре между сдвоенными звукоизоляционными дверьми. Сам генерал удалился, тем временем, в свою комнату отдыха и, минуту спустя, вышел оттуда с бутылкой коньяка в одной руке и чайным блюдцем в другой. На блюдце лежали нарезанные дольками и присыпанные сахаром лимоны. «Мадонна» и Толобов стояли у стола в ожидании дальнейших распоряжений. - Садитесь, господа. – Генерал на ходу указал посетителям на стулья. – И дамы. – Добавил хозяин кабинета после секундной паузы, отсылая этой фразой своих посетителей к воспоминаниям о том совещании, на котором закончившаяся теперь операция планировалась, и о депутате, постоянно нарушавшем ход ее обсуждения своими неуместными ремарками. Пока Марина Владимировна и «гроссмейстер» исполняли распоряжение, заместитель директора отнял у стоявшего на столе графина с водой три из его шести граненых стакана. - Знаете, как называется такая закуска? – Генерал указал на тарелочку с лимонами. – «Николашка». Мир перевернулся, знаете ли. – Хозяин кабинета был на редкость словоохотлив, настолько, что посетители, улучив момент, когда он их не видел, недоуменно переглянулись. - Ничего святого не осталось. Незыблемые, казалось бы, истины буквально на глазах превращаются в руины, прах. Мало того, что американцы вышли из договора по ограничению ракет малой и средней дальности, так еще оказывается, что закусывать коньяк лимоном – дурной тон. – Зам директора СВР соскреб с крышки на бутылке фольгу и со специфическим звучным пробковым хлопком откупорил ее. – Пить коньяк залпом тоже считается дурным тоном. – Продолжал говорить генерал в совершенно не свойственной ему легкомысленной манере. – Его, де, лизать надо. Заместитель директора наполнил хрустальные стаканы ароматной янтарной жидкостью на уровень пальца. - Пусть лижут, кому надо. Генерал сделал паузу, дожидаясь, пока «Мадонна» и Толобов разберут наполненные коньяком стаканы. - Это было круто. – Приподнимая со стола свой бокал, произнес генерал и добавил. – Прям, прям круто. – Он поднес напиток к губам, но прежде чем коснуться стекла губами прибавил еще слово. – Уважуха. Все выглядело так, будто заместитель директора пригласил «Мадонну» и «гроссмейстера» отметить успешное окончание операции. Толобов, однако, сомневался, что это на самом деле так. По опыту он знал, что люди делятся на «начальников» и «исполнителей». Последних иногда приглашают на совещания к высокому руководству, когда идет постановка задачи, чтобы довести ее до «исполнителей» точно, без искажений, минуя посредников. А вот итоги подводятся, как правило, без их участия. Здесь он был «исполнителем», поэтому догадывался, что похвала заместителя директора – всего лишь прелюдия. Вслед за генералом, демонстрируя свою с ним солидарность, Толобов насухо опустошив свой стакан. - Телевизор не выключаю, жду, когда же разразится международный скандал. - Потянувшись за лимонной долькой, произнес «гроссмейстер». - Очень хочется послушать, как эти островные обезьяны отбрехиваться станут. Уже по трансформации выражения лица генерала в то время, когда он рассказывал о своих ожиданиях, Антон Сергеевич догадался, что они напрасны. – Что, скандала не будет? – Толобов посмотрел на заместителя директора СВР. - Вынужден вас разочаровать, но, скорее всего, нет. – Смущенно улыбаясь, сказал генерал, освежая в стаканах алкоголь. - Не расскажете, почему? – Включилась в разговор Марина Владимировна. В интонации, с которой она задала свой вопрос, отчетливо читалось, что «Мадонна» не очень-то надеется на положительный ответ, признавая за генералом право, рассказывать не все. Генерал взял паузу, во время которой, ставя на стол бутылку коньяка, видимо, раздумывал над тем, раскрыть тайну или все-таки нет. - Не должен, конечно. – Сказал он, и, подняв на гостей глаза, в которых блеснула искра хитринки, продолжил. – Но, учитывая ваш вклад в благоприятный исход очень непростого задания и, прямо скажем, грозящего всем нам крупными неприятностями (я, кстати, имею в виду