Мой Питер
По большому счету, не мой, конечно, мой такой, каким я его люблю.
Первое знакомство с городом было в том странном возрасте, когда ты умом еще ребенок, а тело вдруг каким-то непостижимым образом вытянулось, изменилось и не очень-то слушается тебя: ты нигде не убираешься, громишь посуду, неуклюжая и неловкая. Одноклассники вдруг резко перестали интересовать и превратились в мальчишек. А старые дядьки на улице странно реагируют и стараются встретиться с тобой взглядом. Лет в пятнадцать, проще говоря.
Приехала в гости к беременной сестре, они с мужем – курсантом военно-морского училища снимали квартиру на лето. Почему бы не воспользоваться такой редкой удачей и не посмотреть Ленинград? Тогда еще было такое название. Вот так начнешь вспоминать, и понимаешь, что уже очень давно живешь…
Сестра плохо переносила беременность и наотрез отказалась водить меня по достопримечательностям. Квартира была в центре, и я моталась по городу одна, сама, с картой города в одной руке и пломбиром в вафельном стаканчике в другой.
Наверное, это был первый раз, когда я увидела иностранцев. Горький (Нижний теперь) был город закрытый, иностранцы - по пальцам пересчитать.
Меня скромную девочку–провинциалку они поразили своей манерой держаться: свободные, мне показалось, развязные, они громко смеялись, не обращая ни на кого внимания, и дружно обсуждали все, что им попадало в зону видимости. Кажется, и меня в том числе. «Наглые, шумные», - подумалось мне тогда.
Я тихо сидела в троллейбусе и волновалась, не пропустить бы остановку.
За две недели обшлепала все красоты пешком, два главных музея: Русский и Эрмитаж. Картинные галереи так и остались любимым отдыхом на всю жизнь.
И конечно, влюбилась…в этот город, его проспекты, каналы, мосты, роскошные особняки и покрытые сусальным золотом дворцы. В интеллигентных жителей, старомодных старушек и старичков, как будто сошедших со страниц романа их позапрошлого века. «Будьте добры» и «будьте любезны, сударыня», - где еще услышишь?
Как можно не любить Питер? Удивляюсь до сих пор, когда слышу «жить в нем невозможно» и «хорошо вам его любить на расстоянии».
И, кажется, он отвечает мне взаимностью: всегда, когда я здесь, стоит чудесная солнечная погода. Почти не помню, чтобы попала под дождь.
В это путешествие сын гулял со мной часов по пять в день, и мы болтали обо всем. Мы близкие люди, как выяснилось, по духу, по настроению, увлечениям. Надо было уехать друг от друга далеко, чтобы понять это и, наконец-то, с интересом общаться обо всем на свете. Про девчонок, квантовую физику, работу, кино, книги, искусство, театр. Когда живешь рядом, почему-то нет времени: «Как дела? Как прошел день? – Все нормально. Я уже ухожу».
Питер – город, как шкатулка с секретом, двойным дном. Красивые, вышколенные фасады Невского и жуткие дворы – колодцы. Попадаешь в них и понимаешь, откуда такие сериальные сюжеты, как «Разбитые фонари» и «Бандитский Петербург».
Питер похож на нас на всех: каждый из нас за красивым фасадом скрывает что-то, что лучше не знать и не показывать никому. Далекое от своего инстаграмного образа.
Гуляем с сыном по Петропавловской крепости и слышим рассказ экскурсовода о Петре Первом, около памятника ему скульптора Михаила Шемякина, друга Высоцкого. Девушка – экскурсовод привела группу туристов, я слышу эту историю уже второй раз, сын – первый. Именно поэтому я притащила его сюда: показать, каким великий реформатор был на самом деле, и вдруг такая удача: еще и подробный рассказ.
Вижу, как у сына округляются глаза, действительно, есть чему изумляться.
Петр был непропорционального телосложения: при росте два метра и пять сантиметров у него были узкие плечи, маленькая голова (есть несколько его масок, снятых посмертно и при жизни) и размер ноги тридцать шестой. Он постоянно пользовался тяжелой тростью, чтобы его просто не сносило ветром! А в сапоги он сначала надевал специально для этого сшитые тапки, чтобы размер ноги казался визуально больше, соответствовал росту.
