- Слышишь как она ревет? - вглядываясь в темноту болота, спросил Данил.
Мужчина оторвал свой взгляд от костра и повернувшись, тоже стал вслушиваться в тишину.
- Да нет. Не может она реветь. Кажется тебе, - отгоняя от себя и сына страх, сказал пожилой мужчина.
- А я слышу и кажется вижу её, - дрожащей рукой парень указал на сухое дерево, одиноко торчащее посреди болотной жижи, - вон она, за деревом тем.
Мужчина вскочил и стал разглядывать то, на что он указывал.
- Да нет, Данилка, будь спокоен, ни она это, - снова сказал пожилой человек и похлопал парня по плечу, - да и не может она здесь быть, она же мёртвая давно.
***
Отгремели звуки войны. Вернулся Митрофан в родную деревню через много лет после неё. А дома и не ждут его уже. Мать, померла давно, как на сына похоронку получила, а жена с ребенком в новую жизнь ушла. Да и как судить её, если такие известия на руках?
Где был мужчина столько лет, никому не сказал. Злой, хмурый ходил по селу. Ему бы на работу пойти, только он в её сторону и не смотрел.
- Не хочу больше на хозяина пахать, - отвечал мужчина.
Затем и вовсе поселился в лесу, в старом домике лесника. Ружье где-то раздобыл. Так и жил несколько лет, всеми позабытый и позаброшенный.
А через какое-то время стал к бывшей жене наведываться.
- Что ты ходишь к нам Митрофан? - спрашивала у него женщина.
- С сыном хочу общаться, - отвечал он ей.
- А что до этого не хотел?
- Так надобности не было.
Жена противиться не стала.
- Сын большой уже, ему и решать, - сказала она бывшему мужу.
Вот и повадился Митрофан сына обихаживать. Где подарочком каким одарит, где слово ласковое скажет. Вот ребенок и оттаял, сам бежать на свидания с отцом стал.
***
Как-то мужчина привёл его к себе в избушку, - вот сынок, посмотри как батька твой живёт хорошо.
Добротно сложенная из круглого бруса, она стояла почти у болота. Из открытой двери шёл пряный запах вяленого мяса и чеснока.
Дениска вошел внутрь и осмотрелся вокруг.
- Как же это, тятенька, получается? Ты в колхозе не трудишься, в лесничестве не состоишь, а живёшь лучше всех нас. Вон сколько в закромах у тебя и мяса и колбас разных. Я не то, что такого не пробовал, не видел никогда.
Усмехнулся Митрофан, сына по голове гладит, а сам на ухо шепчет, - пока вы тут в тылу отсиживались, знаешь сколько мне вынести пришлось?
Смотрит на него сын и не признает в этом человеке своего отца. Нет на лице улыбки и в глазах добра. Лишь злой оскал и не человеческая ярость перекашивает лицо.
- Бать, ты чего? - отстраняясь от мужчины, испуганно спросил Данил.
- Ты, сынок, думаешь человеку так просто из ада вернуться? - сорвался на крик Митрофан, - или жить, когда ты никому не нужен. Когда окромя как на самого себя, больше ни на кого надёжи нет.
Мужчина наступал на сына и когда тот оказался загнан в угол, он закричал, - а жрать, то что собака есть не станет, ты думаешь просто! Нет, совсем не просто. Ведь жить то, сынок, ой как хочется! Вот ты когда-нибудь челоВечину пробовал или мамка твоя? Это вы сейчас на всем готовом, а мы там, - он поднял глаза и посмотрел в окно, будто там, за ним был ни лес, а то, что тяжелой ношей лезло из памяти Митрофана.
- Тебе не знать сейчас, как это быть от голода изможденным и доведенным до отчаяния. Как срезать мягкую плоть с мертвецов или рвать ее попросту голыми руками. Тогда люди были, хуже, чем звери, - Митрофан подошел ближе к сыну, - ну погоди же, ща узнаешь, какова на вкус челоВеческая кровь.
Данил в ужасе закрыл лицо руками и заплакал.
- Да ладно, пошутил я, пошутил, - остервенело засмеялся Митрофан над сыном, но немного придя в себя, добавил - лосятина это, да медвежье мясо.
Мальчик долго не успокаивался.
- Да хватит тебе, больнёшенький ты уже, чтобы сопли да слюни пускать. Давай успокаивайся, да к столу садись, есть будем.
Последний раз всхлипнув, Данилка вытер кулаком засыревшие глаза и поднялся, - батя, ты так больше прошу не шути.
Митрофан обнял сына и ничего не ответив, подтолкнул к столу, - садись, угощайся.
Он выставил на стол большую чугунную сковородку с мясом, нарезал домашней колбасы. Затем достал бутылку саМогонки, зелёного лука, редиса и мягкого чёрного хлеба.
- Ешь, давай, че смотришь?
Денис с жадностью накинулся на еду. Хоть и жили они при колхозе, а вдоволь мяса никогда не ели.
А наевшись, мальчик вытер рот краем рукава и откинувшись на спинку старенькой скамейки, сказал, - ох, и сладкое же это мясо. Спасибо.
***
Много времени прошло с тех пор. Данил подрос, возмужал, стал по девчонкам ходить.
Митрофан сына охотничьему искусству обучил и теперь они вместе по лесам и болотам ходили за добычей. Но сколько не попадалось им живности, сколько мяса парень ни пробовал, а вкус того первого никак забыть не мог.
- Что-то батя, - сказал как-то парень спускаясь к болоту, - то ли лес на провизию для животных обеднел, то ли я уже заелся. Нет больше вкусу в мясе и все. Вот бы поесть того, вкусного, снова.
Митрофан остановился и закурив, взглянул на сына и сказал - не пожалеть бы тебе потом об этих словах.
Продолжение следует...