не, только, неприятности для страны, но и наши с вами, так сказать, персональные неприятности тоже)… Ну, и кроме того, я думаю, что нам с вами еще не раз придется работать вместе. Так вот, в данном случае я считаю, что поддержание доверительных отношений, сложившихся между нами, более важно, чем строгое следование должностной инструкции по обеспечению гостайны. Снятое вами кино Мир не увидит, но… - зам. директора посмотрел на часы – прямо сейчас его в нашем английском посольстве смотрит начальник секретной разведывательной службы МИД Великобритании, той самой пресловутой МИ-6, который, если ваше кино станет достоянием гласности, полетит со своего поста также скоро, как летает наше новая гиперзвуковая ракета. Наши аналитики считают, что начальник всех Бондов, вероятнее всего, предпочтет пойти на сотрудничество, чем лишиться всех благ столь высокого положения в Британском истеблишменте. Скандал, конечно, - хорошо. Тем более - такой громкий и, безусловно, принес бы нам много пользы. Но скандал, как его не подогревай, имеет свойство быстро заканчиваться. Англичане вбросили бы в общество какой-нибудь новый скандал, так сказать, поверх нашего и принялись бы во все щеки раздувать его пламя. Возможности коллективного запада в части распространения информации несопоставимо превосходят наши. Вербовка главы МИ-6 на этом фоне выглядит предпочтительнее. Так или иначе, но операция своей цели достигла. Она не станет, уж извините, яркой страницей в истории противостояния спец. служб и не ляжет в основу какого-нибудь бестселлера, но, совершенно однозначно, достойна и того и другого. На рабочем столе заместителя директора СВР, зазвонил телефон. Он встал, подошел к аппарату защищенной связи и снял трубку. Выслушав доклад, генерал аккуратно опустил трубку, развернулся лицом к своим гостям и сделал то, чего от него не ожидали ни Захарчук, ни Толобов. Просияв счастливой улыбкой, он крепко сжал кулак правой руки и сделал энергичный характерный жест, ударив левой рукой по локтевому сгибу правой. - Ну, вот, Анатолий Сергеевич. – Обратился он к Толобову, как к основному генератору изысканных многоходовых комбинаций и нетривиальных ходов. – Теперь перед нами стоит новая задача. Мы должны разработать и провести операцию прикрытия. Нельзя допустить, чтобы реальные события на острове просочились в СМИ. Обсудим? … Шум воды, обрушившейся через сливное отверстие ванны в канализационный сток, раздался слева. Из-за своей неожиданности он подействовал на «Коня», как раскат грома и вывел его из оцепенения. Рябоконь перевел свой, еще полный недоумения, взгляд на дверь персональной ванной комнаты, коей для подтверждения своей звездности были оборудованы ви-ай-пи палаты. Дверь открылась, и в ней возник Веденеев. Виктор, в накинутом на еще влажное тело махровом халате, елозил полотенцем по голове. - Твою мать! Витя. Ну, нельзя же так пугать! Ну, сил нет! Нервов уже никаких не хватает! – Бросался «Конь» восклицаниями в ничего не понимающего Виктора. Веденеев застыл в дверях ванной комнаты, крайне удивленный такой реакцией «Коня», а еще его видом, с пакетом в одной руке и обломком палки в другой. Обескураженный, он провел недоуменным взглядом поочередно по Валерию, Тамаре и медицинской сестре, которая сочла нужным проследовать за посетителями. Художественные навыки позволили Веденееву понять, что все посетители смотрели в одну точку. Используя триангуляционный метод, Виктор вычислил ее и, опустив глаза, перевел туда свой взгляд. Объектом, притягивающим взоры посетителей, были его неприкрытые полами халата гениталии. - Упс. – Веденеев устранил невольный конфуз, запахнув халат и завязав пояс. Больше, чтобы отвести направление всеобщего внимания, чем, зачем-либо еще, Виктор спросил - Это что? – Он кивнул в сторону куска швабры. - Что? Что? – Огрызнулся «Конь». – Кол осиновый. На всякий случай. Первое средство против вампиров. – Валерий широко улыбнулся, радуясь собственной шутке. – Док сказал, что ты всю кровь в