Помню, как удивилась, когда в Оружейной палате Московского Кремля рассматривала один из костюмов Петра: черного бархата, с золотым позументом, он был невероятно узким, тогда еще подумала, что он как раз мне в плечах. Мягко говоря, Петр не был широкоплечим красавцем, изображаемым на парадных портретах и в кино. Неудивительно, что женщины предпочитали ему Меньшикова. Длинный, нескладный Петр даже и женился на бывшей пассии своего лучшего друга. Странный человек, странной внешности, с дурацкими по тем временам идеями и ужасными увлечениями. Может быть, именно поэтому уникальный? Великий.
Поневоле задумаешься, а я себе разрешаю быть собой? Мои закидоны от недвижки до флористики в мои-то годы из той же оперы или просто блажь? И не слишком ли часто хочу соответствовать стандартам: красоты, образа жизни, поведения, возраста? Петр вот был, мягко говоря, нестандартный. И, черт возьми, это круто! Даже и для нашего времени! В Италии такую многосторонность признавали и уважали при жизни. Леонардо да Винчи -яркий пример. А Перт так и остался для современников чудаковатым, взбалмошным, хоть и царем. То «окна рубил в Европу», то корабли строил и заставлял подданных таскать через степь к морю, то столицу возводил посреди болота. Даже и представить сейчас сложно, что Питера могло бы и не быть!
На экскурсии в реконструированный корабль Петра «Гото Предестинация» в командировке Воронеже удивлялась, как спал Петр: кровать короткая и с огромными подушками, он спал сидя! Оказывается, у католиков в то время было предубеждение, если спать, лежа на спине, черти примут тебя за умершего и заберут твою душу. Мало того, что привез в страну кучу «немцев», так еще и все иностранные обычаи перенимал и насаждал среди подданных. Неуёмный во всем…
Брожу одна, сын учится, понедельник. Туристов почти нет. Петербуржцы спешат по делам, почти, как москвичи, быстро обгоняют меня и почти сшибают плечами. Люблю такую неспешную ходьбу, куда глаза глядят. А глаза не перестают удивляться: вот это район – это же какой-то Кёльн или Амстердам. Вот этот угол Невского безумно похож на Париж. А здесь брусчатка, как в Праге.
Интересно, мы, когда теперь попадем туда, спокойно, как раньше?
Хорошо, что есть Питер! Теперь это наша Европа. Надеюсь, не навсегда…
Наверное, в пятый раз за три дня иду от метро к Невскому и второй раз сворачиваю не туда: пространственный кретинизм, даже электронные карты не помогают. Останавливаюсь и захожу пообедать в какой-то итальянский ресторанчик. Обслуживают медленно, и мне уже жалко времени на еду, хочется побродить еще, запомнить эти улочки, каналы, запахи, питерскую сырость, унести в своей памяти и забрать с собой.
Мой маленький отпуск подходит к концу. Сижу в купе, еду опять вдвоем с женщиной. Туда ехала с попутчицей: она возвращалась с похорон друга - нижегородца, обратно - с девушкой, которая едет на похороны дяди. Оба умерли от короны. Ночью моя соседка вдруг начинает громко всхлипывать и рыдать. Утром выясняется, что у попутчицы вечером сдох айфон. Так и не знаю, из-за чего она плакала? Что было жалко: родственника или гаджет?
В странные времена живем! В юности читала «Декамерон» Бокаччо, герои в Средневековье спасались от эпидемии чумы, уединенно, в каком-то отдаленном поместье, развлекались, рассказывая друг другу истории. Не думала никогда, что доживу до такого же времени: эпидемии, пандемии, раньше бы сказали, повальный мор.
Иногда думаю, что же еще преподнесет жизнь? Какие сюрпризы и повороты? С возрастом хочется больше стабильности, чтобы всё шло своим чередом. Но всегда что-то случается непредвиденное, ненужное, нежеланное. Что-то, к чему никак нельзя приготовиться, только принять, приспособиться и жить дальше.
Вечером все-таки пробую вымыть голову в душевой кабине поезда. Утром меня встречает новый знакомый, выплываю ему навстречу, благоухающая и свежая. Он забирает мой чемодан, подвозит домой. Сижу в машине, жмурюсь на солнышке, как кошка, мне уютно. Приятно, когда тебя ждут. Если бы он еще встречал меня с букетом цветов, вообще чувствовала бы себя звездой. Букета нет. Минус ставлю ему в какой-то зачетной книжке в своей голове. В целом – зачет.
Раннее утро, новый день, новые задачи. Постепенно мои мысли становятся менее благостными: нужно входить в рабочую колею.
Не знаю, что ты еще преподнесешь мне, жизнь? Знаю, что Питер в ней обязательно будет.
