Английский клуб всё кипел страстями. Окна последнего этажа были открыты. И вечерняя прохлада принимала табачный дым и страсти, которые выкатывались из переполненных залов. Публика бурлила.
За столом осталось трое, кто дошёл до финала марафона. Перед раздачей карт, был вопрос: «А какой будет проигрыш? Нет! Не в деньгах, а как гешефт в виде услуги. Как? Удовольствие должно быть для членов клуба».
Присяжный поверенный Поливанов окинул зал, проходя по рядам бывших компаньонов. «Господа! Думаю, что если мне выпадет проигрыш, то приглашаю всех вас в «Славянский базар» и уж на всю ночь. Так вы довольны? Сколько выпьете и скушаете - всё мной оплачено будет».
«Король железных дорог» князь Мещерский едва выпустил дым и бросил быстрые взгляды на обоих партнёров за столом. Кивнул и рассмеялся.
«Господа! А я же арендую вагон на Николаевской дороге и повезу вас в Петербург. И там дам банкет в ресторане Александровского театра, после последней премьеры Императорского балета. Трое суток кутить будем!».
Десятки мужчин, которые расположились в креслах и на диванах игральной залы даже замерли от таких ставок. Фабрикант Буслаев раздал карты, и пока ещё игроки их не взяли в руки, почти выкрикнул.
«Господа! А я арендую пароход «Меркурий» и повезу вас - от Нижнего, после ярмарки, и до самой Астрахани. Лето! Вы сможете взять своих женщин и каждому будет по каюте. Думаю, что времени для любви хватит.
А ещё возьмём цыганский хор и труппы двух театров. Пусть нас развлекают в пути и делают праздник. После проигрыша подумаю – может бросить пора. Послушаю мнения жены и любовниц - это важно!».
Спустя два часа рослый Буслаев стоял у окна и медленно курил сигару. Купец Медведев посмотрел на часы и тихо подошёл к проигравшему фабриканту. Положил руку на плечо и доверительно заглянул в глаза.
«Сергей Ильич! Прими мои соболезнования, что не тебе карта легла. Сам понимаешь – это Фортуна ворожит нам. Конечно, мне бы надо радоваться, что вот такая честь моему «Меркурию» вышла. Но! Не могу наслаждаться проигрышем друга детства. Может бесплатно тебе пароход дать? А?».
Буслаев похлопал друга по плечу. «Андрей Павлович! Спасибо тебе за доброе сердце. Но! Будь собой и выстави счёт как любому чужому человеку, кто арендует у тебя пароход. Не хочу друга в убыток вводить».
В Нижнем Новгороде на пристани звучала музыка. Играл военный оркестр из гарнизона города. Трёхпалубный красавец стоял у пристани. Команда в белой форме стояла по борту первой палубы. Приветствовала.
Шаляпин, глядя на приму их театра Корелли, едва промолвил: «Ах, Ева! Отличный шанс побыть нам вместе. Причём, в самых комфортных условиях. Ты рада?». Она улыбнулась и незаметно прислонила ручку в перчатке ниже жилета. «Как в Италии». Он нежно прижал её перчатку.
Генерал Афанасьев смотрел в глаза жены. «Ах, Виташа! Ты всё говорила, что мои игры в Английском клубе, лишь вредят нашей семье. А, здесь, я буду занят лишь тобой. И могу - к ужину выходить. Ты только мне давай!».
Супруга дотронулась веером до его эполета. «Боюсь, Федечка! Опять ты ребёночка мне хочешь сделать. Семерых недостаточно? Может, мы пока остановимся?». Тот улыбнулся. «Птичка моя! Детки - это поцелуи любви!».
Присяжный поверенный Поливанов держал в руке руку жены. «Томочка! Ты меня корила, что я так люблю по Волге с купцами плавать. А вот сейчас – плывём вместе и деток дома оставили, чтоб никто не мешал нашей любви». Жена улыбнулась. «Рада. Давай, пойдём в каюту. И насладимся!».
Князь Мещерский опрокинул на диван красавицу Эльхен. «Крошка моя! Как я и обещал – качу тебя в Астрахань. И буду кормить икоркой, красной рыбкой и собой - всю дорогу. Увижу твои прелести и с ума схожу. Хочу!!!».
Фабрикант Медведев встал с постели. «Настюшка! А, за твою любовь, я готов - год плавать по Волге. Сколько деток на пароходах зачали? Пусть империя - спасибо скажет. Вот, где сюжеты любви для наших классиков».