больнице выпил. Он осмотрелся, ища, куда бы деть за ненадобностью отслуживший службу сценический реквизит. Увидев стоящую в дверях медсестру, Валерий протянул обломок швабры ей. Девушка, промедлив секунду и состроив недовольную гримасу, тем не менее, обломок забрала и удалилась. Виктор и Тамара, оказавшиеся благодаря этому вне постороннего внимания, обменялись взглядами, в которых читалось многое, и надежда на скорое уединение в том числе. … - Шрамы украшают мужчин. – Произнесла медицинская сестра, заметив как Веденеев, касаясь пальцами затянувшегося рубца на левом предплечье, рассматривает его через отражение в зеркале. Кожа на глубоком ножевом порезе уже срослась, но покраснение было еще сильным. - Я не вижу необходимости бинтовать руку. – Резюмировала медсестра, внимательно осмотрев рубец. - Болит? - Зудит страшно. – Поделился Виктор своими ощущениями с медиком, стараясь чтобы эта фраза прозвучала не как жалоба, а констатацией факта. - Это нормально. – Девушка, не вставая со своего места, дотянулась до дверки низкорослого холодильника. - Вот, возьмите. – Она извлекла из холодильника металлическую коробочку и протянула ее Веденееву. – Приложите. Не к самой ране, а рядом. Холод притупит чувствительность кожи. Будет полегче. А вообще, попросите своих друзей купить в аптеке крем от укусов. Он хорошо помогает. - Ну, все, Виктор. Вы можете идти к себе. Для справки. Я сейчас старушек обслужу и подойду к Вам, Виктор. Надо будет постель перестелить. Ну, и пыль протру. Имейте, пожалуйста, это в виду. – Предупредила медсестра. Веденеев положил коробочку на стол перед девушкой, поблагодарил ее и вышел. В своей палате он не нашел для себя более увлекательного занятия, как заняться чтением единственной книги, которая была сейчас в его распоряжении, а именно раритетных нудных воспоминаний неумелого писателя о посещении колонии толстовцев. Виктор смастерил на кровати из подушек что-то, вроде спинки. Устроившись в этом импровизированном кресле, Веденеев раскрыл книгу. …Стук в дверь оторвал Веденеева от чтения. Виктор посмотрел на часы. Полчаса, о которых предупреждала медсестра, еще не прошли. - Видимо, управилась со старушками быстрее, чем рассчитывала. – Подумал Виктор, но ошибся в своих предположениях. Не дожидаясь разрешения, в палату входили Тамара и Валерий. Они еще ничего не сказали, но атмосфера в палате уже изменилась. Веденеев без сожаления захлопнул раритетную книжку. - Скажи-ка, дядя. – Демонстрируя хорошее расположение духа, завел свою пластинку Рябоконь. Виктору показалось, что в его глазах поблескивает похмельная искорка. - Сколько ты тут еще валяться собираешься? «Бугор» вчера вечером звонил , осчастливил нас известием, что следствию мы больше без надобности. – Резкость движений приятеля, дала Виктору еще одну причину утвердиться в своем первоначальном впечатлении о состоянии «Коня». - Так, что дело только за тобой. Мне, скажу тебе откровенно, этот чудесный своей красотой Осташковский край, где нас чуть на тот свет не отправили, осточертел хуже горькой редьки. - Я, кстати сказать, тоже быть здесь уже больше не могу, а то меня из университета выгонят поганой метлой. – Вступила в разговор и Тамара. Виктор открыл рот, желая сказать, что тоже не испытывает большого удовольствия и еще что-то, но «Конь» не дал ему высказаться. - Витя! – Вскричал приятель. – А ты чего, это витамины не кушаешь. Не любишь? – «Конь» кивнул на гору апельсинов. – Ну, разве так можно. Я, можно сказать, ноги до колен стер, носясь по городу в поисках апельсинов, друга поддержать, а он, гляди-ка, нос воротит…. Монолог у Рябоконя получился длинным. Говорил он беспрерывно, не оставляя даже малейшей паузы приятелям, вставить хоть слово. Параллельно «Конь» занялся апельсинами. Своим перочинным ножом он разрезал апельсины пополам и выдавливал их сок в стоявший здесь же на тумбочке граненый стакан. Чуть не половина фруктового сока при этом разбрызгивалась по сторонам, покрывая пятнами верх