История моей семьи
Наша бабушка Мария Семёновна родилась в 1902 году в селе Тиинске в зажиточной семье. Она на два года моложе своего мужа Александра Васильевича, нашего дедушки.
У нее родились шестеро детей, из них трое умерли в младенчестве: Ниночка и два Геннадия. Так говорила бабушка, делая упор на удвоенную Н. Самой старшей была Лидия 1924 года рождения, дальше мой папа - с 1930, и самый младшенький Толя с 1938 года.
Бабуся никогда не работала. Была домохозяйкой. Растила детей. Они всегда были сыты, обуты, одеты.
Мария Семёновна и готовила прекрасно, и шила любую одежду. У них была зингеровская швейная машина. Платья, нательное белье, одежду для детишек - все бабуся шила сама. О ее пирогах и щах я уже писала. Ум можно было отъесть.
Тесто на пироги она ставила с вечера в большой глиняной квашне и всю ночь, кряхтя, лазила на печку обминать его. Пироги получались воздушные, нежные. Начинка рассыпалась во рту и таяла. Было у нее ещё одно коронное блюдо: кислое молоко, так она его называла. На самом деле, это было что-то вроде ряженки. Молоко долго томилось в печи, покрываясь румяной пенкой. Затем его заквашивали сметаной и ждали, когда свернётся. Как же я любила это её кислое молоко, какие там были обалденные пенки!
Но черную работу она не любила. Всегда находилась соседка, которая за кусок мяса или мешочек муки мыла полы, копала огород и т.д.
Бабушка была очень своеобразная, скупая на ласку. Когда внучата, а их у нее было шестеро, ее обнимали, пытаясь расцеловать ее душистые щеки, она отстранялась, приговаривая:"Погодь, погодь, погодь!" Когда она заканчивала кормить кота, строго говорила ему, грозя пальцем, чтобы больше не просил: "Тарарык!" Что значило ВСЁ! Хватит!
Но, вот эта ее неэмоциональность странным образом сочеталась в ней с сентиментальностью. Слушая песню про лебедя, бабуся плакала, утирая слезы: "Шур, ведь он бросил ее!" - жаловалась она маме.
Она плакала, когда убили Раджива Ганди, президента Индии.
- Мама, ну что же ты так убиваешься?- спрашивала дочь Лидия.
- Лида, да ведь он такой красивый был!
- Да, я бы не отказалась станцевать с ним тур вальса, - сострила дочь.
А Ганди было действительно очень жалко.
Все к старости сентиментальными становятся. Нервы, наверное, изнашиваются.
Бабушка любила у нас гостить, когда мы жили в Никольском.
Однажды мы с Ларисой подсмотрели, как бабусенька выходит из кладовки и облизывает свои губки, которые бантиком. Порылись на полках и нашли коробочку конфет, уже покрытых от долгого хранения белым налетом, что не делало их менее вкусными. Мы выуживали их из завязанной коробки без зазрения совести. А бабуся, хоть и заметила, что конфеты убывают, ничего нам не сказала. Это бы значило, что она признала себя тайной лакомкой.
Когда не стало дедушки, бабуся какое-то время жила с квартирантками, студентками педучилища. А, когда, стала совсем беспомощной, с ней стала жить Таня с мужем Володей и сыночком Олегом. Все у них сначала было хорошо.
А потом Володя начал выпивать, хулиганить. Сказались гены: дед у него был цыганом. Его отец любил выпить, но пьяницей не был. Ожидая мужа, который где-то бражничал, сестра сидела у окошка, которое не заклеивалось даже на зиму, в шерстяных носках, готовая выпрыгнуть и убежать от свирепого супруга.
Таня с мужем развелась через суд. Он уехал к родителям, но продолжал приезжать и устраивать скандалы. Тогда уже Танюша с сыном и с подругой Зиной уехали тайком в Нелидово, в нашу квартиру (мы как раз в тот год переехали в Воркуту)
А бабушку забрали мои родители. Папа ухаживал сразу за двумя больными. Мама была после операции. Мыл обеих. Бабушка стеснялась. А он говорил ей:
- Да, не стесняйся, мама! Надо обязательно вымыть родину, а то будет плохо пахнуть!
Бабуся прожила у нас меньше года и на восемьдесят третьем году угасла, как свечка. В обед поела с аппетитом холодец. Попросила перца у папы. Он ей говорит:
- Не дам, мама, тебе вредно!
Она:
- Даашь! Куда ты денешься?
Потом уснула. Спала, спала и не проснулась больше. Папа ее окликал, пытаясь разбудить:
- Маам!
Она отвечала шепотом с закрытыми глазами:
- А?
Вызвали врача, который, пока дошел, уже констатировал, что бабушки больше нет. Это было 25 марта 1983 года.
Похоронили её на нашем кладбище. Теперь там ещё и папа с мамой.
В последний раз я видела свою бабушку в Сенгилее, когда приезжала в отпуск. Бабуся сидела на своей кровати и, выглядывая как голубушка из-за занавески, пела дрожащим старческим, но очень красивым голоском: " Расцвела кудрявая рябина..."