тумбочки, пол, постельное белье. - Ты чего творишь? – Не выдержала, наконец, Тамара. «Конь» окинул взором заляпанные тумбочку, пол, постельное белье. – Да, неаккуратно получилось. Ну, вы, блин, даете. – Он взял стакан. – Кому апельсинчики, кому витаминчики. Рубль – штучка, три – кучка. А кучке – три штучки. – Валерий протянул стакан Виктору. - Будешь? Веденеев отрицательно покачал головой. - Я так и думал. – Валерий одним движением влил в себя сок. Виктору в нос ударил запах перегара. Он понял, что Рябоконь, не преминул вчера обмыть полученное от «Бугра» облегчительное известие, чем, собственно, во многом и объяснялось его теперешнее не совсем адекватное поведение. - Ты, Валер, не пил бы в одиночку. Так и до алкоголизма – недалеко. Меня бы дождался, что ли. – Укорил Веденеев приятеля. - Нет, Вить, тебя я не мог ждать. Мне нужно было срочно. Это, во-первых. Во-вторых: я не один пил. С приятелями. Я их в забегаловке нашел, недалеко от гостиницы. Интеллигентные, знаешь ли, такие люди. Все с высшим образованием. И «здрасте» тебе, и «не откажите в любезности, закажите нам еще и по бутерброду», и «не извольте беспокоиться, я за добавкой сам схожу». Правда, воняло от них очень. - Как от тебя сейчас? – Через смех спросил Виктор. Рябоконь приподнял предплечье, склонил к нему голову и, почти дотянувшись до руки носом, шумно втянул в себя воздух. Потом Валерий поднес к самому рту правую ладонь, дыхнул на нее и понюхал. – Нет. – Уверенно резюмировал он результаты проведенного исследования. – От меня – не так. От них пахло хуже. - Там – тряпка, в душевой. – Подсказал Веденеев. Рябоконь поднял руки, демонстрируя повиновение. Пока Тамара и Виктор вели малосодержательную беседу, Рябоконь размазал следы брызг по поверхности тумбочки и стенке кровати. Телефон тренькнул, когда Валерий закончил уборку. Той же тряпкой, которой «Конь» только что убирал следы своего свинства, он протер и руки. Двумя пальцами Валерий вытащил из нагрудного кармана куртки мобильник. - Во как! – Воскликнул Рябоконь, явно привлекая к себе внимание Виктора и Тамары. - И что там? – Спросил Виктор. - Ловушка сработала. – «Конь» вытер насухо левую руку о штанину, переложил в нее телефон, и точно также вытер правую. - Что за ловушка? – Веденеев не понял, о чем речь. - А, вот, смотрите. – Рябоконь плюхнулся на кровать справа от Виктора, а Тамаре дал знак сесть по другую руку от себя. Разместившись в этом импровизированном кинозале, все трое смотрели на дисплей смартфона. - Это в реальном времени. – Посчитал необходимым пояснить Валерий. - Это же подвал Ерофеича? – Удивился Виктор. - А как это? - Секрет фирмы. – Не раскрыл тайны «Конь». Но Виктор уже разгадал ее сам. Он вспомнил показавшиеся тогда странными манипуляции Рябоконя с камнями в подземелье под домом Ерофеича. Теперь он понял, что Валера затеял это представление, чтобы оставить в подвале закамуфлированную под камень видеокамеру, ту самую, которую он обнаружил раньше в коридоре пансионата. Оснащенная датчиком движения трофейная камера включилась, транслируя на смартфон Рябоконя происходящие в подземелье события. Ерофеич прошел к каменному столу, накрыл его белой скатертью и водрузил на него какой-то большой и, вне всяких сомнений, старинный фолиант. Сложно предположить, чтобы это было что-либо другое, а не Евангелие. В кадре появился мужчина средних лет в ладно сидящем на нем и, очевидно, дорогом костюме с «триколором» на лацкане пиджака. Лицо вошедшего показалось Веденееву знакомым, а Рябоконь, более Виктора вовлеченный в перипетии отечественной политики, не мог не узнать в нем одного из депутатов Государственной Думы, частого гостя в различных телевизионных шоу политической направленности. Валерий всегда выделял его в числе иных участников за отсутствие в его выступлениях агрессивности и аргументированность высказываний. Депутат опустился на колени и трижды повторил: «Благослови», а потом добавил: - Моли Бога за мя, грешного, чтобы сделал мя добрым христианином и привел к благой кончине. - Да благословит тебя Бог! Да сделает тебя добрым христианином и приведет к благой кончине. – Подняв вверх правую руку, ответил на обращенную к нему просьбу перфект. Депутат прошел вглубь подземелья. Появился другой мужчина. Вся процедура повторилась. Затем, третий… Прихожане прибывали и прибывали. Всего к началу всеобщей молитвы их набралось около четырех десятков. - Предстали мы пред Господом, и перед вами, и перед орденом Святой Церкви, чтобы принести покаяние и получить прощение всех грехов наших, совершенных на деле, и на словах, в мыслях и поступках, с рождения, и до дня сегодняшнего, и просим милости Божьей и вашей, дабы вы молили за нас святого Отца милосердного простить нас. Поклонимся же Господу и покаемся в прегрешениях наших многих и тяжких перед Отцом, и Сыном и почитаемым Святым Духом, и почитаемыми нами святыми Евангелиями, и почитаемыми святыми апостолами, с молитвою, верою и с упованием на спасение, кое ожидает христиан добродетельных и достославных, и блаженных усопших предков, и братьев, здесь присутствующих, и молим Тебя, святой Господь, дабы Ты простил нам все грехи наши. – Провозгласил Ерофеич. - Benedicite, parcite nobis. – Хором продекламировали все присутствующие на церемонии, прежде, чем перфект продолжил. - Ибо велики грехи наши, кои совершали мы ежедневно и еженощно, велики каждодневные прегрешения наши, содеянные и на деле, и на словах, и в мыслях, вольно или невольно, а более всего по собственной воле, кою злые духи внушали плоти нашей, в которую мы облечены…. Молитва была довольно длинной. Перфект провозглашал положенный текст, а прихожане скандировали: «Benedicite, parcite nobis». Последний раз свою речевку прихожане повторили после слов Ерофеича: «О Господи, осуди и покарай пороки плоти нашей, обреченной на тлен и разрушение. Но возымей сострадание к душе, заключенной в темнице плоти, и дай нам дни и часы, и коленопреклонения, и посты и молитвы и проповеди, как это заведено у добрых христиан, дабы мы не были осуждены в Судный День как нечестивые и предатели». После этого перфект указал на одного из присутствующих в подземелье мужчин. Тот сделал шаг вперед. Одетый в белые одежды Ерофеич, обратился к мужчине. - Желаете ли Вы получить духовное крещение и Святое Слово через возложение рук добрых людей, посредством которого в Божьей Церкви нисходит Святой Дух? О крещении этом Господь наш Иисус Христос говорит своим ученикам в Евангелии от Матфея… Одну за другой приводил Ерофеич цитаты из всех Евангелия и деяний апостолов, касающиеся таинства крещения, а потом подвел итог. - Таковое святое крещение, при коем даруется Святой Дух, Церковь Божья сохранила со времен апостолов до наших дней, и оно до сих пор переходит от одних добрых людей к другим, и так будет до скончания веков. Также знать Вам надо, что власть дана Церкви Божьей связывать и развязывать, и прощать грехи, и оставлять их, как сказано об этом в Евангелии от Иоанна… Ерофеич продолжал проповедь. - Апостолы донесли до нас, как говорил Иисус: «...верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит», «Се даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражию; и ничто не повредит вам». Проповедник говорил негромко, заставляя присутствующих вслушиваться в свои слова, но был невероятно убедителен. Было совершенно очевидно, что перфект верит, искренне верит в каждое произносимое им слово. - Если и вы хотите получить такую власть, вы должны по возможности соблюдать заповеди Христа и Нового Завета. Помните, что Он завещал вам не желать жены ближнего, не убивать, не отнимать, не воровать, не делать другим того, чего не хочешь, чтобы сделали тебе; любить того, кто сделал тебе зло, любить своих врагов, молиться за своих обвинителей и благословлять их. Подставь другую щеку, если тебя ударили по щеке; если с тебя сняли плащ, отдай и рубаху; не клянись, не осуждай – и много других заповедей Господа и Его Церкви. Должно вам ненавидеть этот мир, его создания и все, что в нем есть. Помните, что говорит апостол Иоанн в Первом своем послании: «Не любите мира, ни того, что в мире; кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире, есть похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но есть от мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек». Если вы до конца сможете следовать заповедям Господа нашего и ненавидеть этот мир, есть надежда, что ваша душа обретет вечную жизнь. Мужчина ответил. - Да, на то моя воля, молите за меня Господа, чтобы он дал мне свою силу. Шаг вперед сделал другой мужчина. - Parcite nobis. Добрые христиане, просим вас во имя любви к Господу даровать Добро, полученное от Него, нашему другу, присутствующему здесь. – Произнес он. - Это - типа рекомендатора. – Вставил Рябоконь, явно утомленный зрелищем. - У меня тоже такой был, когда я в партию вступал. Помнишь? – Валерий посмотрел на Виктора. – Хочу быть в первых рядах строителей коммунизма. Слово, тем временем, снова взял кандидат в «добрые христиане». - Parcite nobis. За все грехи, кои я мог сотворить, или сказать, или помыслить, или совершить, я прошу прощения у Бога, у всех вас и у Церкви. Вступил хор. - От имени Бога, и нашего, и Церкви, пусть грехи будут Вам прощены, а мы станем молить Бога, чтобы простил их Вам. Ерофеич взял с пьедестала книгу и возложил ее на голову кандидата. Хор продолжил. - Отче Святый, прими слугу Своего в справедливости Своей и ниспошли на него благодать Твою и Духа Святого. Перфект принялся повторно провозглашать молитву. После нее все присутствующие на таинстве опять хором изрекли: «Adoremus, gratia, parcias» и принялись целоваться друг с другом. Затем прихожане по очереди подходили к Евангелия, прикладывались к нему губами и покидали подземелье. - А ведь, похоже, мы нашли его. – Сказала Тамара, когда датчик движения отключил видеокамеру. - Похоже, что так. – Согласился Веденеев. - Только мы предполагали, что оно лежит где-то забытое и бесхозное. А оно, вот, на тебе, до сих пор при деле. Ни Виктор, ни Валерий на эту ремарку не ответили. В палате воцарилась тишина, нарушил которую стук в дверь. Вот теперь это была медсестра. - Погуляйте минут пятнадцать-двадцать. Я приберу, постель поменяю. Ой! А это что? - Воскликнула девушка, заметив подсохшие уже пятна от апельсинного фреша и еще более отвратительные разводы, оставленные Рябоконем, во время его явно провальной попытки устранить следы своего свинства. В этом возмущении девушки чувствовался наигрыш. Оно было похожим на то, как возмущается мамаша, обнаружившая разбросанные по комнате игрушки ребенка. «Конь», продолжая скоморошничать, вытянул физиономию в гримасу недоумения, вжал голову в плечи и кивком головы поторопил Виктора и Тамару покинуть палату. Рябоконь пропустил компаньонов вперед, а сам, задержавшись в дверях, оглянулся на медсестру. Девушка уже приступила к работе. Снимая с кровати старый комплект белья, она глубоко наклонилась. Уплывший вверх подол ее белого халата приоткрыл ажурный верх чулка. Поняв причину задержки приятеля, Виктор дернул его на себя и закрыл дверь палаты. - Я слышал, что в часы похмелья организм близок к смерти и поэтому стремится реализовать свою детородную функцию. – Шепнул Рябоконь приятелю. Преодолев временной портал, компаньоны остановились неподалеку от досугового закутка. Сейчас здесь были одни мужчины. Четверо больных, распределившись по дивану и креслам, смотрели «Улицы разбитых фонарей». За время пребывания здесь, Веденеев заметил, что закуток был предметом постоянного соперничества между мужской и женской частями контингента больницы. И сейчас этот своего рода переходящий приз был отвоеван мужской частью. Похмельная вялость в чреслах тянула Рябоконя опустить свою пятую точку хоть куда-нибудь. Он подсел на свободное место на диван, привалился на его спинку и закрыл глаза. Тамара и Виктор остались стоять у входа в закуток. - Ты, Тома, на Валерку-то не серчай. – Негромко обратился Веденеев к подруге, чтобы «Конь» не мог услышать. - В отличие от нас с тобой, которые надеялись, что все обойдется, он, я так думаю, с высоты своего оперского опыта полагал, что все будет либо плохо, либо очень плохо, либо – полная жопа. Поэтому то, он так и расслабился, получив от «Бугра» облегчительное известие. Трансляция «Улиц разбитых фонарей» прервалась на рекламу. Один из мужчин, у которого по случайности или в силу авторитета в руках оказался пульт дистанционного управления, переключил телевизионный приемник на другой канал. Здесь шли новости. Закончив рассказ о серьезном ДТП в Новгородской области, диктор уведомил зрителей о том, что стали известны подробности гибели известного предпринимателя. Официальное сообщение следственных органов зачитала симпатичная и довольно молодая еще дама с неестественно припухшими губами и россыпью крупных, поблескивающих в свете студийных софитов, звезд на погонах. - В ходе проведения следственно оперативных мероприятий установлено, что… - Принялась воспроизводить официальный представитель следственного комитета заученный текст. Своим видом дама явно отвлекала часть зрителей от содержания информационного сообщения. - Смотри, губищи-то накачала! – Изрек, в порыве эротического возбуждения, обладатель пульта дистанционного управления. – Вон, сколько звезд ими насосала. – Он, видимо, не замечал присутствия Тамары и ощущал себя в чисто мужской компании, а фантазия его работала хоть и хорошо, но в строго определенном направлении. - На перекрестке столкнулись два элитных внедорожника. – Мужчина сразу же перешел к навеянному фантазиями анекдоту. – Из обоих бабы выскакивают. Осмотрели повреждения. Одна в сердцах как заорет: «Ты что? Знаешь, сколько я стручков за него отсосала?». А вторая ей в ответ: «Можно подумать, я пончиками питалась». – Балагур расхохотался. Хохот его, однако, был прерван другим мужчиной, который бесцеремонно сильно пихнул балагура в плечо, а в ответ на его гримасу крайнего удивления кивнул в сторону Тамары. - Пардонте. – Буркнул обладатель пульта дистанционного управления и развернулся лицом к экрану. – Предупреждать надо. – Пробубнил он себе под нос и вернул телевизор на канал с «Улицами разбитых фонарей». Если Балагур переживал, что оконфузился, то зря. И Тамара, и Виктор, и Валерий, полностью поглощенные содержанием официального информационного сообщения, пропустили его выступление мимо ушей. Со слов представителя следственного комитета выходило, что на острове, благодаря тому обстоятельству, что расположенное на нем муниципальное образование является закрытой территорией, было организовано подпольное казино. Учитывая, что этот вид бизнеса запрещен законом на всей территории России, за исключением специально предназначенных для этого зон, казино приобрело огромную популярность в бизнес кругах обоих столиц. Между устроителями подпольного казино и предпринимателем, заподозрившим их в шулерстве, возник конфликт, который впоследствии перерос в перестрелку между охраной игорного заведения и службой безопасности олигарха. В результате перестрелки предприниматель и еще четыре человека были убиты, а один сотрудник подпольного казино тяжело ранен. Все учувствовавшие в перестрелке и организаторы незаконного бизнеса установлены и задержаны. - Ну, ты глянь, что навыдумывали сказочники, Андерсен отдыхает. - Рябоконь встал с дивана и подошел к приятелям. В его голосе, утратившем от пережитого ошеломления, похмельную протяжность, слышались нотки удивления и восхищения. - И ничего это не сказки. Все так и было. Мы давно знали, что они там что-то мутят на острове. – Опроверг мнение «Коня» один из мужчин. На слове «мы» он обвел взглядом присутствующих в досуговом закутке мужчин, так что получалось, что он излагает общее мнение. - Не, ну, ты посмотри, такая очевидная хрень, а прокатило. – Понизив голос до шепота, поделился своим удивлением Рябоконь. - Это удивительно, но люди чаще всего верят в самое неправдоподобное. – Согласился с приятелем Виктор. - Бляха-муха! – Возопил Мужчина с пультом. – Задолбали своей рекламой! – Он нервно, с размаху, надавил большим пальцем на клавишу переключения каналов на пульте управления. Телевизор, обидевшись на такое неаккуратное обращение, не отреагировал никак. Мужчина принялся клацать по клавише еще. Приемник подчинился грубой силе и переключился на другой канал. - Ё-мое, и здесь, реклама! – Рявкнул мужчина и продолжил поиски того канала, где ее не было бы. Не сразу, только через три или четыре переключения, но мужчина добился от телевизора своего. Здесь шло ток-шоу. Группа кочующих с канала на канал экспертов вела обсуждение вопроса о разводе православных церквей Москвы и Киева. - Ты посмотри, до чего техника дошла! Нашего Ерофеича и тут и там показывают. – По обыкновению применив цитату, намекнул Валерий на недавно просмотренную через его телефон видео трансляцию таинства. На общем плане студии было видно, что за столом действительно присутствует Ерофеич. - Это запись. – Сказал Виктор. – Вон в правом верхнем углу вставка: «Повтор эфира от…». - Спасибо, что прояснил. Я бы сам не в жисть не догадался. – Саркастически отреагировал на эту ремарку Рябоконь. Студийная камера, тем временем взяла крупным планом ведущего. - Владимир Ерофеевич. – Обратился журналист к перфекту «Добрых Христиан». - Вы единственный, так и не высказали еще своего мнения по поводу церковного раскола. Кто, по вашему, все-таки прав, украинская церковь, придумавшая свое собственное украинское православие, возжелавшая в угоду власти, отмежеваться от РПЦ, забравшись в раковину автокефалии и раскалывая православную часть украинского общества по принципу принадлежности к той или иной ветви, даже не боясь спровоцировать возможное кровопролитие? Ерофеич, отвечая на вопрос, заговорил негромко. Его глаза не горели ни яростью, ни праведным гневом, а на лице застыло выражение искреннего сожаления. - Произошедший церковный раскол, в ходе которого значительное количество церковного клира попрало церковные же каноны, сильнее атеистической аргументации, опровергает навязываемый обществу церковью постулат о незыблемости и богоданности института церкви, демонстрируя его искусственность, а вследствие этого – зыбкость. А это установление является для этого института базовым и основополагающим. Церковный клир продемонстрировал свою моральную нищету, одномоментно опровергнув часть того, что проповедовал обществу ранее. Обнажившись перед обществом, клир продемонстрировал то, что сам не верит в то, что проповедует. Но общество не хочет замечать этого церковного стриптиза, отмахивается от него и закрывает на него глаза, как отмахивалась бы и закрывала глаза монахиня, если бы ей показали порнографическую картинку. Одни видят порочность РПЦ в ее сращивании с властью. Видят не безосновательно. Другие видят порочность УПЦ и Вселенского патриарха в нарушении канонов и ангажированности. Основания есть и для этого. Но, ни те, ни другие не хотят, боятся увидеть очевидную порочность всей системы в целом. Они, приученные веками церковной лжи к наличию поводыря на пути к богу, боятся оказаться на этой дороге без посредника. Ну, а то, что поводырь – неумеха, и сам дороги не знает, об этом стараются не думать. Они подспудно и по-детски уповают на то, что если дорога окажется неверной, то виноваты будут не они, а эти обвешанные крестами «Сусанины» в вышитых золотом одеждах, возомнившие себя путеводами. Они забывают, что это плохое утешение, потому что именно они, заблудившись на церковных перекрестках и развилках, не смогут достичь света конца пути, а именно в этом и заключается самая страшная из возможных кар. Бог дал вам карту из записанных в Евангелия изречений своего посланца Иисуса. Читай его слова, читай сам и именно Евангелия, а не комментарии ангажированных клириков, часто, коверкающие смысл сказанного, порой, до прямо противоположного, и дорога откроется тебе. Ерофеич посмотрел прямо в камеру и повторил. – Дорога откроется тебе.